Ход пешкой - Алексина Алена. Страница 31

– Как будто бы ты никогда ничего подобного не делал, – лениво потянулся хозяин Кассандры. – К тому же с чего ты вдруг решил, что если я ее отпущу, она пойдет за тобой? Девчонка-то строптива, как необъезженная лошадка.

Разгневанный ангел открыл было рот, но тут Амон, вроде как себе под нос, но так, чтобы собеседник слышал, пробормотал:

– Точнее, уже объезженная.

Ему нравилось смотреть, как бесится Андриэль. В нем, конечно, не живет Зверь, и побороть гнев такому проще, но все равно – дивное зрелище. Особенно если вспомнить, как светозарный паршивец своими погаными лапами прикасался к той, за которую демон недавно едва его не убил.

– Какая разница, за кем она пойдет? – прошипел тем временем друг. – Позволь ей самой решать…

– Риэль, опомнись, она человек. Она не умеет решать. У нее нет свободы воли.

– Очень интересное заявление, особенно после того, как она дважды от тебя сбегала…

Демон повернулся.

– Шрамы не чешутся? – Он многозначительно посмотрел на выглядывающие из-под распахнутого ворота рубахи безобразные рубцы, поднимающиеся к правой ключице ангела.

Тот закусил губу, а потом, словно больше не оставалось другого способа добиться-таки своего, с неохотой напомнил:

– Ты же знаешь, что будет, когда мы попадем в столицу и у нее спросят, кто привел ее в этот мир. Ей даже не придется…

– Замолчи.

– Я предлагаю сделку. – Шантажист повернулся, и глаза его горели нехорошим огнем. – Дай ей волю хотя бы на время. А взамен я сохраню тайну о том, что ее проводник в этот мир… ты.

Амон молчал.

– Или все-таки хочешь оставить ее себе?

– Я подумаю, – коротко ответил он и беспечно вытянулся на влажной от вечерней росы траве.

Риэль смотрел, как спокойно и ровно вздымается широкая грудь, и думал, что такую упрямую, бесчувственную, жестокую и самоуверенную сволочь природа явно создала по ошибке.

К середине следующего дня Кэсс с удивлением заметила, что лес начал редеть, вековые дубы и сосны отступали, выпуская вперед молодую поросль и кустарник, а скоро и юная зелень осталась позади – путники выехали из надоевшей чащи. Зеленые холмы раскинулись до самого горизонта. Мягкие пологие вершины кое-где подрагивали ветвями веселых березняков, низины серебрились круглыми кустами ивняка. Красиво. По зеленым холмам, извиваясь и петляя, бежали узкие ленты дорог, которые все до одной тянулись к огромной серой громаде, чернеющей на фоне яркого полуденного неба.

– Это город? – возбужденно спросила девушка. – Город?

Амон кивнул.

О, как жадно она всматривалась! Немудрено, ведь за все эти долгие недели уже стало казаться, что здешний мир состоит только из бесконечного леса и едва видимой дороги, петляющей между деревьев.

Неужели сегодня она сможет лечь на настоящую постель, а не на грубое шерстяное одеяло? Неужели можно будет помыться в бане, а не плескаться, обтираясь немеющими от холода руками, в очередном ручье? Неужели можно будет поесть за столом, а посидеть на настоящем стуле или скамейке? Неужели, неужели, неужели?!

– Хватит подпрыгивать, – одернул нетерпеливо елозящую рабыню хозяин. Иначе спущу на землю, и побежишь, держась за стремя.

Кэсс затихла. Этот может.

Высокие стены из неровных природных камней выросли перед путниками примерно через четверть часа. Девушка с холодком в душе узнала незнакомый город… Именно его она разглядывала на загадочной монетке из сна. Те же стены, те же башни, заостренные крыши, та же стража в воротах… Неужели?

Глубокий ров, преграждающий дорогу незваным гостям, наполняла черная, вяло колышущаяся под ветром вода. Путники миновали опущенный мост и огромные ворота. Двое рослых стражников что-то спросили у ехавшего первым Риэля. Что именно, так и осталось тайной, однако после полученного ответа всю компанию беспрепятственно пропустили.

Конские копыта звонко стучали о неровные булыжники мостовой. Город был тесным, серым, приземистым, но многолюдным. То тут, то там мелькали чьи-то головы, проезжали телеги или верховые. Кэсс крутила головой во все стороны, постоянно оглядывалась и что-то невнятно восклицала, едва удерживаясь от детского желания тыкать пальцем во все, что движется.

