Кукольная комедия - Ягдфельд Григорий Борисович. Страница 4

Пробило четыре часа, перерыв кончился. И всех будто смело ветром; нее куклы бросились на места и сделались неживые. Только Лиля осталась лежать на прилавке.

Она тоже хотела вскочить и удрать, но продавщица нажала кнопку у входа, и поднялось жалюзи, а рыжая кассирша открыла замок и входила в магазин. Бежать было поздно.

Увидев Лилю, валявшуюся на прилавке, кассирша сухо сказала:

– Когда уходишь, – игрушки надо убирать!

– Я убрала, – сказала продавщица.

– А это что?! – Кассирша указала на Лилю.

Продавщица вытаращила глаза, недоверчиво взяла в руки куклу, повертела её и пожала плечами. Вошли покупатели; среди них Татина мама с кошёлкой, из которой выглядывали бутылка молока и цветная капуста: Галина Ивановна уже заказала в аптеке лекарство и побывала на рынке. Увидев в руках продавщицы Лилю, она сказала:

– Какая хорошенькая кукла!.. А она закрывает глаза?

– Закрывает и открывает, – сказала продавщица. – И говорит «мама»!

– Сколько стоит?

– Один рубль шестьдесят три копейки.

– Ну что ж, – сказала Татина мама.

Она купила Лилю, потом обвела глазами магазин, заметила в углу гроздь воздушных шаров, взяла красный, зелёный и жёлтый. И шары понеслись за нею на ниточках.

5

Среди вертящихся этажерок с лекарствами, среди банок с притёртыми пробками и латинскими надписями, среди ядов и слабительных, грелок на живот и пузырей на голову, крошечных склянок и огромных бутылей с разноцветными жидкостями – сидел старый провизор Бахтерев-Разумовский. На его носу сияли очки с золотым ободком. С быстротой и точностью фокусника он отпускал посетителей, подсчитывая что сколько стоит и когда что будет готово.

Дошла очередь и до Татиной мамы.

Завертев этажерку с лекарствами, Бахтерев-Разумовский нашёл склянку с розовой жидкостью; на ней было написано по-латыни «tiap-tiap» и белела наклейка «наружное».

Провизор протянул склянку Галине Ивановне:

– Будете втирать в больное место два раза в день!

– Втирать?! – От изумления она чуть не упустила воздушные шары. – Это же надо пить! Семь раз в день!

– Что-о!? Пить наружное лекарство?!

– Так прописал доктор.

– Сорок пять лет сижу на этом месте, – сказал Бахтерев-Разумовский, – и первый раз слышу, чтобы пили капли тяп-тяп!

Он долго рассматривал печать и подпись:

– Слушайте, что это за рецепт?

Кукольная комедия - any2fbimgloader7.png

– Это выписал доктор Кракс…

– Какой доктор Кракс?

Татина мама удивилась:

– Вы не знаете доктора Кракса?

Бахтерев-Разумовскнй поднял брови.

– У нас в городе сто семнадцать поликлиник; в каждой поликлинике четыре детских врача, два консультанта и один профессор-педиатр. Но я не знаю доктора Кракса.

– Он не в поликлинике, – сказала мама. – Он дома.

Провизор посмотрел на неё.

– Идите сперва к вашему доктору, узнайте, в чём дело! – И поставил лекарство обратно на этажерку.

Ахнув, мама выбежала из аптеки; за ней летели шары. Не успела она сделать и нескольких шагов, как вдруг (она не поверила своим глазам!) увидела Тату, перебегавшую через улицу.

– Тата?! – Галина Ивановна кинулась к дочери.

– Мама! Знаешь что! – Тата задыхалась от бега. – Могэс превратил Лилю в куклу! Надо её спасти!.. Бежим вместе!

– Бредит! – ахнула мама.

Она сунула под мышку картонку с куклой и корзину с цветной капустой, зацепила ниточки от воздушных шариков за пуговицу на жакетке и свободной рукой схватила дочку.

– Пусти! – крикнула Тата. – Ну, пусти же!

На них оглядывались прохожие.

– Пойдём домой, Таточка… – чуть не плакала Галина Ивановна. – У тебя температура… Пойдём… – И потащила за руку упирающуюся дочку домой.

Какая-то женщина на улице, показав на Тату, сказала своей худенькой девочке:

– Видишь, что бывает, когда по утрам отказываются от рыбьего жира!

А два мальчика, которые шли, поддавая ногами консервную банку, остановились.

– Какая глупая девчонка! – сказал один. – Она, наверно, хочет смотреть кино «Большой вальс», а ей ещё нет шестнадцати лет!

Вот так всегда: люди почему-то без конца ошибаются. И никак не сделать, чтобы они больше не ошибались.

Кукольная комедия - any2fbimgloader8.png

6

Да что люди! Даже кот ошибался – он смотрел из форточки первого этажа и думал, что эту девочку тащат за то, что она без спроса сунула нос в сметану.

А ещё выше – из окна третьего этажа – на Тату смотрела маленькая голова в белом колпаке. Это был повар Пётр Петрович. Только он один не ошибался, он знал точно, кто эта девочка и куда её ведут.

Повар стоял на подоконнике кухни, держась кукольной рукой за край кастрюли, в которой дрожало желе, и с интересом смотрел вниз, во двор. Неожиданно рядом послышался насмешливый голос:

– Высовывайся, высовывайся! Как хлопнешься с третьего этажа, останутся от тебя рожки да ножки, пуговицы-черепки!

Кто бы это? Пётр Петрович оглянулся и увидел на плите на чайнике краснощёкую бабу в широкой юбке с цветочками.

– Ты кто?

– Управдомша с этого двора. А что?

– Ничего, – сказал повар.

Он открыл рот спросить ещё что-то, но в дверях уже поворачивался ключ. Съехав по бельевой верёвке с подоконника, повар бросился было в комнату, да споткнулся о веник и растянулся на пороге. Управдомша хихикнула и умолкла.

Мама с Татой быстро прошли по передней мимо куклы, валявшейся на пороге, и скрылись в комнате. Убедившись, что их нет, повар встал, отошёл на цыпочках в глубину кухни, поглядел наверх на краснощёкую бабу и мрачно сказал:

– Давай, спускайся!

– А зачем? – сказала управдомша. – Я на чайнике. Мне тут тепло, хорошо.

– Да как же ты попала на чайник?

– Так же, как ты, – флегматично сказала управдомша. – Стояла я как-то раз на нашем дворе и грызла орехи. Честно говоря, я работала не ахти как, вроде тебя. Гляжу на наш двор и думаю: лужи, мусор, кирпичи. Думать-то думала, а делать не делала, лень проклятая! Стою; вдруг девчонка с верхнего этажа: «Алла Павловна! – говорит. – Меня прислала бабушка. Она больная. Вода не доходит до нашего этажа!.. И течёт потолок!» А я возьми и скажи: «Берите воду с потолка!» И вот ведь не повезло – в этот самый миг чёрт принёс Могэса. Он услышал мои слова. Ну и… Вот я и оказалась на чайнике!

– Почему же ты не чинила крышу? – осведомился повар.

Управдомша прищурилась:

– А ты всегда делал всё хорошо?

– А тебе какое дело! – сказал повар.

– Ага, – торжествующе сказала управдомша. – Боишься правды!

Повар хотел ей ответить как следует, но, услышав шаги, брякнулся на пол. Ответить ему так и не пришлось, потому что управдомшу унесли: вбежала Татина мама, схватила чайник с Аллой Павловной и умчалась.