Спасeнному рай - Виногоров Владислав. Страница 41

— Это понятно, — не унимался Конг, — а конкретно ты никого не подозреваешь?

Что тут можно было ответить? Было несколько человек, которые Стэну лично были глубоко неприятны. Более того: генерал искренне бы обрадовался, узнав, что предатель один из них. Но личную неприязнь к делу не подошьешь. С тем же успехом могло оказаться, что предателя Стэн лично не знал и едва ли видел хоть раз. Или наоборот, что это кто-то из друзей. О такой перспективе думать вообще не хотелось.

— Конкретно, говоришь… А никого я конкретно не подозреваю. Есть только один возможный вариант: поймать за руку. Вот тогда и поглядим. А пока — это гадание на кофейной гуще. Способ малопродуктивный и с крайне низкой сходимостью.

На чем тема была исчерпана. И вовремя: почти сразу после фразы Стэна прозвучал зуммер выхода в пространство. Начиналась работа.

Местное солнце лениво освещало планету, часть которой волею людей была превращена в тюрьму. Гигантский тюремный комплекс был хорошо виден даже с орбиты и должен был, по замыслу архитекторов, служить грозным предупреждением всем, кто только собирается нарушить закон. Но вместо чувства благоговения и уважения Стэн испытал только гадливость. И со злорадством представил себе, что начнется в этой тюрьме через несколько минут.

Стэн еще созерцал планету, а легионеры уже начали действовать. Один из крейсеров завис над тюремным комплексом и серией коротких импульсов уничтожил передающую антенну. Два других методично утюжили хлипкую систему ПВО. Когда от пусковых установок и радаров противника остались только воронки и груды перекореженного металла, корабли легионеров начали стремительный спуск. Стэн вышел из оцепенения и решительно послал «Крысобой» вперед.

Когда смолкли двигатели и обзорные камеры начали выдавать картинку, Стэн понял, что генерал Ижи времени зря не тратил: охрану, попытавшуюся воспрепятствовать проникновению легионеров внутрь комплекса, просто хладнокровно расстреляли. Заняло это немного времени, и атакующие быстро продвинулись внутрь комплекса. Стэн включил связь, и рубка крейсера тут же наполнилась деловитой руганью легионеров, прерываемой иногда шипением лучеметов. Чувствовалось, что подготовка у охраны оставляет желать лучшего, а нападающие, напротив, действуют очень умело. Стэн даже заскучал. У него было желание схватить лучемет и последовать за своими товарищами, но генерал Ижи строго заявил, что место командира во время боя не на передовой, а в штабе. По этой причине пусть Стэн будет добр сидеть на борту своего «Крысобоя», не рыпаясь, и готовиться принять на вышеозначенный борт спасенных товарищей. После чего стартовать и доставить вышеозначенных товарищей на Сабу в целости и сохранности. Стэн для порядка повозражал, но и сам отлично понимал, что генерал Ижи прав на все сто. Так что сейчас капитан «Крысобоя» предавался безделью, слушая перебранку своих товарищей, которые уверенно продвигались в глубь тюремного комплекса.

Прошло еще несколько минут, и на посадочной площадке стали появляться первые освобожденные легионеры. Стэн решил, что, встретив их не в рубке крейсера, а внизу, несколько приободрит. Оставив пульты на недовольного Конга, молодой генерал решительно направился к лифту.

Первый, кто попался Стэну на глаза, когда он уже спустился вниз, был здоровенный светловолосый парень, показавшийся генералу смутно знакомым. Подойдя ближе, Стэн прислушался.

— Замки перестали работать, и я сразу в коридор. Тут смотрю — стоит пехотинец, метр двадцать на коньках и в шляпе. Морда перепуганная, руки трясутся. Никак лучемет из кобуры вытащить не может. Ну я его…

Стэн улыбнулся и решительно направился к спасенному легионеру.

— Пшеничникофф!

— Господин генерал!

— С освобождением. Давай на борт.

— Есть!

Сержанта Пшеничникоффа, которого Стэн хорошо помнил по первой операции Патруля на Сабе, видеть было приятно. Он сразу же занял в рубке очень много места и с присущим ему мрачноватым юмором рассказывал, как «беседовал» с охранниками и наиболее наглыми заключенными. Стэн смеялся вместе со всеми, но при этом понимал, что одна из таких бесед могла закончиться для бравого сержанта плачевно. Хотя, а почему для сержанта? Оказалось, что Пшеничникофф успел окончить офицерскую школу Патруля и давно уже являлся капралом. Стэн решил, что парню очень неплохо будет дать при первом же удобном случае ротмистра.

Операция между тем подходила к своему завершению. Звездолеты легионеров стремительно загружались освобожденными товарищами и готовились стартовать с планеты. Начальник тюрьмы оказался поразительно похож на сциллийца, и генерал Ижи распорядился взять его с собой, чтобы на досуге как следует с ним потолковать. Все ворота тюрьмы уже были открыты настежь, и благодарные заключенные стремительно разбегались во все стороны. Дело было сделано. Стэн решительно прервал очередной рассказ Пшеничникоффа и погнал его и остальных в перегрузочные ложа — пора было убираться подальше от тюремной планеты, которая еще долго будет помнить визит легионеров.

На Сабе флотилию встретили с ликованием. Стэн с интересом узнал, что про этот «подвиг» уже сложена легенда. Повествует она о том, как император с огненным мечом спустился с небес и, разбив оным мечом темницу, освободил своих друзей, которые томились там, несправедливо заточенные злыми врагами. Выслушав эту оду, Стэн взвыл. Конечно, без народного эпоса не бывает народного героя, а люди, как их ни приманивай демократией, избирательным правом и прочими глупостями, все равно верят в доброго и справедливого царя, который принесет им долгожданное освобождение от всех неприятностей. Но не такой же бред сочинять! Впрочем, такую реакцию свежесочиненный эпос вызвал только у Стэна. Остальная компания легионеров веселилась от души. Джейк издевательски рассуждал о том, что теперь и он попадет в историю, как друг величайшего из императоров и придворный маг по совместительству. Генерал Ижи хитро щурился и туманно намекал на шикарные перспективы, открывающиеся для его семейства, так как именно он, генерал Ижи, являлся сокамерником Стэна, а значит — являлся верным другом, позволявшим пережить все невзгоды заточения в темнице великому императору. Остальные тоже скалили зубы и изощрялись в словоблудии. Когда Стэна это совсем достало, он совершенно искренне пообещал первым же указом распорядиться повесить зубоскалов на воротах дворца, дабы вызвать у подданных должный трепет перед монаршей особой, а саму особу оградить от потоков откровенных издевательств. После чего вторым указом будет законодательно закреплено то, что при императоре будут находиться исключительно глухонемые, дабы не травмировать слух монарха гнусными подковырками и не разглашать государственной тайны. Выслушав эту тираду, компания легионеров разразилась дружным хохотом, а Стэн язвительно заметил, .что смеяться им осталось недолго — сами толкают его на престол, потом пусть не обижаются.