Перехлестье - Алексина Алена. Страница 91

Не прав был дэйн, ох, неправ. Не попытка начать все сначала была столь важна для Глена, а шанс остаться с Зарией. И, если наследница лантей погибнет, не понадобятся ему ни тело, ни новая жизнь.

— Помнишь, что от тебя требуется? — тихо спросила Анара у колдуна.

Он кивнул. Магесса удовлетворенно улыбнулась и повернулась к плененной богине.

— Ты издеваешься… — вместо испуга на лице Талис было написано недоумение. — Из всех обличий выбрать эту сморщенную бабку?

Анара усмехнулась:

— Ну, у меня нет юных дочерей, в отличие от тебя. А эта сморщенная бабка — прямой потомок моего последнего творения.

— Сама виновата, — тут же напомнила сестра. — Я много раз предлагала тебе помощь…

— Что?! — Анара мигом растеряла всю свою невозмутимость. — Помощь в поиске супруга после того, как умыкнула того, кто действительно был мне нужен?!

— Морака…

— Маркус. Был. Моим. А ты его подчинила!

Талис закатила глаза, а потом с жалостью взглянула на сестру:

— Ты все это затеяла потому, что я не захотела делиться своим мужчиной? Он мой, сестрица, и только я владею его умом, его чувствами и его волей. И твоим он никогда не был.

Глен обернулся к Анаре и оторопел, когда она провела внезапно засиявшими ладонями вдоль лица. Вспышка, и на пол упало тело дряхлой старухи. Магесса перешагнула через бездыханную бабку. Колдун поразился ослепительной красоте незнакомой ему женщины. Казалось, даже лучи вечернего солнца, и те потянулись к ней, чтобы сделать еще привлекательнее. Прелестница плыла, легко переступая осколки разбитых фигурок, чтобы не задеть их. Наконец, женщина остановилась напротив кресла, в котором расположилась плененная богиня.

— Ты всегда была редкостной дрянью, — фыркнула магесса. — Но я тут не затем, чтобы драться за человека, который мне больше не нужен. Я здесь для того, чтобы сообщить тебе, дорогая сестрица — твой ненаглядный смог прочесть пророчество. И я наверняка знаю, что этот гаденыш хочет использовать его против меня.

— Пророчество? — Талис насмешливо вскинула брови. — Ты в своем уме? Что, а самое главное — кто — мог тут напророчить?

— О… милая, я догадывалась, что Маркус держит тебя за дурочку. Но не предполагала, будто он настолько недалек от истины. Ты, правда, не знаешь? — Морака рассмеялась. — Так спроси его. Может, расскажет. А еще мне интересно, как долго ты собираешься прятаться?

— Я прячусь? — богиня усмехнулась. — Я сижу прямо перед тобой.

— Не-е-ет. — Морака обошла кресло и снова встала напротив сестры. — Ты прячешься. В теле этой несчастной замухрышки, которая и рождена была лишь для того, чтобы стать сосудом великой Талис. Не жалко девчушку? Любовь у нее в жизни так и не случилась, только шпыняли все да обижали, чтобы богиня любви однажды без труда скользнула в тело.

Магесса с приторной улыбкой попросила:

— Отпусти уж горемыку. Или хочешь потерять последний сосуд?

— Если я ее потеряю, виновата будешь ты, — процедила Талис, вставая, наконец, с кресла. — Хочешь моей смерти? Думаешь, я позволю этому случиться?

— И ты готова ради своей безопасности пожертвовать несчастной замухрышкой, в которую забралась?

— Вряд ли о ней будут плакать, — отозвалась богиня. — Как мне ни жаль терять свое дитя, но жизнь дороже.

— Это предполагает, что пожалеть ее должна я? — уточнила Морака.

— Иначе, зачем ты предлагаешь ее отпустить?

— Хм… Однако я довольна. Видимо сильно ты, сестрица, напугана, раз даже не понимаешь, что я стою безо всякой защиты в том же круге, в котором заключена ты. Мой сосуд вне досягаемости, твой — только руку протяни. Я его никогда не займу, так чего ты боишься? Выйди.

