Убить Генри Киссинджера! - де Вилье Жерар. Страница 14

– Прошлый раз я видел ваше выступление в «Фоэниции» и во что бы то ни стало захотел вновь вас увидеть.

Молчание. Она глядела на Малко с загадочной улыбкой, однако на красивом лице лежала явная тень недоверия. Он опустил ей руки на плечи и опрокинул на подушки. Девушка позволила это проделать без малейшего сопротивления, но он почувствовал, что тело ее напряжено. Просто шейх приказал ей быть послушной, и она подчинялась. Но это было вовсе не то, к чему стремился Малко. Он поднялся.

– Вы что, совсем не говорите по-английски?

Амина отрицательно качнула головой, словно кукла, и это разозлило его. Он рывком заставил ее подняться, и она покорно последовала за ним в комнату, полагая, очевидно, что там же и предоставит себя в его полное распоряжение. Где-то посредине дворика Малко резко свернул и направился в сторону шейха.

– У меня некоторые затруднения... – обратился он к хозяину.

Тот кинул танцовщице по-арабски несколько резких, хлестких фраз.

– Нет, нет, – поспешил успокоить его князь, – просто мы нуждаемся в переводчике.

В эту секунду к ним подбежал старший музыкант, раболепно склонился перед Абу Чаржахом и что-то пробормотал. Шейх некоторое время смотрел на него своими вытаращенными глазами, потом не выдержал и в неодолимом приступе смеха стал кататься по подушкам.

– Ничем... ничем не могу вам помочь, – наконец с трудом выговорил он. – Она – глухонемая!..

Глава 7

Глухонемая?! Сначала Малко показалось, что он ослышался. Повернувшись к Амине, он внимательно на нее посмотрел. В огромных черных глазах танцовщицы стояли слезы. Чаржах почувствовал себя неловко и перестал смеяться. Взгляд его вновь просветлился:

– Так это же ерунда! Она все равно согласна!

Малко вежливо улыбнулся. Молчаливое, стойкое презрение, которое он прочел в глазах музыканта, полностью испортило ему настроение.

– Я очень тронут расположением госпожи Амины, но в данный момент мне бы не хотелось им воспользоваться.

Шейх нахмурился, не совсем разбираясь во всех этих тонкостях.

– Она, что же, вам не нравится?

– Нет, она мне очень нравится!

– Тогда в чем же дело?!

Чтобы рассеять дальнейшие сомнения гостя, он схватил Амину за руку и поволок в дом. Тогда Малко понял, что если сейчас он откажется от хозяйского подарка, то наживет в лице шейха смертельного врага. Он пошел следом за ними. Кувейтец открыл дверь в небольшую комнату, заставленную диванами и забитую подушками. Амина, опустив голову, застыла посреди всего этого нагромождения.

– Вам здесь будет чудесно, – проворковал шейх и удалился.

Танцовщица уже сбросила бюстгальтер и с туповатой безответностью продолжала свой стриптиз.

Затем легла на низенький диван, отвернула к стене голову, безвольно раскинула руки и раздвинула ноги. Князь в полнейшей растерянности протянул ей юбку и бюстгальтер, однако Амина схватила его за руку и потянула к себе: она боялась рассердить шейха. Ситуация была самая идиотская и безвыходная. Глубоко вздохнув, Малко присел на диван, и тотчас же девушка принялась его раздевать с опытностью умелой санитарки. Видя, что мужчина недвижен, она принялась его ласкать регулярными, медленными и размеренными движениями – точь-в-точь робот, включенный на определенную программу. Глаза без всякого выражения продолжали смотреть в пространство.

Она наконец добилась своего, но, право же, это был самый печальный оргазм в его жизни. Он лежал совершенно опустошенный, сгорая от стыда, танцовщица же, уверившись, что все благополучно завершилось, моментально выскочила из-под него и поспешно натянула на себя одежду. Малко тоже оделся, и они вышли во дворик.

Элеонора Рикор курила сигарету, сидя поодаль от остальных гостей. Шейх дремал между двух египтянок, оркестр продолжал тихонько вести восточную мелодию. Амина тут же направилась к музыкантам, Малко – к Элеоноре, которая улыбалась холодной надменной улыбкой.

