Наковальня мира - Бейкер Кейдж. Страница 38

— А еще Меднорез писал, что все девочки Сталепаров рождаются с хвостами. Я сама слышала об этом! — заявила Горицвет.

— Он беседовал с доктором, делавшим послеродовые ампутации, — пояснила госпожа Смит. — В общем, собаке собачья смерть. Когда станет известно о кончине Меднореза, могу себе представить, сколько знатных людей поднимут бокалы с шампанским за здоровье убийцы.

— Но Меднорез преследовал и людей низкого происхождения, — дрожащим голосом вставила Горицвет.

— Точно. Похоже, эта задача тебе не по зубам, Смит. — Госпожа Смит откинулась на спинку стула и принялась раскуривать трубку. Выпустив из ноздрей две струйки дыма, повариха задумчиво посмотрела на Смита: — А нельзя ли договориться с Попереком с помощью взятки? Мы могли бы предложить ему пожизненное обслуживание за счет заведения в баре или ужины по индивидуальным заказам в ресторане.

— Все зависит от того… — Смит замолчал, услышав осторожный стук в дверь.

— Войдите, — сказала госпожа Смит.

В кухню вошел Ивострел и замер, увидев Смита.

— Прошу прощения, — хрипло произнес он. Глаза доктора покраснели и отчаянно слезились.

— Пагубное воздействие розовой травки? — поинтересовался Смит.

Ивострел кивнул, закашлявшись в кулак. Едва заслышав голос доктора, Горицвет повернулась и бросилась к нему.

— Не желаете ли присесть? — спросила она с такой заботой, какой никогда ни к кому не проявляла. — Не угодно ли стакан воды?

— С удовольствием, благодарю, — ответил Ивострел.

Смит и госпожа Смит обменялись понимающими взглядами.

— Удалось ли их светлостям прийти к согласию? — поинтересовался Смит.

— В некотором роде, — отозвался Ивострел, рухнув на табуретку, которую придвинула ему Горицвет. — Лорд Эрменвир, устроившись на кровати, метает шаровые молнии в камин, а лорд Эйрдвэй, расположившись на кушетке, превратился в маленькую рыбачью лодку с веслами. Оба молчат, и хотя в данный момент, кажется, не собираются ссориться, им с трудом удается держать себя в руках. Спасибо, девочка. — Он с улыбкой принял из рук Горицвет стакан с водой.

— Всегда рада услужить вам, — сказала девушка, продолжая хлопотать вокруг него.

— Очень мило с твоей стороны, — ответил Ивострел.

— Сущие пустяки! — возбужденно щебетала Горицвет. — Я просто… хочу сказать… мне показалось, что вам необходим… э-э…

— Глоток воды, — подсказала госпожа Смит.

— Да-да, — согласилась Горицвет.

— Именно так, — подтвердил Ивострел и старательно отхлебнул из стакана. — Я не привык к дыму розовой травки в таком количестве. Сам я этим не балуюсь.

— Ой! Ведь здесь тоже полно ужасного дыма! — забеспокоилась Горицвет, поглядывая на трубку госпожи Смит.

— Это же всего-навсего безобидный янтарный лист, — слегка оскорбленно отозвалась госпожа Смит, но Горицвет пропустила ее слова мимо ушей.

— Не желаете ли погулять по заднему дворику, пока вам не станет лучше? — спросила она Ивострела. — Чудесный свежий воздух и… и прекрасный вид!

— Что ж, я…

— Хотите, я провожу вас?

Какое-то время они пристально смотрели друг другу в глаза.

— Я… да, — сумел наконец вымолвить Ивострел, и Горицвет через заднюю дверь повела его во двор.

Госпожа Смит выпустила колечко дыма.

— Ну и ну, — только и сумела произнести она.

— Я не думал, что она интересуется мужчинами, — изумленно пробормотал Смит.

— Это все Фестиваль, — ответила повариха.

— Я предполагал, что рано или поздно она влюбится, только не думал, что это будет йендри, — признался Смит.

Госпожа Смит пожала плечами:

— В приюте, едва малышка научилась ходить, ей тут же стали внушать презрение к зеленюкам. В определенный момент это лишь усилило влечение. Запретный плод и все такое. — Госпожа Смит немного помолчала, задумчиво глядя вдаль, затем сделала очередную затяжку. — Кроме всего прочего, — добавила она, выпуская дым, — это у нее в крови.

В этот момент маленькая кастрюлька на плите зашипела, и ее содержимое повалило через край. Госпожа Смит вскочила на ноги:

— Негодница! Убежала и оставила сироп на огне!

Бормоча под нос проклятия, она схватила кастрюльку и вывернула горячий сироп на мраморный стол. Густое варево медленно растекалось и застывало, образуя пятно, похожее на запекшуюся кровь.

— Во имя дьявола, что это такое? — закричал Смит, тяжело поднимаясь на ноги.

— Сахарный сироп для крыльев дракона, — пояснила госпожа Смит, бросая яростные взгляды на дверь, через которую удалились Горицвет и Ивострел. — Хватай лопатку и помогай. Если мы не успеем придать этому месиву форму крыльев до того, как оно затвердеет намертво, — все пропало. О боги, я когда-нибудь сверну этому ребенку шею!

Смит, как благоразумный человек, тут же схватил лопатку.

После полудня Смит был слишком занят, чтобы продолжать расследование.

Салеш напоминал ветреную красавицу, растянувшуюся на шелковых простынях, которая неожиданно проснулась и обратила удивленный и затуманенный винными парами взор на своего пылкого любовника. После недолгого замешательства и тщетных попыток отыскать спасительное лекарство от головной боли распутница вспомнила, кто рядом с ней, и с новой страстью заключила его в свои ненасытные объятия.

Торжественный звон колоколов возвестил об окончании третьей молитвы и начале грандиозного праздника Сладостных совокуплений на Главной улице Салеша. Карнавальное шествие начиналось прямо за углом, на Тросовой улице, так что обитателям гостиницы «Панорама» открывался прекрасный вид.

Раздался пронзительный вой труб, перезвон и перестук тамбуринов, и из-за угла показались первые участники карнавала. Это были здоровенные, как быки, парни с миловидными девушками на плечах. Легкие костюмы из лепестков роз едва прикрывали их стройные молодые тела.

Пританцовывая и подпрыгивая, парни продемонстрировали свои мускулы и выстроились по обеим сторонам улицы, чтобы сдерживать ликующую толпу. Девушки принялись бросать в зрителей горсти конфет-афродизиаков из своих корзинок.

Следом появилась широкая открытая повозка, которую тянули ряженые в костюмах ангелов. На ней сидели десятка два нянюшек с плодами прошлогоднего Фестиваля — прелестными трехмесячными малютками в украшенных цветами конвертах. Младенцы изумленно глядели по сторонам, заливались плачем или мирно спали, даже не подозревая о породившей их страсти.

За повозкой шли дети, появившиеся на свет после Фестивалей прошлых лет. Ребятишки двигались неровным строем, во главе которого красовалась огромный транспарант: «Нас создала Любовь». То и дело поправляя сползающие на глаза венки, дети всматривались в море взрослых лиц в поисках своих матерей. Юные участники шествия приветственно махали направо и налево, как им было велено, или, взявшись за руки, старательно пытались выделывать заученные по такому случаю танцевальные па.

За ними следовал Салешский фестивальный оркестр, наяривая попурри, которое началось с «Ах, какая борода да на подушке у меня!», плавно перешло в «Даму тридцать раз подряд» и завершилось бодрой версией «Каркатинских девиц». За оркестром показались карнавальные платформы, выполненные по заказу и на средства различных ремесленных гильдий Салеша.

Вот, качаясь из стороны в сторону, неуклюже тащится тридцатифутовая галера, приводимая в движение хитроумным механизмом, который скрыт внутри заводных гребцов. На борту галеры красуется Богиня Любви в алых шелках, с бюстом, напоминающим два сигнальных буйка. Мастера-кукловоды управляют вялыми руками чучела так, словно Богиня обнимает весь мир. Следующая платформа представляет Мать Огня в ее саду. Величественная дама облачена в красно-желтые развевающиеся по ветру одежды, которые при помощи множества мехов раздувают спрятанные под платформой люди. Из-под пышной юбки Матери Огня виднеются их ноги, и время от времени мелькает рука, бросающая горсть благовоний на жаровни, скрытые в розовых кустах из эмалированной жести цвета пламени.