Бездна - Вилсон (Уилсон) Фрэнсис Пол. Страница 72

Тот открыл рот, потом снова закрыл.

— Я оставил Гаса живым, — повторил Джек. — Разделавшись с ним, открыл дверь шкафа, где запер вашу сестру, и ушел. Приблизительно в полночь.

— Нет, — пробормотал Шаффер, впрочем без особой уверенности. — Наверняка врете. Намекаете, будто Сейл... — Он сглотнул. — Она не стала бы... не смогла бы... Позвонила мне в три от соседей, как только освободилась...

— Через три часа. С той минуты, как я открыл дверь шкафа, до звонка вам прошло три часа.

— Нет! Только не Сейл...

Он растерянно уставился на Джека, который спокойно выдержал его взгляд.

— После моего ухода Гас остался в полном ее распоряжении.

В глазах Шаффера медленно возникало прозрение темным пятном, просачивающимся сквозь плотную ткань.

— Ох... боже мой...

Он уронил на руль голову, закрыл глаза. Казалось, его вот-вот стошнит. Джек дал ему несколько минут.

— В прошлый раз вы сказали, что ей нужна помощь. Теперь она действительно в ней нуждается.

— Бедная Сейл!

— Да. Не претендую на полное понимание, но, по-моему, она все была готова стерпеть от мужчины, клявшегося ей в любви. А когда услыхала иное... Уверяю вас, он все прямо выложил, прежде чем спустить курок.

— Курок?..

— История длинная. Сейл сама вам расскажет. Полагаю, когда она поняла, как он ее ненавидит, долгие годы желает ей смерти, увидела, что он готов ее убить, в душе что-то оборвалось. Вышла из шкафа, нашла его, беспомощного, на полу в гостиной... слегка обезумела.

— Слегка? По-вашему, то, что она сделала с Гасом, легкое помешательство?

Джек пожал плечами, открыл дверцу.

— Ваша сестра за три часа отплатила за десять лет. Ей понадобится немалая помощь, чтобы оправиться от тех лет. И от тех трех часов.

Шаффер снова стукнул кулаком по рулю:

— Черт, черт, черт! Все должно было быть иначе!

Джек вылез, хлопнул дверцей. Шаффер наклонился над пассажирским сиденьем, выглянул в открытое окно.

— Наверно, дела у вас не всегда идут по плану.

— Практически никогда.

— Я должен вернуться к Сейл.

Мотор «ягуара» взревел, автомобиль с визгом умчался, после чего Джек направился к Эйбу.

— Чья бритва?

— Бритва Оккама, — повторил Эйб.

Джек прихватил по пути пяток кексов из отрубей с изюмом, принес также в отдельном пакете баночку маргарина «Смарт баланс». Эйб расстелил на прилавке спортивную страницу утренней «Таймс», оба принялись угощаться, Парабеллум прыгал рядом, подбирая крошки.

— Сильно крошатся, — заметил Эйб. — Свежие?

— Утренней выпечки.

Не хочется напоминать, что кексы обезжиренные.

— "Бритва Оккама" называется в честь Уильяма Оккама, одного из величайших на свете скептиков. Причем он был скептиком в четырнадцатом веке, когда скептицизм порой сильно вредил здоровью. А он был таким скептиком, что тогдашний папа потребовал его головы. Твоим приятелям из бульона...

— СИСУПа.

— Да бог с ним... каждому следует заучить назубок «бритву Оккама» и постоянно ею пользоваться.

— Как бритву заучить назубок? — с недоумением спросил Джек.

Эйб перестал резать кекс, вытаращился на него, воздев руку с ножом:

— "Бритва Оккама" не режущий инструмент, а мудрая мысль. Которая гласит, что не следует без нужды преумножать гипотезы.

— Замечательно. Надеюсь, они сразу поймут. Стоит только сказать, что не надо без нужды преумножать гипотезы, или как ты там выражаешься, и все разговоры насчет антихристов, инопланетян, Нового Мирового Порядка, Иного останутся в прошлом.

— Зачем мне эти хлопоты? — вздохнул Эйб, устремив взор к небесам. — Внимательно слушай другой перевод: «не следует допускать лишнего там, где хватит немногих».

— Немногих чего?

— Допущений. Если имеются два и более возможных решений или объяснений проблемы, правильным будет простейшее, наиболее очевидное, которое требует минимума допущений.

— Другими словами, кратчайшая линия между двумя точками.

— Что-то вроде того. Позволь проиллюстрировать. Мы с тобой идем по сельской дороге в Коннектикуте и вдруг слышим за поворотом громкий топот копыт. Однако, дойдя до поворота, никаких копытных не видим, поэтому вынуждены делать предположения, кому эти копыта принадлежали.

— Лошади, конечно, — пожал Джек плечами. — Кому же еще?

— В самом деле, кому же. Хотя могу поклясться, кое-кто из твоих приятелей из борща...

— СИСУПа.

— Да бог с ним... допустит, будто проскакало стадо диких зебр.

— Или захватчики из ООН верхом на конях... или инопланетяне с копытами... или адские легионы...

— Так далеко заходить не будем. — Эйб разрезал свой кекс пополам, полез в пакет за маргарином. — Диких животных вполне достаточно. Понятно, к чему я веду? Мы с тобой находимся в сельской местности в Коннектикуте, где масса народу держит лошадей. Я должен представлять себе диких животных? Нет. Для лошади нужно меньше допущений. Впрочем, можно представить и диких при допущении, что кто-то откуда-то их тайком импортирует. Не знаю, как ты, а я ничего не читал о существовании черного рынка диких животных. Поэтому, согласно «бритве Оккама», мы, не имея доказательств обратного, должны предположить, что топала лошадь, и...

Он вытащил из пакета «Смарт баланс» и выпучил на него глаза, словно пьяница на бутылку безалкогольного пива.

— Господи боже, это еще что такое?

— Маргарин.

— Маргарин? Вот это? Куда делся мой «Филли»? А любимый солененький «Лэнд-о-Лейкс»?

— Этот для сердца полезен.

Внешне Джек держался как ни в чем не бывало, а в душе съежился в ожидании взрыва. Опасное дело. Не считая общения с немногочисленными друзьями вроде него, практически вся жизнь Эйба сводится к еде и бизнесу.

Да, он имеет полное право раньше времени свести себя в могилу, но и у Джека имеется точно такое же право не укорачивать этот путь.

— Для сердца? Кто должен думать о моем сердце?

— Ты.

— Маргарин, полагаю, с пониженным содержанием жира?

— Фактически обезжиренный.

Эйб, багровея, взглянул на него:

— С каких пор ты вместо меня беспокоишься о моем собственном сердце? — и, не дожидаясь ответа, добавил: — Может, я буду заботиться о своем сердце, а ты о своем?