– Подобная экзотика как раз в вашем вкусе! В Гарлеме вы бы наверняка принялись волочиться за пятнадцатилетними негритяночками. Поразительно!

Малко захотелось ударить ее. Он закусил губу.

– Уверяю вас, что происшедшее не доставило мне никакого удовольствия! Я приехал в Кувейт вовсе не для того, чтобы заниматься любовью с местными танцовщицами.

Элеонора расхохоталась:

– Тогда что же это – социологический эксперимент?

– Нет, моя работа! – задрожав от ярости, прошипел Малко и, коротко рассказав, как обстояло дело, закончил. – Я не хотел, чтобы шейх ее мучил.

Но вот стало тихо. Оркестр перестал играть, и музыканты укладывали свои инструменты. Подчиняясь какому-то порыву, Малко подошел к шейху:

– Простите, но мне бы очень хотелось узнать адрес Амины.

Тот понимающе улыбнулся:

– Ну как? Хороша штучка?

– Да.

Чаржах оторвался от египтянок и побрел к музыкантам. Несколько минут слышны были препирательства на арабском языке, потом старший музыкант с явным выражением неудовольствия на длинном смуглом лице протянул шейху клочок бумаги с арабскими каракулями. Чаржах переписал адрес по-английски и вручил князю.

– Это в Сюлимийе, на Багдад-стрит. Девушка будет счастлива с вами увидеться.

Шейх вновь улегся на подушках, а Малко вернулся к Элеоноре.

– Вы мне нужны...

Та немедленно выпустила коготки:

– Ах, арабок вам недостаточно! Хотите позабавиться с негритянкой...

– Вы мне нужны... чтобы найти человека, который бы умел объясняться с глухонемыми.

Шофер «шевроле» тщетно пытался прочесть полустершийся номер на старом, с обвалившейся штукатуркой здании. Сюлимийя населена эмигрантами, которым недоступны роскошные кварталы Кувейта.

– Это здесь, – наконец произнес он.

Багдад-стрит представляла из себя заурядную улицу трущоб, грязную и унылую. Из окон свешивалось застиранное белье, возле помойки играли сопливые ребятишки. Но буквально в тридцати метрах отсюда лавки на Салем аль-Мубарак-стрит ломились от разнообразных товаров, которые можно было купить за треть цены.

– Пошли, – сказал князь.

Динах, молодая иорданка, преподавательница языка глухонемых в Кувейтском университете, с несколько испуганной улыбкой вылезла из автомобиля. Ее нашел любовник Элеоноры Махмуд. Уговоры были нелегкими, но настойчивость молодого архитектора, а также обещанные Малко сто долларов сделали свое дело. Обстоятельства упрощались тем, что Динах знала английский, к тому же Амина была ее ученицей.

По узкой, вонючей лестнице они поднялись на третий этаж. Маленькая девочка с длинными черными косичками указала им дверь, которую они искали. Динах робко постучала. В полуоткрытую дверь высунулась женская голова, закутанная ветхим грязным покрывалом. Динах голосом мягким и спокойным принялась в чем-то убеждать старую женщину. В речи промелькнули слова «шейх», «Амина». Вконец перепуганная арабка уступила уговорам и провела их в маленькую, кое-как меблированную комнатку. Когда она вышла, Динах объявила:

– Амины пока нет, но она сейчас придет.

Танцовщица и впрямь очень скоро явилась. В шароварах и стареньком свитере она выглядела пятнадцатилетней девочкой. Заметив Малко, она застыла, в черных больших глазах мелькнуло плохо скрытое отвращение. Динах тут же начала на пальцах свой разговор с глухонемой. Мало-помалу выражение лица Амины смягчилось, и она с помощью пальцев начала что-то отвечать.

Малко попросил, чтобы переводчица объяснила девушке, что накануне у него не было никакого желания ее использовать и что он удручен случившимся. Шейх переусердствовал, конечно, однако, как бы возмещая нанесенный ущерб, Малко приглашает ее к «Азизу», в самый модный магазин на Фахд аль-Салем-стрит, чтобы она купила себе любое платье, какое только пожелает.

Совершенно естественно, что чем дальше двигался разговор, тем сильнее менялось настроение Амины. Наконец она рассмеялась. Лед был сломан. В конце концов Динах повернулась к Малко: