Ученье – свет, а богов тьма - Жукова Юлия Борисовна. Страница 16

– В смысле, э-э, проверочку нам решили устроить?

– И это тоже, – невозмутимо басит Азамат. – Я же должен следить, на что уходит бюджетное финансирование.

Меж тем дети, обступившие нас, в отличие от Гхана, услышали про гостинцы и зашептались. Они более-менее всех возрастов, самых маленьких старшие держат на руках. Одеты они странно: поверх лохмотьев навроде тех, что были на Кире, напялены яркие новые куртки и утепленные штаны, многие не застегнутые и с болтающимися бирками. Обувь на всех старая, жуткая и залатанная. Кир, сам в своей кислотной куртке, обменивается с несколькими из старших кривыми улыбками. Ему явно неуютно среди бывших однокашников теперь, когда он чей-то, а остальные по-прежнему ничьи.

– Вот, видите, зимнюю одежду закупили, – поспешно отчитывается Гхан. – И провизию кое-какую… Изволите откушать? Вы уж простите, Ахмад-хон, прошлый раз-то я вас не признал…

– Откушать у нас с собой, – прерывает Азамат. – Да что мы тут на улице стоим, пойдемте в дом побеседуем?

– Э-э, там… дымно… – мнется Гхан. – Печка топится…

– Отчего ж дымно-то? – удивляется Азамат.

Гхан нервно жует губу и молчит, так что Кир объясняет за него:

– Там пол просел, и у печки труба до потолка не достает, вот и дымит.

– Так вам надо ремонтников вызывать, – кивает Азамат.

– Да, обязательно, вот найти бы только честных людей…

Гхан продолжает лепетать о сомнительности нравов худульских строителей, а я замечаю, что Алтонгирел как-то настороженно вертит головой.

– Ты чего? – пихаю я его.

– Тут кто-то есть, – угрюмо шепчет он в ответ.

– Тут около сотни человек, – замечаю я.

Он только отмахивается и продолжает нервно рассматривать окружающий пейзаж, только что ушами не шевелит.

Кир тем временем решает проявить себя как организатор и обращается к старшим:

– Ребят, давайте хоть костерок разведем, там у кострища сесть можно, им же надо где-то поговорить… – Он кивает на Азамата с Гханом.

– Че, самый главный тут теперь? – цедит невысокий мальчик с разбитой губой.

– Нет, – пожимает плечами Кир, – куда уж мне. А мясо мы можем и с собой увезти, раз тут жарить не на чем.

Его расчет оправдывается – при слове «мясо» парень сглатывает и решает отложить выяснение отношений на потом.

– Слышь, Чубарый, давай костер разводить! – кричит он в сторону сараев.

Из ближайшего высовывается рыжий веснушчатый и сильно раскосый парень, видимо, детеныш горца. Видуха та еще, я понимаю, почему горцы считаются некрасивыми.

– Чой-то, – отзывается Чубарый, – дрова лишние завелись?

– Мясник мясо привез, – ухмыляясь поясняет парень с разбитой губой. И оборачивается к Киру с победным видом.

Кир поджимает губы и явно сдерживается, чтобы не врезать.

– Ты, Мухортик, дыру-то прикрой, я ведь и приласкать могу, – шипит он.

– Ой-ой! – пугается Мухортик и отходит на два шага, оттаскивая за рукава хихикающих товарищей. – Вот щас обещанное-то и сбудется!

– Заткнись, баран! – шепотом рявкает Кир, оглядываясь на Азамата. Тот в нескольких шагах от нас занят разговором с Гханом и смотрит в другую сторону, ничего не замечая.

Я чувствую себя довольно неловко: в чем суть конфликта – не понятно, и вроде надо бы ребенка поддержать, но и чтобы его не задразнили потом маменькиным сынком.

– Давайте только без драк, – хмуро требую я наконец. – Лучше наоборот, если кто приболел или ушибся, вставайте в очередь к унгуцу, я целительница, всех полечу.

– Чур, я первый, у меня вот губа! – выкрикивает Мухортик (не знаю, правда, это имя или обзывательство), тыча пальцем в болячку.

– К унгуцу, – киваю я.

Мухортик только заносит ногу для спринта, как Кир хватает его за локоть.

– Стой. Первой пойдет Зеленуха, мы ради нее сюда прилетели. Где она?

– О-о-о-о! – тянут несколько глоток. – Так ты любовницу свою спасать приехал?

Я морщусь, ожидая фонтан эмоций, но Кир реагирует на удивление спокойно: корчит рожу и переспрашивает:

– Так где?

– Не знаю, если до конюшни доползла, то там, а нет, так по дороге в снегу валяется, – пожимает плечами Мухортик.

– Все, кто лечиться, к унгуцу, – мрачно говорю я. – Младшие пойдут первыми.

