Виза на Кубу - де Вилье Жерар. Страница 2

— Да, — ответила Херминия. — Но он мне назадавал кучу вопросов. Я ему сказала, что работаю горничной. Он записал мое имя.

Кубинец пожал плечами.

— Пустяки. Если у тебя возникнут проблемы, скажешь, чтобы приходили ко мне.

Все сколько-нибудь важные кубинцы имели свою «тити». Это было принято, и в этом смысле царило полное попустительство. Пережиток мужского превосходства, который Революция не смогла победить. Луис Мигель подумал, что этот инцидент оказался кстати. Это укрепляло его алиби относительно его присутствия в «Свободной Гаване». Даже самый тупой гэбист поймет, что можно делать глупости из-за девчонки типа Херминии. Желая окончательно успокоить ее, он прошептал ей на ухо:

— Потом пойдем в валютный. Им привезли купальники из Бразилии...

А он возьмет себе бутылку «Джонни Уокера».

Херминия сразу заворковала, прижимаясь низом живота к своему любовнику, становясь вновь податливой и полной порока, что приводило его в неистовство.

— Мой конь! — прошептала она, массируя возбужденную плоть Баямо.

В принципе, это было прозвище Фиделя Кастро. Кубинцы говорили, что у него это хозяйство было огромных размеров. Признак мужского достоинства Луиса Мигеля давал повод называть его так.

Задыхаясь, он крутил ее необыкновенно длинные соски, Треск молнии, которую расстегнули умелые пальцы, отозвался во всех нервных окончаниях его тела. Потом было восхитительное ощущение от прикосновения руки к его воспаленной плоти. Во власти чудесного головокружения он пошатывался посреди комнаты.

Она бесстыдно посмотрела на Луиса Мигеля.

— Как ты хочешь, моя любовь?

— Mamame la pinga! [14]

Голос Луиса Мигеля охрип от предвкушаемого удовольствия. Херминия послушно встала на колени и прильнула к нему. Кубинец захрипел от наслаждения, нажимая на голову блондинки.

Херминии всегда нравилось возбуждать мужчин таким образом, чувствовать их в своей власти. Предчувствуя близящийся конец, Луис Мигель взревел и отстранил ее голову назад.

— Стой, чертовка! Пойдем на кровать. Как это у тебя так хорошо получается?

Он задыхался.

Херминия скромно опустила глаза.

— Этому меня научил один товарищ, пионер, — тихо сказала она. — В школе Сиэнфуэгос. Мне было 12 лет, и как-то раз он пошел за мной в туалет. Он был очень красивым, похож на Че, и тогда я позволила ему поласкать меня. Потом он достал свой член и сказал, чтобы я наклонилась. Я присела, и одним махом он всадил его мне в рот...

— А после того? — побагровев, выдохнул Луис Мигель. — Он не пытался тебя трахнуть?

Опустив глаза, Херминия продолжала свое дело.

— Нет, нет, — заверила она. — Он хотел лишь, чтобы я брала в рот. Моя стажировка длилась две недели, и он приходил ко мне каждый вечер.

— И с тех пор ты его не видела?

— Нет, он исполнял свой интернациональный долг в Анголе, и его убили.

Луис Мигель Баямо агонизировал от удовольствия. Кровь стучала в его мужском естестве и в висках. Бормоча непристойности, он опрокинул Херминию на низкую кровать и сам упал на нее, задирая короткое платье. Когда она с ним встречалась, она никогда не надевала трусиков. Сходу он легко проник в нее. Согнув ноги как лягушка, Херминия царапала ему бока. Луис Мигель каждый раз удивлялся тому, с какой легкостью это маленькое тело вбирало его в себя.

Скрестив ноги у него на спине и зацепившись за его шею, Херминия умоляла:

— Давай! Глубже, мой конь! Раскрой меня надвое!

Всегда эта лирика тропиков!

Под мощными ударами тела любовника Херминия стала сначала извиваться, затем ее тело бросилось навстречу ему, как будто она танцевала. Несмотря на свою хрупкость, ей удавалось приподнимать Луиса Мигеля!

— Какой ты большой! — простонала Херминия. — Быстрей! Быстрей!

Зарычав, Луис Мигель навалился на нее с еще большей силой. Удерживая ее на месте, его руки сжимали ее круглые ягодицы.

Неожиданно резкие удары сотрясли дверь. Херминия опустила ноги и застыла.

— Ты слышал?

— Плевал я на это!

Луис Мигель был в таком состоянии, что не заметил бы, если бы все вокруг него рушилось. В дверь продолжали стучать. Херминии было уже не до любви, но остановить Луиса Мигеля было так же невозможно, как поезд на полном ходу. Дыша как бык, он еще неистово двигался и с криком замер.

В тот самый момент дверь открылась.

Херминия издала вопль ужаса. В проеме двери показались два силуэта: горничной с пропуском в руке и сотрудника службы безопасности в зеленой рубашке, остановившего ее недавно в холле. Последний отстранил женщину и вошел один в номер. Вырвавшись из объятий Херминии, Луис Мигель вскочил с кровати и с глазами, налитыми кровью, пошел на чужака.

— Voy a reventarte la cabeza, maricon! [15]

Незнакомец отступил. Его правая рука скрылась под гуаяберой в поисках оружия, и тут он увидел, что Баямо уже направил на него свой пистолет. Проявляя осторожность, он неподвижно замер, потом достал удостоверение, почти такое же, как у Луиса Мигеля.

— Не нервничай, компаньеро! Я с виллы Маристы [16].

Луис Мигель Баямо испепелил его взглядом.

— Кто тебе дал разрешение входить в эту комнату? Меня зовут Луис Мигель Баямо, я начальник восточного отдела ДЖИ.

Вошедший показал ему свое удостоверение, и Баямо покорно склонил голову.

— Я не хотел тебя беспокоить, компаньеро, но эта... женщина рассказала мне подозрительную историю.

Испуганная Херминия Тамарго скрылась в ванной. Приведя себя в порядок, Луис Мигель лихорадочно соображал. Он как чумы опасался типа, стоящего перед ним. В кубинской системе никто не чувствовал себя в безопасности. Даже он, несмотря на то, что был в ранге начальника отдела и только что выполнял важные функции за границей. Надо было уладить дело.

И быстро...

— Херминия! — позвал он.

Сразу показалась светлая голова.

— Спускайся и подожди нас в холле, — приказал он.

Гэбист не посмел воспротивиться уходу девушки. Незаметно Луис Мигель посмотрел на часы, и его сердце почти замерло. Необходимо было, чтобы непрошеный гость ушел не позже, чем через десять минут. Он лихорадочно соображал. Выманить его из комнаты? Но тогда трудно будет вернуться. Надо его успокоить, обезвредить бомбу. Баямо набрался духа и повернулся лицом к нему. Тот слащаво улыбнулся.

— Я сожалею, компаньеро. Но эта девушка предъявила мне фальшивый пропуск. Я проверил у администратора. Тогда я решил разобраться. Этот номер числится за одним из наших чешских компаньерос, который находится здесь. Я подумал, что она...

— Херминия работает на меня, — резко прервал его Баямо. — Это я дал ей этот пропуск. У меня здесь было с ней свидание, и... (он заставил себя заговорщицки улыбнуться) ты знаешь, компаньеро, что это такое...

Испанское обращение на «ты» упрощало дело. Гэбист оскалился в довольно гнусной улыбке.

— Como no... [17]

Кровь у кубинцев горячая. Даже Фидель не пренебрегал случаем принять знаки уважения какой-нибудь юной пионерки. Тем не менее, ищейка почуяла волка. Луис Мигель нервничал, его взгляд блуждал, в то время как в этой истории не было ничего серьезного. Гэбист подумал, что за этим что-то скрывалось. Недавно посадили одного министра, который растратил миллион казенных песо на свою «тити». Было забавно заставить немного попотеть могущественного товарища, стоящего напротив.

— Эта девушка, — начал он, — не работала у нас в качестве puta militante [18]...

— Нет, нет, это я ее завербовал.

У Баямо прошло возбуждение и он вновь обрел свое достоинство. Однако его сердце еще продолжало сильно колотиться. Луис Мигель хлопнул гэбиста по спине.

— Пойдем, компаньеро. Я тебе поставлю cerveza [19] в «Патио». Ты его вполне заслужил.