Витязь - Витковский Алексей. Страница 7

Откуда-то издалека донесся женский визг. Спутники Хагена хищно напружинились, вглядываясь в полумрак переходов, в надежде увидеть стройный стан кричавшей. Судя по голосу, она молода. Месяцы на палубе корабля создают в мужском теле особое напряжение, которому есть только один выход…

Снова визг – теперь нет сомнения – женщина не одна. Это хорошо…

Навстречу попался один из отрядов. Воины несли тюки и свертки, в которых поблескивало золото. Один завернулся в парчу как в плащ, другой был с ног до головы увешан тяжелыми золотыми цепями. Хаген спросил у них направление к главному залу. Их предводитель, несший на плече здоровенный позолоченный треножник, изукрашенный цветами из бирюзы и яшмы, остановился и опустил добычу на пол.

Пока старшие совещались, хирдманы собрались в кружок, переговариваясь вполголоса. Им не нравилось это место – настороженные взгляды обшаривали все вокруг в поисках врага и не находили. Но они знали, чувствовали – враг здесь. И оттого, что он невидим, было не по себе. Место, в котором они находились, не было мрачным. Напротив, этот храм… он был удивителен и чудесен. Воины восхищались умением древних мастеров, одевших в каменное кружево тяжелые стены. Люди севера умеют ценить красоту. Почти каждый хирдман умел не только сражаться. Среди них были скальды, кузнецы и строители. Многие могли составить причудливую вязь узора, а затем нанести его на дерево, камень или металл. То, что они видели здесь, соответствовало их понятиям о красивом, но… Это была чужая красота. Чуждая. Подавляли и сами размеры храма – он далеко превосходил главное святилище Миклагарда [20] – Святую Софию. Скорее огромный монастырь, чем отдельно стоящий храм, с кельями жрецов и комнатами прислуги, складами, мастерскими и помещениями для воинов, послушников и собственно святилищами, он вмещал в себя все. Маленький отряд пришельцев терялся в нем, и опасность нарастала с каждым проведенным здесь часом. Такое сооружение не может существовать без поддержки извне. Кто-то должен поставлять продовольствие, привозить паломников, осуществлять внешнюю охрану. Этот кто-то может вернуться в любой момент. Неведомый бог или великан, который, по слухам, древнее всех нынешних и кровник самого Одина, вряд ли одобрит ограбление своего храма и убийство жрецов. Он может отомстить. Поэтому даже храбрейшим из храбрых было не по себе…

Хаген следил за кончиком меча, которым воин по прозвищу Даин – что значит «мертвый» – чертил на мраморном полу план храма. На самом деле его звали Лейв, сын Рагнара, но многие из молодых хирдманов даже не знали его настоящего имени. «Даином» Рагнарсон стал после боя с хирдом одного датского хевдинга, когда его сочли убитым и положили на погребальный костер вместе с павшими. Он вышел из пламени, изрыгая жуткие проклятия, и отделался, ко всеобщему удивлению, лишь ожогами рук да опаленными волосами. Старейший из хирда Стурлауга, он был сед, умен, свиреп и непобедим в бою на топорах.

– Вот здесь длинная изогнутая галерея с колоннами. По ее вогнутой стороне, – клинок очертил овал, – помещения для стражей, а по выпуклой, – еще один овал, – что-то вроде складов. Они набиты всякой снедью, вроде репы и еще каких-то круп. Там можно разжиться продуктами на обратный путь. Здесь, – кончик меча совершил быстрое вращательное движение, – вход в подвалы. Браги поставил там на страже половину своего десятка. Можно будет обследовать позже. Здесь, – клинок уперся в прямую линию, – главная галерея. Она делит все сооружение пополам. Чтобы в нее попасть отсюда – идите вот по этому коридору. По правую руку увидите лестницу – это ход наверх. Туда отправился Скьяльви со своим десятком, но они пока не возвращались… Как попадете на главную галерею – идите направо, там центральный зал. В левой стороне я еще не был, туда направился Гюльви со своими сорвиголовами. Хевдинг сейчас в центральном зале, и с ним два десятка. За этим залом – комнаты жриц. Девок там было дюжины полторы, да некоторые успели попрятаться. Если поймаете какую – будьте осторожны. Одна из них прикончила Бьярни Весло, когда он уже на нее взобрался. Перерезала глотку от уха до уха. Пришлось ей кишки выпустить, – Даин усмехнулся, – так что не спешите, не то можете и успеть.

Хаген молча кивнул. Все было ясно.

Его отец даже грабеж организовывал не так, как другие хевдинги. Все у него было по плану и точно в срок. Сначала захватить, не распыляя сил, и, желательно, без лишних потерь, выгрести все ценное, затем выйти из-под ответного удара и только потом, после всего – дележ добычи. Возможно, именно за это отношение к набегу как к торговой операции, а не только за любовь к приключениям, его и наградили прозвищем – Трудолюбивый. Правда, в этот раз без потерь не получилось…

Отряд Даина двинулся дальше, а Хаген чуть задержался, разглядывая светлые линии, оставленные на мраморе клинком. Его беспокоил верхний ярус и отряд Скьяльви Быстрого, от которого ни слуху ни духу. Решение было очевидным – центральный зал и женщины могут подождать. Хаген, несмотря на свой возраст, никогда не позволял себе думать чреслами вместо головы.

Глава 8

Дружина

У него было ромейское имя, но он не знал языка ромеев. Воины уже называли его между собой – Олекса. Так привычнее для славянского уха. Ольбард наблюдал за ним, а он, сидя у мачты, осматривался вокруг и удивлялся всему. Ему незнакомы были воинские обряды. Может, он действительно потерял память, а может, пришел из таких мест и времен, где все делалось по-другому. Неизвестно – сколько столетий провел он в чертогах богов. Сказывают, что время там ведет себя необычно…

Воины дружно высказались за нового родовича – так поразило их явление Врат Вальхаллы и Моста из Радуг. Не стали даже ждать берега… Когда они вместе стояли под шатром из мечей, Ольбард был удивлен тому, что Александр крикнул со всеми: «Любо!» Вступающему в род не зазорно радоваться. С такого мига ты не одинок, за тобой – сила. Но чтобы так… Будто не только его – Александра – принимают в родовичи, но и он сам тоже берет дружину Ольбарда под свою опеку. Но и это было хорошим знамением…

Ольбард не верил в знамения. Верить – суть слепо принимать что-то неизвестное и далекое, как принимают ромеи своего бога. Ольбард, как и всякий хороший военный вождь или кормчий, был ведуном. Поэтому он не верил в знамения, а читал их, как охотник читает следы зверя. Он видел незримое обычному глазу, мог распознать тех, кто побывал за Гранью, в Нави [21] или обладает Силой, как и он сам. Еще Ререх учил его этому. Ререх Умелый – ведун, заступивший за Кромку… Поэтому и Александра Ольбард признал сразу…

Еще там, под водой, он услышал звон Силы, которой наделил Сварог этого человека. Силы великой, но будто бы спящей. Звенели хрустальные струны, звенели легко, словно сквозь сон-дремоту. Но Ольбард не обманывался – Сила спит до времени, как кот возле мышиной норки. Беда мышам, поверившим кошачьему сну… Быть может, Александр не знает о ней, но Сила рано или поздно проявит себя. Нужен лишь повод…

Ольбард открыл короб, в котором хранилась шкатулка с драгоценным пергаментом, на котором было начертано описание пути. Ромеи зовут такие свитки периплом… [22]

Во время похода он вносил сюда приметы мест, мимо которых проходил «Змиулан». Четкие строки рунических знаков покрывали желтоватый лист. Были здесь записи и о предыдущих походах. Найдя их, он глянул на проплывающие мимо береговые утесы и обернулся к Диармайду. Тот заметил взгляд князя и, улыбнувшись, кивнул в сторону земли: