Дети капитана Блада - Виноградова Татьяна. Страница 4
– А вы не хотели бы уехать прямо завтра?
– Куда?!
– Ну, разумеется, в Гавану. Только с заходом в Порто-Белло. Вы когда-нибудь бывали в Порто-Белло во время золотой ярмарки? Говорят, это нечто неописуемое!
– Но, дог'огая, лишний кг'юк мне все-таки не по каг'ману! К тому же я слышала, что в Пог'то-Белло свиг'епствует желтая лихог'адка… Конечно, чудеса Пог'то-Белло стоит посмотг'еть, но я лучше дождусь пг'ямого г'ейса.
– Но, дорогая мадемуазель, я хочу предложить вам оплатить вашу дорогу до Порто-Белло. Видите ли, у меня возникло небольшое затруднение…
Объяснение отняло считанные минуты. Мадемуазель Дени умела не только говорить, но и – когда это бывало нужно – внимательно слушать. Щепетильность мадемуазель была побеждена парой симпатичных сережек, а также несколько авантюрным складом ее собственного характера. Домой Бесс вернулась уже в сопровождении компаньонки. А о том, что компаньонка была нанята лишь на срок, достаточный для ухода «испанца» из Порт-Ройяла, они никому говорить не собирались.
– Я продам барбадосские плантации, и это позволит мне протянуть какое-то время, – говорила Арабелла Бесс тем же вечером. – Неизвестность – страшнее всего. Даже если случилось самое ужасное, ты, по крайней мере, будешь знать…
– Что за мысли, мама! Мы знаем, что он жив и пока еще не смещен с должности – иначе бы королева назначила нового губернатора.
– Ты права… права. Я и сама все время себе об этом напоминаю. Но все же мне страшно…
– Послушай, мама, мне только сейчас пришло в голову: ведь если папа не смещен, должно быть его жалование…
– Да. Весь первый год полковник передавал мне деньги, причитающиеся Питеру. Потом он сказал, что деньги перестали поступать… У меня, правда, сложилось впечатление, что… что он просто… но у меня не было возможности проверить. Возможно, мне следовало просить…
– Еще чего! Не вздумай унижаться! Ох, с каким удовольствием я посмотрю на физиономию полковника, когда папа вернется!
– Поезжай, дорогая… Но, прошу тебя, будь благоразумна. Надеюсь, мадемуазель хорошо за тобой приглядит – все-таки, у нее такой опыт. Но я все равно не отпустила бы тебя, если бы не думала, что, быть может, я больше никогда…
– Глупости! – Бесс почувствовала легкую неловкость по поводу мадемуазель.
– Лучше скажи: «Тр-ридцать тр-ри доххлых акулы!» Вот увидишь – сразу станет легче.
Арабелла слабо улыбнулась.
Так Бесс оказалась на борту испанского сторожевика, а затем заняла место на галеоне «Дон Хуан Австрийский». Все ее имущество составляли благословение матери, небольшой узелок с вещами и второй – с мемуарами отца. По слухам, мемуары были в большой моде в Европе, и Бесс рассчитывала в случае чего превратить рукопись в какие-нибудь деньги.
3 сентября 1707 года «Дон Хуан» покинул Порто-Белло.
Глава 2
Уходили с ночным отливом. Как это было заведено у испанцев, часть полагающихся по штату тяжелых пушек осталась на берегу, и их вес возместили пассажиры с вещами, тюки с товарами, ящики. Пассажирам была выделена верхняя из орудийных палуб. Вообще-то галеон должен был перевозить только государственные грузы; ни людей, ни частных товаров на нем официально не было. Порядка на золотом флоте не прибавилось даже после того, как пять лет назад англо-голландская эскадра подстерегла у берегов Испании очередной караван, и, хотя и не сумела его захватить, пустила ко дну семнадцать груженых золотом галеонов. В колониях об этих событиях в бухте Виго говорили много, но невнятно – точно никто ничего не знал. Вернее, знали многие – но все почему-то по-разному.
«Будем надеяться, что нынешний караван обойдется без подобных приключений» – подумала Бесс и тихонечко усмехнулась про себя: «Это ж надо! Желать удачи испанцам!» Пути Господни, воистину, были неисповедимы. Лежа с открытыми глазами в чернильной темноте, Бесс прислушивалась к звукам. Вокруг дышали, храпели и бормотали люди, временами слышался топот крысиных лапок, писк и возня. Качка усиливалась и отчетливее слышался шорох волн. Дыханию людей вторил ритмичный и протяжный скрип переборок. Теперь Бесс понимала, почему моряки считают свой корабль живым существом. Старый галеон кряхтел, ворчал и жаловался на прожитые годы, трудную службу и заплаты в обшивке. Ему было тяжело.