Пока женщины беседовали, Глен осторожно отступал, стараясь исчезнуть из поля зрения Талис. По спине бежал холодок. Только бы не увидела, только бы не почувствовала его присутствие!

— Что происходит? — едва слышный шепот дэйна был полон недоумения.

— Талис внутри Зарии, — так же тихо ответил ему Глен. — Анара оказалась Моракой. И теперь она хочет, чтобы Талис покинула телесную оболочку.

— Для чего она вообще в нее забралась?

— Зария — ее земной сосуд. Но, когда богиня занимает смертное тело, оно слабеет. Убей сейчас Морака Зарию — и Талис покинет тленную оболочку невредимой, вернувшись туда, откуда пришла. А вот, если она, будучи в ловушке, выйдет из нее добровольно, то сделается уязвима.

— Ты все это знал? — голос дэйна был холоден, как лед.

— Да.

— И согласился?

— А какой у меня был выбор?

Глен не надеялся на понимание. Единственное, чего ожидал сейчас колдун, считая медленно уползающие мгновения, — мига, когда Талис покинет тело Зарии.

Вот девушка вздрогнула и осела на каменный пол. А рядом с ней возникла из ниоткуда пышнотелая белокурая женщина — ничуть не уступающая в красоте сестре. Богиня опасливо покосилась на свой сосуд и перевела взгляд на Мораку:

— Итак?

Едва она это произнесла, призрак, уже переместившийся за спину Богини, растаял в воздухе, став невидимым.

Талис не ожидала подвоха и не успела ничего предпринять, когда Зария вскочила на ноги и сделала всего один шаг в сторону. Шаг, который позволил ей оказаться вне круга. Глену потребовался на этого ровно один вдох. А через миг колдуна вышвырнуло из тела девушки. Однако понимание того, что он ощутил этот вдох, а значит, успел вовремя, почти лишило призрака сил.

Морака даже бровью не повела, когда обманутая Талис исторгла яростный крик и попыталась вырваться из круга. Но ловушка держала крепко. И сестра довольно улыбнулась отчаянию на прекрасном лице богини любви.

Ильса произносит пророчество

— Я тоже, как и Мариоса, знаю множество историй, — Василиса переступила через неподвижно лежащее тело колдуньи и уселась на скамью рядом с Грехобором. — Но мои истории будут более древними и занятными. А самое главное — они помогут мне получить то, что я хочу.

— Полагаешь, я стану помогать? — искренне удивился Грехобор.

— О, да. И знаешь почему? Потому что жена очень тебя любит. И ты ее тоже. А значит, не сможешь причинить ей боль. Верно?

Йен помолчал, а потом спросил:

— Ты все время говоришь — она. То есть ты не Василиса. А кто тогда?

— Я — колдунья Ильса. Та, которая получилась из твоей жены и силы маленькой умершей магессы.

Пленник застыл. Ильса повернула кольцо на пальце.

— То есть ты… человек?

Колдунья рассмеялась

— Нет! Я — сила, очутившаяся в твоей жене, но ранее принадлежащая магессе, которую тут убили. Свободный дух, лишенный сосуда. И еще я… помню.

— Что?

— Свои предыдущие сущности и истории, с ними связанные, — она снова покрутила кольцо и вдруг сказала: — Мне его не снять. Если бы не эта штука — я бы и разговаривать с тобой не стала. Но оно на мне, и приходится… беседовать.

— Причем тут кольцо?

— Защита. Маркус всегда защищал людей. Кольцо не позволяет взять власть над девчонкой, не дает убить ее, только запереть. Я раздвоена, и это раздражает. Знаешь, — Ильса прислонилась к стене, серьезно глядя на мага, — если бы Василиса не решила облегчить страдания моей прежней… хозяйки и не дала бы согласие на переход, меня бы просто не стало.

— Почему?

— Кольца — одно из творений Маркуса. Они защищают владельца от магии. Я не смогла бы попасть в это тело, будь даже втрое сильнее.

Йен смотрел в глаза колдунье. Василисины глаза. И в них отражалась боль. Смятение. Будто в ней и правда, жили два человека. Понимание этого сводило Грехобора с ума. Ильса же, видя его недоверие, вдруг тихо пропела: