Парусиновый саван - Вильямс Чарльз. Страница 9

Я подошел к небольшой аптечке над умывальником. Бритвенный прибор Кифера лежал внутри — пластмассовая коробочка с безопасной бритвой и пакетиком лезвий. Извини меня, Блэки…

Я вылез из трюма. Длинные тени от построек на берегу дотянулись уже до “Топаза”. С залива дул едва ощутимый бриз. Стало немного прохладнее. Я расположился в рулевой рубке, достал сигарету, собираясь закурить. И тут меня осенило: “Паула… Паула Стаффорд…"

Знакомо ли мне это имя? Слышал ли я его прежде? Да нет, просто игра воображения… Я щелкнул зажигалкой, прикурил и положил ее в карман, глубоко вдыхая дым сигареты. Однако мысль о Пауле не оставляла меня. Не исключено, что это имя упоминал Кифер. Или Бэкстер.

Бэкстер… Меня вновь охватила тревога, которую я испытал в здании ФБР. Стоило повернуть голову чуть влево, и взгляд упал на то самое место между бизань-мачтой и грот-мачтой, где я стоял в памятный день похорон Бэкстера… Солнце жгло мою обнаженную голову, а я не отрываясь следил за тем, как тело покойного медленно погружалось в пучину. Оно беззвучно опустилось на глубину двух миль, в царство вечной темноты и невероятного давления водной толщи. Таков был ужасный финал этой трагедии. А если ФБР не удастся установить, кто был этот человек, это навеки останется тайной. Другой возможности, кажется, нет. Не существует ни отпечатков его пальцев, ни фотографий, ни каких-либо других способов получить более детальное описание погибшего. Он исчез навсегда, исчез без следа. Неужели я до конца дней не избавлюсь от этих навязчивых мыслей? Неужели так и буду казнить, себя за то, что не смог доставить мертвое тело на берег, где его непременно опознали бы?

«Черт побери, — в бешенстве подумал я, — хватит, наконец, терзаться!»

Я сделал все, что было в человеческих силах. Можно было, правда, для пользы дела извлечь его желудок… Но на это у меня не хватило духу. А в остальном я поступил как мужчина, пусть это и не может служить оправданием. Что сделано, то сделано. Ничего изменить нельзя. Мы находились в трехстах милях от Панамского канала. Мы пытались достичь цели в ужасающую жару и терпели сколько могли. С разлагающимся трупом на борту это было не просто неприятно, но и опасно. Покойника необходимо было немедленно похоронить, другого выхода не было.

Но ведь должна была быть хоть какая-то зацепка! Мы провели вместе четыре дня. За это время даже такой необщительный человек, как Бэкстер, должен был сказать нечто такое, что содержало бы намек на то, откуда он и кто. Нужно вспомнить. Агент Соумз упомянул об ассоциативном мышлении… Все происходило здесь, на ограниченном пространстве “Топаза” длиной в сорок футов. Нужно припомнить все сначала, с первой встречи с Бэкстером, восстановить все детали буквально по минутам.

Я задумался. Какая в этом необходимость? Или, точнее, почему я считаю, что это необходимо? Отчего подсознательно я опасался, что ФБР не станет искать в Панаме тех, кто знал Бэкстера? Хотя он утверждал, что работал там. Если бы это было действительно так, ФБР выяснило бы все за один день. Может быть, дело в том, что адрес в Сан-Франциско оказался ложным? Нет, здесь что-то не так…

В тот день с Карибского моря налетел тропический ливень. Горизонт закрыла сплошная стена дождя. На палубу “Топаза” обрушились шумные потоки воды. Море вокруг лодки кипело. Но к вечеру все успокоилось, небо прояснилось, зажглись яркие южные звезды. “Топаз” стоял на якоре возле невысокого деревянного причала, надежно притянутый к нему канатами. Лодку освещал слабый свет уличного фонаря близлежащего городского квартала. Очертания домов терялись за шпалерой пальм, росших вдоль улицы. Ветви их колыхались на ветру и негромко шелестели.

Было восемь часов вечера. Кифер с двумя-тремя долларами в кармане отправился в ближайший бар промочить горло. Это было все, что осталось у него от двадцати баксов аванса, которые я ему выдал. Я спустился в трюм, собираясь разобрать купленные мною морские карты. Включил верхний свет и постоял у трапа, соображая, как лучше приняться за дело. “Топаз” — неплохое судно: каюты расположены удобно, а рулевая рубка длиной шесть футов и два дюйма вполне отвечала своему назначению. На корме по левому борту располагался камбуз с газовой плитой и мойкой из нержавеющей стали. Рядом стоял отделанный деревом холодильник, над ним висели шкафчики для припасов. По правому борту примостился диван, над ним к стене были прикреплены радиопеленгатор и радиотелефон. Тут же стоял раздвижной стол для пользования картами. К кухне примыкала каюта с двумя накрепко принайтованными койками, шкафом с левой стороны и небольшой полкой с правой. Она отделялась занавеской от передней части трюма, более узкой, где тоже стояли две стационарные койки.

На диване лежал рулон морских карт. Я разрезал шпагат и разложил карты на столе. Затем включил свет над столом и начал сверять карты со списком. После просмотра каждой карты я свертывал ее и складывал одну возле другой на полке над столом. Воздух в трюме был душным и неподвижным. На лице у меня выступила горячая испарина. Вытирая пот руками, я с радостью думал о том, что завтра “Топаз” будет уже в море.

…На столе лежала карта всего Карибского бассейна. Я закурил, и тут с берега послышалось:

— Эй, есть кто на “Топазе”?

Я выглянул из трюма. На причале маячила фигура долговязого человека, лицо которого трудно было рассмотреть в сгущающихся сумерках. Судя по выговору, он был американцем, к тому же так обычно обращаются друг к другу владельцы яхт в Штатах.

— Поднимайтесь сюда, — пригласил я незнакомца.

Человек поднялся на борт лодки и стал спускаться по трапу ко мне в трюм. Сначала на ступеньках показались тяжелые, грубые башмаки, затем — длинные ноги в серых фланелевых брюках и, наконец, коричневый твидовый пиджак. Для Панамы, где все ходили в одежде из легкого белого полотна, такой костюм выглядел более чем странно. Наконец он появился целиком и стоял передо мной, слегка горбясь из-за своего высокого роста. Черты его лица были тонкими, приятными. Глаза — карие. Для человека средних лет лицо его было гладким, без признаков морщин. Он производил впечатление человека спокойного, интеллигентного, с хорошими манерами. Голова его была не покрыта. В коротко подстриженных рыжеватых волосах проступала седина.

— Вы мистер Роджерс? — учтиво спросил посетитель.

— Точно, — ответил я.

— Моя фамилия Бэкстер. Уэнделл Бэкстер. Мы обменялись рукопожатием.

— Добро пожаловать на “Топаз”, — сказал я. — Хотите кофе?

— Спасибо, нет.

Бэкстер отошел от трапа, но продолжал стоять.

— Я сразу перейду к сути дела, которое привело меня сюда. Мне сказали, что вы собираетесь перегонять лодку на север и ищете помощника.

Слова Бэкстера меня несколько озадачили, но я не показал виду. Бэкстер ничем не напоминал человека, которому надо подработать. Когда речь идет о студентах, тогда понятно, а Бэкстеру было под пятьдесят.

— Видите ли, я уже взял одного помощника.

— Понимаю. А может быть, и второй окажется нелишним? Меньше стоять на вахте.

— Долгие вахты ни к чему, — согласился я. — Вообще-то я не против двух помощников. Вам приходилось выходить в море на яхтах?

— Да.

— И в дальние рейсы? В Карибском море не так просто управляться с парусной лодкой длиной в сорок футов…

Бэкстер бросил взгляд на карту, разложенную на столе, и быстро обернулся ко мне.

— Вы называете “Топаз” лодкой? — вежливо осведомился он. Я усмехнулся:

— Ко мне обращались двое новичков. Один назвал “Топаз” шхуной, а другой спросил, буду ли я каждую ночь становиться на якорь…

Лицо Бэкстера тронула едва заметная улыбка.

— Понимаю, — сказал он.

— Вы хорошо рассмотрели “Топаз”? — поинтересовался я.

— Да. Сегодня утром.

— И что вы можете о нем сказать?

— Конечно, это только мои догадки, но мне кажется, этот кеч строили в Новой Англии по проекту Олдена не более десяти лет назад. Недавно его отремонтировали, видимо, два последних месяца на нем плавали по рекам. Оснастка в превосходном состоянии, за исключением вспомогательного паруса на грот-мачте с левого борта, там несколько изношенных стренг.