Неприкасаемая - Коул Кресли. Страница 14

Внутри гаража она нашла классический Порше, прекрасный и начищенный до блеска, и стоявший за ним новенький Мазератти Спайдер. Она была готова украсть и угробить любой из автомобилей, в то же время планируя вернуть транспорт с ультрафиолетовыми лампами в верхнем свете салона. Но не смогла найти ключи.

Она попыталась вызвать помощь по спутниковому телефону, но сервис был заблокирован кодом.

Вместо того, чтобы оставаться и ждать в качестве невольного хранилища крови первой группы (резус-фактор положительный), она быстро написала записку, обулась в сырые от крови туфли, надела влажное бельё, футболку вампира и маску гнева — такого, с которым могла справиться лишь двухтысячелетняя Валькирия.

За столь долгое время многие в Ллоре заметили различия между Дани и сёстрами — в том числе и сама Дани. И действительно, у неё было столько же черт Валькирий, сколько черт айсирийцев.

О том, что Дани наполовину Валькирия, особо напоминала её пользующаяся дурной славой гордость и потребность в возмездии. Как и в случае с её сёстрами, если её обижали, то — о, боги, будьте милосердны к предмету её гнева.

Меня так обидели. Первый вампир в истории, не пожелавший свою Невесту. Она не знала, говорило ли это что-нибудь о нём — или о ней. Если бы кто-то узнал, что её бросил Обуздавший жажду, она бы никогда не смогла загладить свою вину. Единственной её надеждой оставалось то, что никто не узнает о её сегодняшнем постыдном утре.

Ещё более усугубляя нанесённое ей оскорбление, она припомнила, как он расспрашивал её. В то время как её тело было наполнено ядом, его волновали лишь его вопросы.

Воображаемый ею белый принц использовал её ради собственной выгоды, а она даже не могла вспомнить, что именно рассказывала ему. Конечно, она не могла открыть ему важные секреты или собственные слабости…

Прекрати думать о нём. Тебе нужно заняться делом. Например, сбежать из города.

Так как никто из вчерашних убийц, напавших на нее, не вернётся с добычей, король Зигмунд скоро отправит следующую группу айсирийцев. Он не остановится, пока не убьёт её.

Так же, как он убил настоящую королеву Айсирии, Великую Свану, мать Дани.

Дани нужно было попасть домой и собрать вещи, но мысли о том, чтобы вернуться в Валгаллу ослабевшей и пристыженной и донести на вампира, раздражали её. Как и поездка с фермером Тедом. Как она будет смотреть в глаза сёстрам?

Над Мист всё ещё смеялись из-за её интрижки с Николаем пятилетней давности, смеялись даже другие кланы Ллора. Имевшие самые разнообразные сексуальные предпочтения нимфы высмеивали выбор Мист и говорили, что её любовник — самый худший из всех возможных. Мист, подстилка для вампира, была мишенью многих шуток.

Кто же хуже? Мист, однажды проявившая поверхностный интерес к вампиру, или Дани, которая отнеслась к вампиру так же поверхностно, но хотела при этом ещё большего?

Мёрдок спал.

Иногда ему снилось солнце, иногда старые битвы. Сейчас ему снился отец, пришедший к Мёрдоку в пятую годовщину смерти матери с мокрыми от слёз глазами и выхвативший у Мёрдока её портрет.

Мёрдок любил свою мать, хотя она была страстно религиозной, он глубоко убивался, потеряв её, но отцу было ещё хуже — после смерти жены от него осталась лишь тень человека.

Сначала Мёрдок жалел его. А после презирал, потому что отец почти не общался с семьёй, четыре его юные дочери стали фактически сиротами из-за пренебрежения отца.

Мёрдок уже много лет наслаждался женщинами и знал, что они всегда оказывались рядом, когда он нуждался в них. Его отец мог наслаждаться тем же — как состоятельный аристократ, он мог легко найти женщину, чтобы заменить скончавшуюся жену.

— Найди кого-нибудь, — наконец потребовал Мёрдок, хотя и сам не представлял, какая женщина могла бы заменить отцу покойную жену. Отец не желал двигаться дальше, совсем помешавшись на жене.

Смерть женщины сломала сильного мужчину…

Сон начал меняться. Мёрдок обнаружил себя и Дани в незнакомой комнате с ледяными стенами. Но он не чувствовал никакого холода, никакого неудобства.

Он опустил ладони на её божественно красивое лицо — не причинив ей боли. Когда его пальцы гладили нежные скулы, она улыбалась ему, но выражение её лица было безразличным. Всё в ней изменилось.

У её висков появились маленькие ледяные кристаллы в форме полумесяцев. Большинство кристаллов смешались с ресницами, спутались в её растрёпанных мерцающих волосах. Кожа её была даже бледнее, губы приняли синеватый оттенок. Изящные зеленовато-синие узоры обвивали её запястья и поднимались к плечам. Во сне эти узоры пробегали также и вниз по её спине.

Глаза её были наполнены древним знанием, сияли, будто наполненные голубым огнём.

Она выглядела так, словно пришла из другого мира. С другой планеты. Она и правда принадлежала другому миру.

— Хочешь меня? — прошептала она, выдыхая холодный пар, уводя его к постели в центре комнаты.

Он никогда не хотел кого-либо больше, чем сейчас её.

— Ты должна стать моей.

— Так возьми меня, Мёрдок.

Он хотел предупредить её, что всё это только на одну ночь. И что после она будет ему не интересна. Но она прижала свои ледяные губы к его губам, оглушив его этим холодом — и наслаждением. Великолепно. Восхитительно.

Он забыл, что хотел сказать ей.

Целуя ее, он мягко снял с неё откровенное платье, затем прижал к кровати, стянул её трусики вниз, оставив их у пяток.

Обхватив руками её бёдра, он раздвинул ей ноги. Теперь, когда он мог, он устроил многочасовой пир на её теле, облизывая самые потаённые места. Вместо её пальцев, прникавших в её вульву, теперь его входили в неё.

Он мучил её, сначала не позволяя ей кончить, затем принуждая её делать это вновь и вновь.

Во сне он знал, что у неё пока не было мужчины. Он старательно подготавливал её тело, намереваясь избавить от боли, когда заберёт её невинность.

Будучи человеком, он никогда не интересовался девственницами. В то время законы его консервативной страны запрещали спать с девицами. Лишить девственности девушку без намерения жениться на ней было поистине богохульством.

Тогда почему он продолжал с Даниэлой, расположив свои бёдра между её бледными ногами? Почему он целовал её мягкие груди, зарываясь в них лицом, посасывая её набухшие соски? Он хотел связать с ней свою жизнь? Единственная женщина. На срок больший, чем жизнь простого смертного. Возможно навсегда.

Эти мысли оставили его, когда головка члена обнаружила её влагу.

Она нежно вскрикнула:

— Мёрдок… — молния разрезала ночное небо, повсюду грохотал гром.

Застонав, он медленно придвинул свои бёдра, проталкивая головку в её невинное тело…. такая тесная, такая близкая.

Когда она задышала прямо у его уха, постанывая от удовольствия, он пробежал губами по её шее, облизывая сладкую кожу, сознавая, что этой ночью он получит её кровь.

Он задвигался жёстче, быстрее, поразившись тому, с какой скрытой раннее мощью она встретила его яростные толчки. Она опёрлась на пятки, приподнимая свои бёдра, принимая его в себя ещё глубже.

Она сказала, что почти кончает, а он отчаянно пытался почувствовать это.

Её влагалище сжало пульсирующий член, и сила её оргазма вызвала выплеск его семени. Это давление скоро лишит его разума. Его член болел; его пальцы болели. Никакая сила воли не могла помешать ему двигать бёдрами быстрее, чтобы выплеснуть семя… или дотронуться до её шеи.

С пронзительным криком он погрузил клыки в её мягкую плоть. Как будто он наконец оказался дома.

— Мёрдок!

Он почувствовал, что она плачет, когда его рот наполнился её кровью, направлявшейся к каждой клеточке его тела.

Близость.

Когда безумное желание быть в неё возросло, он резко и полностью вошёл в неё. Рыча у её шеи, он начал извергать семя, кончая так сильно, что даже она, он знал, почувствовала это внутри. Всё ещё забирая её кровь, он затопил её матку семенем.

Наконец кончив, он в изнеможении упал на неё, прекратив и пить кровь. После, когда их сердца все еще бились в бешеном ритме, он, казалось, не мог остановиться и целовал её шею, шепча похвалы ей на ушко. Это новая связь не могла сравниться ни с чем из того, что он знал прежде.