Апостол зла - Вилсон (Уилсон) Фрэнсис Пол. Страница 58

Ренни вскочил, хватаясь за пистолет 38-го калибра. «Так я и знал!»

— Где он? Что он сделал?

Техник был тощеньким черным парнишкой в короткой защитной форме. Он глянул на Ренни, как на идиота.

— Кто? Пациент? Ничего он не сделал, приятель. Успокойся. Это компьютер. Выдает полное дерьмо.

Следуя за техником в кабинет, Штейн оглянулся на Ренни через плечо.

— Идете?

Ренни хотел сказать, что для одной ночи ему по горлышко хватит всякого дерьма, а потом решил, что еще немножко погоды не сделает.

— Иду, конечно. Почему бы нет?

Он поплелся за ними к контрольной консоли с рядами мониторов. Увидел, как Штейн подался вперед и уставился на один из экранов, как лицо его вытягивается и бледнеет в тон обоям на стене перед ним, имеющим цвет яичной скорлупы.

— Вы шутите, да? — сказал Штейн. — Это дерьмо собачье, Джордан. Если вам кажется, что это смешно...

— В чем дело? — спросил Ренни.

— Слушайте, старик, — отвечал техник Штейну. — Если б я мог заставить машину показать это дерьмо просто ради забавы, вы думаете, я бы здесь работал?

— В чем, черт возьми, дело? — спросил Ренни.

Штейн опустился в кресло перед консолью.

— Это голова мистера Лома, — указал он на экран перед собой. — Вид сбоку. Сагиттальный разрез [22] .

Ренни это видел. Нос был на правой половине экрана, затылок — на левой.

— Похоже на рекламу средств от насморка, — заметил Ренни.

Штейн засмеялся. В смехе явственно прозвучала истерическая нотка.

— Да, носовые пазухи у него в порядке. Но кое-чего не хватает.

— Чего?

Штейн постучал по экрану кончиком карандаша, указывая на большую пустую полость за носом и пазухами.

— Вот тут полагается быть мозгу.

Холодная рука вновь прохватила Ренни по спине, на этот Раз проплясала.

— А его нет?

— Согласно этой картинке, нет. А также никаких признаков спинного мозга.

— Стало быть, ваша машина порет хреновину! Он... он должен быть мертв!

— Спасибо, что подсказали, — поблагодарил Штейн и повернулся к технику: — Просвечивайте дальше и дайте мне грудную клетку.

Техник кивнул и нажал несколько кнопок. Скоро на экране засветился пустой круг.

— Что за дерьмо, старик? — сказал техник Джордан. — Где его легкие? Где его чертово сердце?

— Вот и я спросил то же самое, когда увидел вот это, — сообщил Штейн, протягивая Джордану принесенные им рентгеновские снимки. — Я пытался себя убедить, что они чересчур высоко задрали трубку, но не сумел.

— Дерьмо! — сказал Джордан, поднося снимки к притушенной флуоресцентной лампе над головой.

— В чем дело? — спросил Ренни, понимая, что смахивает на заезженную пластинку, но не в силах сказать ничего более. Теперь он блуждал в полном мраке.

Джордан протянул ему снимки. Ренни не имел ни малейшего представления о том, что должен на них увидеть.

— Что?

— Пусто, приятель, — объяснил техник. — Грудь у этого парня абсолютно пустая.

— Ну ладно, бросьте, — сказал Ренни. Ему становилось плоховато.

— Он не шутит, — подтвердил Штейн. — Просто что бы послать все к чертям, Джордан, давайте посмотрим желудок.

Джордан снова поколдовал над консолью, и экран заполнило другое изображение. Штейн взглянул на него, потом крутнулся в кресле, повернувшись к Ренни. На его физиономии блуждала безумная улыбка, а глаза начинали закатываться.

— Он пустой! — провозгласил Штейн. — Ни мозга, ни сердца, ни легких, ни печени, ни внутренностей! Он абсолютно пустой! Ходячая оболочка! — И захохотал.

Смех Штейна испугал Ренни не меньше, чем сказанное.

— Эй, док, полегче!

— Идите в задницу со своим «полегче»! Мы говорим, что у нас тут какой-то зомби! Этого быть не может! Это безумие! Это невозможно, разрази меня в душу!

В комнате с мониторами установилась тишина, а все трое сидели и глазели друг на друга.

— Что будем делать с этим парнем? — спросил Джордан.

— Он подозреваемый номер один в деле об убийстве, — напомнил Ренни.

Джордан улыбнулся.

— Попробуй его допроси.

— Не в таком состоянии. Кроме того, при всем этом дерьме, что тут происходит нынче ночью, ходить-то он может.

При мысли об этом все перевернулось внутри у Ренни. Никто не должен оставаться безнаказанным, сотворив такое с ребенком.

— Сегодня он никуда не уйдет, — пообещал Штейн. Он обратился к Джордану: — Выкатывайте его отсюда. Я заберу его обратно в приемный покой, и никто... — он покосился на Ренни, — никто никуда его больше не увезет, пока я не получу полных свидетельств о том, что здесь происходит.

Пока Лом остается под наблюдением, Ренни нет дела до того, в каком месте его держат. А когда все это кончится, может, найдутся ответы на некоторые вопросы.

Например: где миссис Лом?

Ожидание убивало Билла. Ожидание и невероятная история, рассказанная хирургом о Дэнни. Нет крови? Не поддается анестезии? Находится в сознании во время операции? Все чувствует? Как это может быть?

Он содрогнулся. Что здесь происходит? Столь чудовищное преступление не укладывается в рамки здравого смысла, но то, что сделано с Дэнни — и, очевидно, делается с ним до сих пор, — выходит даже за рамки безумия и переходит — во что? В сверхъестественное?

Бедный Дэнни. Господи, он хочет видеть его, быть с ним, найти способ утешить его. Лишь одно не позволяло ему закатить сцену и потребовать, чтобы его пустили к мальчику как законного попечителя и защитника, — последние слова, которые сказал ему Дэнни почти исчезнувшим голоском, которые до сих пор эхом звучат у него в мозгу. И каждый слог вколачивается гвоздем в разные уголки черепа.

«Почему вы не пришли, отец Билл? Вы же сказали, что придете, если я позвоню. Почему вы не пришли?»

— Я пришел, Дэнни! — вслух произнес он сквозь сжимающий горло комок. — Я пришел! Только пришел слишком поздно!

И тут зазвонил телефон. Одним звонком, который не прекращался. Он никогда раньше не слышал такого телефонного звонка. Что, так работают телефоны здесь, в больнице? Он продолжался снова и снова. Билл огляделся, надеясь, что кто-то ответит. Но он был один в комнате всю ночь.

И тогда ему пришло в голову, что это, возможно, звонят ему. Может быть, Дэнни увезли из реанимации и хотят, чтобы он поднялся. Но разве они не связались бы сперва с копом на посту у дверей?