В кормовой части, где размещались более состоятельные, чем Бесс, пассажиры, с помощью растянутой парусины были выделены крохотные каютки. Впрочем, и там, и здесь люди спали не раздеваясь, лишь распустив слегка шнуровки неудобных платьев или положив под голову мятый камзол. В эту первую ночь Бесс так и не смогла толком заснуть и, едва пришло долгожданное утро, поторопилась выйти на палубу.
Там, под свежим морским ветерком, ее настроение быстро улучшилось. Глядя, как тяжко лавирует перегруженный корабль, Бесс живо представляла себе легендарный фрегат отца. Вот он, курсом фордевинд, вылетает из-за низкого зеленого мыса. Вот, приведя в смятение команду и пассажиров бортовым залпом… нет, достаточно предупредительного выстрела из носового орудия!… идет на сближение. Сверкают золоченые края открытых пушечных портов, сверкает золоченая носовая фигура. Летят крючья. Толпа полуголых пиратов наводняет палубу. Вот, пробираясь между пассажирами, дьявольски элегантный, с изящной тростью черного дерева, в черном с серебром костюме…
Должно быть, Бесс сильно задумалась. Внезапно, споткнувшись обо что-то, она потеряла равновесие и была подхвачена кем-то в черном с серебром костюме, с воротником и манжетами тонких брабантских кружев.
В первое мгновение серде у нее подпрыгнуло. Но нет, никакого сходства, конечно, не было и в помине. Юнец был тощ, угловат и высок. У него были правильный нос с легкой горбинкой и твердо очерченные губы, но сочетание высокомерия и растерянности, написанных на этом лице, было столь нелепым, что Бесс чуть не расхохоталась. Перейдя к костюму, Бесс обнаружила, что он действительно имел когда-то серебрянную вышивку и галуны, а манжеты рубашки и впрямь некогда были брабантскими. Впечатление несуразной худобы усиливалось широкими обшлагами камзола, который к тому же явно был пошит на мальчика пониже ростом. На боку юнца болталась длинная шпага с серебряной гардой.
– Позвольте представиться, сеньорита, – дон Диего де Сааведра из Картахены, к вашим услугам, – церемонно произнес юнец. – Если вас интересует происхождение костюма, то могу сообщить, что шил его у лучшего портного Картахены, и, когда я покажу его в Европе, у мастера отбоя не будет от клиентов.
Бесс рассмеялась. Мальчишка по крайней мере не был начисто лишен чувства юмора, – а она и вправду разглядывала его слишком бесцеремонно.
– А я – Элизабет Блад, дочь губернатора Ямайки, – представилась она в свою очередь.
– Как?! Санта Мадонна! Раз… Все… Кр…
– Разрази вас гром. Все дьяволы преисподней. Кровь Христова, – вежливо подсказала Бесс, и, задумавшись на секунду, любезно добавила: – Вымбовку вам в глотку.
– Что? – Благодарю вас, сеньорита. Ценное дополнение к моему лексикону. Как вы сказали – …
– Вымбовку. Это такая толстая деревянная штуковина для вращения шпиля.
– О! Вы, наверное, хорошо знаете море?
– По рассказам, в основном, но весьма подробно. Это было неизбежно. Вот, например, я как раз думала – наш галеон…
– И что же?
– Тихоходен. Перегружен. Плохо слушается руля. Чтобы взять его на абордаж, достаточно десятипушечного шлюпа и хорошей команды. Я бы даже порох не стала тратить, – важно добавила она.
– Это почему же?
– Ну! Очень массивные борта. Незачем и пытаться. А вот скорость и маневренность в этом деле – все, – продолжала Бесс тоном знатока. – На заре флибустьерства такие вот сундуки часто становились жертвами маленьких суденышек, так мне говорили. Вообще, у малых судов масса преимуществ, надо только иметь смелость ими воспользоваться.
– Вы бы смогли?
– Не знаю. Хотела бы попробовать. Ну – не смотрите на меня с таким ужасом. Просто из любопытства, не более.