Ночной мир - Вилсон (Уилсон) Фрэнсис Пол. Страница 59

– Это просто необходимо, я много думал и пришел к выводу, что это самый эффективный способ все закупить.

Его глаза горели лихорадочным блеском. Почти всю ночь он составлял список того, что нужно сегодня купить. Он то и дело поднимался на верхний этаж проверить, плотно ли закрыты окна. Несколько раз обнаруживал насекомое той или иной разновидности, вцепившееся в сетку, но в целом ночь прошла спокойно.

Однако по радио и по телевизору передавали предупреждения...

Лифт остановился на четвертом этаже. Двери открылись, и к ним присоединилась еще одна супружеская чета с чемоданами в руках. Оба бледные, измученные, потрясенные. Женщину Кэрол узнала – они несколько раз встречались с ней в коридоре.

– Съезжаете? – спросила она, чуть отступив назад, чтобы впустить их.

Женщина мрачно кивнула:

– У моей сестры есть жилье в Кэтскилз. Поживем у нее, пока все не уладится.

– А что у вас произошло?

– Мы пережили ужасную ночь. Так же как и большинство жильцов на нижних этажах. Эти твари влетали через окна квартир и гонялись за нами по комнатам. Остаток ночи мы провели, запершись в туалете. Эти чудовища постоянно находились снаружи, грызли, царапали дверь, рвались внутрь.

– Какой ужас! – воскликнула Кэрол.

Только теперь она поняла, какое счастье жить на верхнем этаже. Прошлой ночью их не тронули. Но что сулит грядущая ночь?

– Это еще не ужас, – возразил мужчина, – а вот у Хонигсов из двенадцатого номера на четвертом этаже Джерри остался без руки, а их маленькую дочку унесли насекомые.

Женщина не выдержала и расплакалась:

– Бедняжка Кэрри!

Кэрол не была знакома с Хонигсами, но всем сердцем сочувствовала их беде.

– Может быть, мы можем что-то сделать для них – я хочу сказать, если им понадобится еда...

Хэнк толкнул ее локтем и, когда она посмотрела на него, чуть заметно покачал головой.

– Хэнк!..

– Я потом тебе объясню.

Лифт остановился на первом этаже. Их попутчики взяли вещи и вышли из лифта. Кэрол вцепилась в руку Хэнка:

– Не хочешь ли ты сказать, что мы не поделимся жратвой с соседями, если они будут в ней нуждаться?

– Кэрол, пожалуйста, говори тише, – прошипел Хэнк, оглядываясь в безлюдном коридоре. – Никто не должен знать про наши запасы. Никто! Ты расскажешь одному, тот расскажет еще двум, а те двое еще двум. Оглянуться не успеешь, как все в этом доме, да что в этом доме – во всем Ист-Сайде узнают про наши запасы. И будут стучаться к нам в дверь, прося подаяния. Дадим одному, придется дать и другим. Так и отберут все до крошки, нам ничего не оставят. А не захотим отдавать, выломают дверь, убьют нас, а потом начнут убивать друг друга, чтобы завладеть едой.

Пораженная Кэрол пристально смотрела на него.

– Господи, Хэнк, что с тобой?

– Со мной? Лучше скажи, что с тобой? Неужели ты не можешь понять, что все рушится и наши запасы, «наша жратва» как ты говоришь, спасут нас от голодной смерти?

Она продолжала в изумлении смотреть на него, когда мимо с воем сирен промчалась полицейская машина.

Выживание? Просто выживание? Какой ценой? Она не могла представить себе, что отбросит все свои гуманные соображения и ценности ради туго набитого желудка. И тут неразрешимый вопрос промелькнул в ее мыслях: неужели голод – настоящий голод – изменит ход ее мыслей?

Оставалось только надеяться, что ей никогда не придется отвечать на этот вопрос. Но сейчас перед ней совсем другой Хэнк. Странный какой-то. Может быть, на него подействуют логические доводы?

– Но, Хэнк, ведь на всю жизнь не запасешься.

– Нет! Нет! – воскликнул он, и страх промелькнул на его лице. – Рано или поздно все придет в норму. Тогда мы сможем выменивать то, что имеем, на другие необходимые вещи, и будем настоящими королями.

– Великолепно, Хэнк. Но чтобы достичь всего этого, придется шагать по трупам друзей и соседей. Ты сможешь быть счастлив при этом?

– Черт возьми, Кэрол. При чем тут счастье? Я говорю о выживании!

Она с отчаянием подумала, что перед ней глухая стена, а не человек.

– Хорошо, Хэнк. Будем думать о выживании. Но мне необходим глоток свежего воздуха.

Она прошла через коридор и вышла на улицу.

– Не забудь про список! – донесся до нее голос Хэнка. – К вечеру надо закупить все!

Кэрол с досадой подумала, что надо было захлопнуть за собой дверь.

Из передачи Си-эн-эн:

«Продолжаем еженедельный обзор новостей. Репортаж из Белого Дома. Президент объявил чрезвычайное положение во всей стране. Все армейские резервисты уже задействованы. Конгресс собрался на чрезвычайную сессию».

Монро, Лонг-Айленд

Сильвия сразу же узнала по телефону голос старика. И не могла сдержать нахлынувшую на нее враждебность.

– Надеюсь, вы звоните не для того, чтобы предложить нам перебраться в город? – сказала она, стараясь сохранять спокойствие. – Вы ничего не добьетесь, оказывая на меня давление, мистер Вейер. Так быстро я никогда не сдаюсь.

– Я это знаю, миссис Нэш. И пожалуйста, называйте меня Глэкеном. Это мое настоящее имя.

Но Сильвия не хотела его так называть. Не хотела, потому что это означало бы стать с ним накоротке. Поэтому она промолчала.

– Я не собираюсь давить на вас, – сказал он после короткой паузы, – хотел только узнать, как прошла последняя ночь.

– Мы провели ее спокойно. Спасибо. – Но не вам.

Она подавила в себе желание рассказать ему, что странная привязанность, которую Джеффи к нему питал, едва не стоила мальчику жизни – так же, как и Ба, так же, как ей самой, что если бы Джеффи не был постоянно сосредоточен на нем, он бы не ушел прошлой ночью из дому. В глубине души она понимала, что Глэкен может свести на нет все ее претензии одним единственным доводом – хорошая мать должна знать, где находится ее сын. Всю ночь она мучилась, корила себя за то, что позволила Джеффи уйти. Будь она заботливой матерью, Руди остался бы жив, а на шее Ба не осталось бы дюжины кровоточащих ран.

– У нас старый, прочно сделанный дом, – сказала она, – с металлическими ставнями, которые мы вчера сделали, он стал неприступной крепостью.

Прошлой ночью атака была неистовой. До самого рассвета твари не переставали биться о ставни. Наглухо запершись, они лишь по наступившей тишине узнали, что взошло солнце. Она встретила новый день с облегчением, но совершенно измученная.