Впрочем, ехали они недолго. Весьма скоро Амон направил коня к двухэтажному зданию с коновязью у входа. Коновязь караулил коренастый мужичок средних лет, заросший по самые глаза спутанной бородой. Он перехватил у господ поводья, помог спуститься на землю Кэсс и, опережая гостей на полшага, юркнул вперед, чтобы угодливо распахнуть перед ними дверь.

Кассандра обратила внимание на то, что рядом с этим рабом Шлец будто стал выше ростом, гордо расправил плечи и посмотрел на суетливого прислужника снисходительно. Еще бы! Он-то был хозяйский человек – много поездил, всякого повидал, не чета бестолковой юркой челяди, отродясь не видевшей ничего, кроме постоялого двора и коновязи у входа.

Амон легонько подтолкнул Кэсс к Риэлю, и тот повел девушку по узкой скрипучей лестнице наверх, туда, где располагались комнаты для постояльцев. Там впустил девушку в тесный покойчик и сказал:

– Нам нужно попасть в свои кварды, поэтому до вечера тебе придется побыть одной. Я оставлю с тобой Шлеца, так что ты сможешь даже прогуляться, когда отдохнешь с дороги. Но, – ангел слегка понизил голос и сказал: – в Ад не ходи, ясно?

– Почему? – Кэсс помнила по рассказам юного раба, что в Аду очень весело, и ей было обидно не попасть в такое интересное место. – Почему?

– Потому что это приказ, – ответил подошедший демон. – Ты о чем мечтала? Помыться, расчесаться? Вот мойся и чешись. Потом, как закончишь, поедите внизу, в зале. И все. Гулять только по Вильену и только в сопровождении Шлеца.

– Но почему? – повторила свой вопрос Кэсс, которая с детства ненавидела необоснованные запреты. Ну просто сказка про Синюю Бороду! Вот тебе ключи от всех дверей, но саму маленькую не отпирай… Да как же устоять-то?!

– Ты жить хочешь? – зло спросил Амон.

– Исчерпывающе, – с горечью подытожила собеседница и, не прощаясь, закрыла дверь.

Неразговорчивая грузная служанка помогла девушке принять ванну, если можно назвать ванной деревянную лохань с подстеленной на дно тканиной. Кэсс сначала не поняла, зачем эта тряпка, но когда едва не занозила руку о бортик корыта, быстро смекнула, что к чему. И все же она наслаждалась… Помимо ванной ей удалось получить и заколку – что-то вроде длинной деревянной спицы с несколькими бусинами на конце, а также остро отточенную опасную бритву, которой Кэсс, на удивление своей «камеристки», орудовала, едва ли не урча от счастья.

Намывшись вдоволь и надев чистую одежду, посвежевшая путешественница оглядела себя и впервые за многие дни улыбнулась. Теперь она хотя бы отдаленно похожа на женщину, причем довольно миловидную. К тому времени, как в дверь постучал Шлец, все посторонние, а главным образом негативные мысли уже покинули голову его подопечной.

Прогуляться решили прежде, чем поесть. Кассандра мучительно боялась, что вот-вот стемнеет и ей не удастся толком поглазеть по сторонам. Еда никуда не денется, а вот когда вернутся Амон и Риэль, побродить в безделье точно не позволят.

Увы, радужные ожидания новых впечатлений совершенно себя не оправдали. Вильен был такой же, как та деревушка, в которой девушку едва не казнили. Тот же пепел, те же чумазые, поглощенные работой люди, только дома выше, улицы уже, да еще иногда нет-нет да слышался смех. Город казался серым. Нет, даже не из-за пепла – здесь просто не за что было зацепиться взгляду – некрасивые дома, неказистые стены, разбитая мостовая… Все это надоело уже через пять минут. А вот раб Риэля оказался воодушевлен до крайности.

– Уф, наконец-то дома! – пиная ногами пепел, радовался он. – Что тебе показать?

Они побродили по кривым, залитым нечистотами улочкам, зашли на рынок, но там, едва завидев торговцев, Кэсс схватила юношу за руку и почти силой утащила прочь. Быстро темнело. Увы, фонари в Вильене не зажигали, поэтому приходилось брести в сером сумраке едва не на ощупь.