Дар любви - Бейкер Мэдлин. Страница 29

— С тобой все в порядке, любимая? — спросил Крид.

— А что со мной могло приключиться?

— Я тоже слышал, что они говорили.

— Мерзкие старые… старые…— Она топнула ножкой, не находя подходящего слова, чтобы их обозвать. — Я им не «белая подстилка»!

— Я знаю.

— Но по какому праву они обзывают меня? Я могла бы понять это в Гаррисоне, где все знали, кто я такая и кем была моя мама. Но здесь-то меня не знают.

Крид помрачнел. Джесси заметила, как нервный тик так исказил его лицо, прежде чем он ответил:

— Они увидели, что ты со мной.

— Ну и что?

—Джесси…

С каждой минутой она расходилась все больше.

— И тебя не бесит, что люди смотрят на тебя свысока?

Он устало вздохнул.

— Бывало, и я чувствовал себя так же, как и ты. Но какого черта? Стоит ли сходить с ума, если ты не можешь изменить мир. — Он нежно провел пальцем по ее щеке. — Я же предупредил тебя, что такое случается.

— Я помню.

— Но ты не поверила.

Джесси пожала плечами:

— Наверное, нет.

— Ладно, давай заберем нашего мерина и пошлем этот городок к черту.

Позже, в тот же вечер, Джесси все еще переживала невольно подслушанный разговор. Сидя у костра с чашкой горячего кофе в руках, она глядела на пляшущие язычки пламени. В голосах тех женщин она услышала и презрение, и «праведное» негодование, но не могла этого понять. Они ничего о ней не знали, кроме того, что видели ее с Кридом, и тем не менее поторопились приклеить ей ярлык. Это было так несправедливо и отвратительно!

— Джесси?

Она оглянулась и увидела Крида, стоящего возле нее.

— Тебе нездоровится?

— Нет, все в порядке.

— Ты все еще переживаешь разговор в магазине? Она отвела глаза.

— Так, немножко. Мне хочется, чтобы меня уважали, Крид. Я что, прошу слишком многого?

— Нет, дорогая. Но если тебе нужна респектабельность, ты попала не в ту компанию.

Джесси хотелось бы поспорить с ним еще, но в глубине души она понимала, что он прав, по крайней мере отчасти. Никто не назовет Крида Мэддигана респектабельным. Теперь она понимала: есть люди, которые никогда не простят ему происхождения, то есть того, что он метис, хоть он и не виноват в обстоятельствах своего рождения. А еще она знала, что окружающие никогда не примут в свое общество человека с репутацией, хотя бы и в прошлом, наемного убийцы.

И все равно Крид был самым добрым, самым замечательным мужчиной, которого она когда-нибудь знала. И хотя они были знакомы очень короткое время, он всегда оказывался рядом, когда в нем нуждались: был ли это случай с Гарри Коултером или в день похорон матери, когда он был единственным, кто утешил ее… Крид умел оказываться в нужном месте и в нужное время.

Крид подбросил в костер сушняка, а потом взглянул на Джесси и почувствовал, как у него защемило сердце при виде печального выражения ее лица.

— Ты не будешь жалеть о том, что поехала со мной? Или уже пожалела?

Джесси решительно замотала головой.

— Нет, просто я не могу понять, почему люди такие странные. Все в нашем городке думали о Гарри Коултере как о приличном молодом человеке только потому, что он ходил с матерью по воскресеньям в церковь. И все женщины полагали, что Билли Пэдден хороший мальчик только потому, что его отец проповедник…

Она смотрела на него горящими глазами.

— Но ни тот, ни другой не могут и вполовину сравниться с тобой по благородству. Крид презрительно хмыкнул:

— Это я-то — благородный?

— Да, ты. Я уже несколько раз предлагала тебе себя, просила, чтобы ты меня взял, но ты ни разу не воспользовался этим. — Ее щеки пылали, но она, казалось, не могла остановить поток слов, хотя ей самой до конца не было понятно, с чего это она так разговорилась да эту нескромную тему. — Я умоляла тебя заняться со мной любовью, но ты каждый раз отказывался.

—И не проси меня снова.

— Что?

—Ты слышала, что я сказал. Я не благородный человек, Джесси, и не святой. Я хочу тебя больше всего чего я когда-либо хотел в жизни, больше всего на свете.

— Правда? — Его слова доставили ей удовольствие, наполнив смущением и наслаждением. — Тогда почему ты?..

—Ты сама это объяснила. Ты хочешь быть респектабельной, уважаемой женщиной, но это как раз то, чего я не смогу тебе дать никогда. И я к этому никогда и не стремился.

Джесси поглядела в глубину беспокойных черных глаз Крида, и все мысли о том, чтобы стать уважаемой дамой, улетучились у нее из головы. Он был таким высоким и таким захватывающе красивым. Огонь костра играл на резких чертах его лица, делая их еще более рельефными и оставляя профиль наполовину в тени. Ей вспомнилось ощущение крепких мускулов прижавшегося к ней тела, вспомнился вкус его поцелуев. «Будет он заниматься со мной любовью, если я попрошу снова?» Сердцем она чувствовала, что, взяв ее однажды, он никогда ее не оставит.

С дико бьющимся сердцем она медленно поднялась с земли.

— Крид…— И, встав на цыпочки, обвила его шею руками.

— Джесси, не надо…

— Прошу тебя, Крид. Возьми меня.

— Джесси…

— Мне все равно, что будут говорить люди. Не хочу их уважения, если это значит отказаться от тебя.

Он осторожно снял ее руки:

— Джесси, подумай, что ты делаешь. Когда мы Доберемся до Фриско, никто не будет знать, кто ты и откуда приехала. Ты сможешь начать совершенно новую самостоятельную жизнь. Приличную жизнь.

— Чего стоит эта жизнь, если со мной не будет тебя? — выкрикнула она, не скрывая боли и обиды, прозвучавших в ее голосе. — Я думала, ты любишь меня. Хоть чуточку.

— Я люблю тебя, и ты это знаешь.

— Зачем же тогда ты забрал меня с собой, если хочешь бросить в Сан-Франциско? — Опять этот проклятый вопрос, — пробормотал Крид.

— Почему, Крид? — прошептала она. — Он смотрел в глубину ее глаз, полных любви и надежды —Крид?

Он молча обругал себя последними словами и притянув к себе, закрыл ее рот поцелуем— требовательным, грубым и терпким поцелуем, полным страсти, раздражения и стремления преодолеть свою беспомощность. Ему доводилось иметь стычки с конокрадами, участвовать в перестрелках, но он был беззащитен перед нежной невинностью Джесси Макклауд.

Джесси приникла к его плечу, когда все поплыло у нее перед глазами. Он целовал ее и раньше, иногда мягко и нежно, иногда страстно, но никогда так, как сейчас. Одной рукой он обхватил ее за талию, прижав к себе и не давая ей шелохнуться, а другой беспокойно бродил вверх и вниз по спине и наконец подхватил за ягодицы, поднимая и прижимая так, чтобы она почувствовала всю силу и очевидность его желания.

Она целовала его в ответ, торжествуя в его объятиях и чувствуя его близость. Он хотел ее, а она хотела его.

Его поцелуи становились все более проникновенными, своим языком он дразнил ее до тех пор, пока eй не показалось, что все тело горит огнем. Застонав, она прижалась к нему, грудью расплющившись о его грудь и трепеща от желания.

Он застонал, как от сильной боли, и… резко, рывком отпрянул от нее.

— Что с тобой? — вскрикнула она. — Что случилось?

— Не здесь, Джесси. И не так.

— Черт возьми, Крид Мэддиган, если ты не закончишь то, что начал, я тебя никогда не прощу! До конца своих дней!

Он улыбнулся ей сводящей с ума улыбкой:

— Нет, простишь.

— Не прощу! — Она смотрела на него с нескрываемым возмущением. Все ее тело дрожало от желания неутоленной страсти.

— Джесси, послушай…— Он протянул к ней руку, она отвернулась; ее глаза горели мятежным огнем, а исцелованные им губы дрожали.

— Оставь меня в покое.

— Джесси, мне хочется, чтобы твоя первая ночь была особенной. Я…— Он остановился, внезапно почувствовав нерешительность.

— Продолжай.

— Мне хочется, чтобы это произошло в великолепном отеле, полном прекрасных цветов. Я хочу…— Он запнулся. — Я хочу соблазнять тебя нежными ласками и шампанским, а потом отнести тебя на постель. Мне не хочется брать тебя здесь, в грязи, уподобляясь… какому-нибудь оленю, поймавшему самку во время течки.