Мой энтузиазм по поводу спасения несчастных сирот как-то улетучился.

Кир времени не теряет и уже скачет по глубокому снегу за угол, туда, где проходит кратчайший путь от дома к сараям. Я, неловко приподняв полы диля и шубы, хрупаю за ним. Исследовав дорожку, Кир исчезает за скрипучей дверью одного из сараев и тут же снова высовывается оттуда.

– Здесь!

Я без энтузиазма протаптываю траншею в том направлении.

В сарае чудовищно воняет навозом, аж глаза слезятся. Проморгавшись в темноте, я различаю двух небольших и очень мохнатых лошаденок и стог сена, у подножия которого светится Кирова кислотная куртка. Попытка дышать в этой газовой камере приводит только к приступу кашля.

– Тащи ее в унгуц, – выдавливаю я. – Тут ничего не видно.

И выскакиваю на улицу дышать.

Кир появляется через минуту. Как истинный джентльмен, он отдал свою куртку даме, но на большее его не хватило: даму он несет через плечо, как мешок с картошкой. Ладно, дольше будет жонглировать, он-то по снегу бегает быстро, это я плетусь.

– Это та девочка? – спрашивает Азамат, когда я прохожу мимо. Они с Гханом движутся в ту сторону, где непоцарапанные дети разводят костер.

– Она самая, пойду печальных осматривать.

– У нас печальных нету! – встревает Гхан. – У нас все здоровые! Если кто прикидывается, гоните в шею!

– Не волнуйтесь, я, как говорится, не первый раз зам… э-э, то есть не первый раз на таком выезде, с симулянтами обращаться умею.

Азамат поднимает на меня бровь и уводит Гхана, пока не разогнал мне весь контингент. К тому времени как я добираюсь до унгуца, Кир уже расположил свою подружку на переднем сиденье, прибавил нагрев печки и закрыл спящего Алэка фильтрующим пологом, чтобы к нему никакая зараза не попала.

– Вот, знакомьтесь, – робко говорит Кир, когда я влезаю в унгуц. – Это Зеленуха. То есть, я хотел сказать, Айша.

Айша на совесть грязная и заметно попахивает. Даже Кир, когда мы его забирали, был чище. Она полулежит на сиденье, как кукла, в которой растянулись резинки, – вот-вот развалится.

– Здравствуйте, – говорит она хилым хриплым голоском. – Извините…

– Здравствуй, – говорю, берясь за сканер. – У тебя что-нибудь болит?

– Голова.

– Сильно?

– Сейчас не очень.

Я хмурюсь:

– Сейчас? А давно болит?

– Всегда.

Моргаю:

– Что, вообще всегда? Всю жизнь?

– В снах проходит… – мечтательно поясняет Айша.

Рассматриваю ее голову во всех ракурсах под сканером. Нормальная голова – ни опухолей, ни воспалений, нормальное внутричерепное давление, никаких аутоиммунных симптомов, ну вообще все в норме.

– Кружится? Мутит?

– Сейчас не мутит, – почти довольно отвечает девочка. – И никогда не кружится.

– Я так понимаю, ты ходишь с трудом, да? Почему?

– Ноги не держат, – сипит Айша со вздохом. – Сгибаются, и все тут.

– Кир, подготовь мне для анализов все, – говорю, наводя сканер на девочкины ноги.

Она, кстати, только в обносках, новой одежды не досталось, похоже. Ноги, однако, нормальные – тощие, конечно, но работать должны. Голодает она, что ли?

Через пятнадцать минут, когда готовы анализы, выясняется, что не так уж и голодает. Небольшой авитаминоз есть, конечно, но не сильнее, чем был у Кира. А больше ничего. То есть совсем ничего. Ни инфекций, ни опухолей, ни отравлений, ни недостач, ни иммунных проблем, ни гормональных, ни нервных. Еще через полчаса я изучаю ее под лупой вдоль и поперек и выясняю, что все органы работают, как положено – ни повреждений, ни врожденных пороков. Гинекология ни при чем, девочка еще не вошла в пубертат. Перебираю в уме все возможные психические отклонения, но и тут по нулям – ни единого малюсенького симптомчика, будь он неладен! Только слабость, головная боль, частая тошнота и, как мне удается вызнать, обмороки. Я бы и впрямь решила, что девочка – симулянтка, но Кир с ней прожил полжизни в одном доме и довольно тесно общался, и он твердо уверен, что она действительно больна. Да и, судя по его рассказам, никакой выгоды для нее в этом нет, только наоборот. Бессознательное самовнушение? Наследственное… Чушь какая-то. Наверняка я что-то пропустила. Или портативный сканер недостаточно хорошее разрешение дает, отвезу ее домой и там посмотрю в нормальных условиях. Решено.