Мастер-Девил (СИ) - "Amberit". Страница 59

Туман — или черная мгла — пропал, растворился в ясном, кристально чистом воздухе, спрятался в глубине леса за моей спиной. Мягкое покрывало травы спускается до самого уреза берега прямо в прозрачную воду, сталкиваясь с легким напором небольших волн. Я начинаю расслабляться и восстанавливать дыхание после безудержного бега, слушая успокаивающий плеск воды и шелест листвы в кронах деревьев. Но все равно остается ощущение, что чего-то не хватает. Я стою в мучительных раздумьях, пытаясь понять, чего именно. Вроде бы вокруг тишина, покой, умиротворение, но я не могу насладиться этим в полной мере.

Я делаю вперед шаг, другой, заходя в воду по щиколотку.

— Куда это ты собралась? — звучит над ухом знакомый до боли голос, и две сильные руки прижимают меня в твердой груди. Я откидываю голову назад, опуская ее на плечо, и полной грудью вдыхаю потрясающий мужской аромат. Вот теперь все так, как надо. Я удовлетворенно вздыхаю, понимая, что картинка полностью завершена. Любовь — это то, что удерживало меня на поверхности, то, что сделало мир цельным. Пусть в реальности он ненавидит меня и считает шлюхой — это мой сон, и я могу делать в нем то, что хочу. А сейчас я хочу представить, что он любит меня…

Некоторое время мы стоим, обнявшись, и наблюдаем, как тонет в океане последняя оранжевая долька. Сумерки. В темнеющем небе одна за другой зажигаются звезды, острыми лучиками прокалывая муаровую поверхность. Я начинаю замерзать и теснее прижимаюсь к горячему мужскому телу.

— Замерзла? — спрашивает меня мой любимый.

Я молча киваю. Он прижимает меня к себе и вдруг опускает нас на шелковистую траву, подминая под себя мое тело. Под мягкой на вид травой жесткая земля, мне в спину втыкается какой-то камушек, и я недовольно жалуюсь:

— Мне больно.

Он одним движением встает на ноги. Я не успеваю возмутиться, потому что он подхватывает меня на руки, опускает мою голову на свое плечо, делает несколько шагов… и мы уже лежим на подозрительно знакомой кровати. Я принимаю это как должное — сон — он и есть сон — и откидываюсь на подушки. Он устраивается рядом, осторожно убирает с моего лица прядь волос, заправляя ее за ухо, и проводит рукой ниже, до глубокого выреза блузки. Я осознаю, что видела тот же самый жест несколько часов назад, но сейчас в нем сквозит нежность, в отличие от ненависти, которая была в холле квартиры. Я невольно поддаюсь его ласкам, удовлетворенно мурлыкая и прижимаясь к нему. Его движения становятся все настойчивее, откровеннее, его руки проникают под тонкую ткань блузки, поглаживая мою грудь. Соски немедленно твердеют. В какой-то момент все становится настолько реальным, что я начинаю задумываться — а сон ли это вообще? Но тут Кейн приникает к моим губам в томительно-сладком поцелуе, и я успокаиваюсь — это может только сниться — и отвечаю на его поцелуй. Наши губы сливаются вместе, синхронно двигаясь. Но он не хочет заходить дальше, мне же не хватает той страсти, которая должна быть между нами — ведь здесь, в моем сне, мы любим друг друга! Я начинаю настаивать, начинаю углублять поцелуй, приоткрывая языком его губы, и он сдается, стонет, запускает руки в мои волосы и прижимает меня к себе. Мы самозабвенно целуемся, до боли в припухших губах, до жжения в легких от нехватки воздуха. Нам приходится разорвать поцелуй, но мы немедленно начинаем раздевать друг друга. Я срываю с него футболку, бросая ее куда-то на пол, он делает паузу, но, видя, что я недоуменно гляжу на него, бережно и ласково снимает с меня одежду. Когда он успевает раздеться до конца сам, я не замечаю, потому что поглощена его телом — впервые за все это время могу провести руками по его спине, плечам, накачанным рукам, плоскому животу. Я трогаю его шрам — мне так давно хотелось это сделать! Я теряю голову от его запаха, от его тела, от его рук, которые ласкают меня, от его губ, которые целуют меня там, где только что прошлись его пальцы, и кусаю его за сосок. Кейн стонет, приподнимает мою голову вверх и сливается со мной в страстном поцелуе. Мы лежим на боках, прижимаясь друг к другу, и я чувствую, как в мой живот упирается его эрегированное достоинство. Нарастающее во мне с каждой секундой возбуждение требует выхода, я понимаю, что не могу больше ждать, приподнимаю ногу и обхватываю его за талию, с предвкушением ощущая, как головка члена оказывается перед моим входом. Он все еще медлит, я на секунду отрываюсь от его губ и тихо прошу:

— Возьми меня.

Он все еще не двигается, хотя явно сдерживается из последних сил. Я уже настойчивее прошу, практически требую:

— Возьми меня. Пожалуйста.

Он снова сдается, одним плавным движением проникает в меня, и я удовлетворенно вздыхаю, принимая его в себя. Он двигается медленно, мучительно медленно, доводя меня тем самым почти до безумия. Я хочу орать, хочу укусить что-нибудь, чтобы заглушить свои крики, но рядом со мной только его плечо, и я, не раздумывая, впиваюсь зубами в чуть солоноватую кожу, одновременно своими бедрами пытаясь задать ему более быстрый темп…

Он подчиняется — опять подчиняется! Конечно, это же мой сон, и все должно быть так, как я хочу. Его движения убыстряются, но так двигаться неудобно, Кейн переворачивает меня на спину, опускается сверху, опираясь на руки, чтобы не придавить своей тяжестью, прикусывает мне мочку уха, и я растворяюсь в экстазе. Он замирает, давая мне возможность перевести дух, целуя мои скулы, висок, щеки, лоб, подбородок…губы. Я опять двигаю бедрами, зная, что он еще не дошел до кульминации, и прихожу в восторг, когда Кейн опять слушается меня и возобновляет движения. У меня мелькает мысль — а что будет, если я сейчас прерву все на самом интересном месте, отвернусь и засну — хотя что значит усну? Я и так сплю! — но тут же отбрасываю эту мысль в сторону.

Еще несколько минут синхронных движений, глухих стонов, нечленораздельных звуков, частого дыхания… Он взрывается во мне серией частых толчков, я практически одновременно с ним во вспышках фейерверка погружаюсь в темноту. «Оргазм — это маленькая смерть», — так, кажется, говорят французы? И уже краем угасающего сознания слышу:

— Прости меня, Эрика…

Глава 16

Кейн

Я стоял у себя в спальне, прижавшись лбом к оконному стеклу, пытаясь остудить пылающую голову и успокоиться, дожидаясь возвращения Эрики из школы. Надо же, а считал себя таким хладнокровным, не теряющим головы в любой ситуации. Но Девил… Она все перевернула вверх дном. Взять хотя бы вчерашний случай. Я до сих пор не мог поверить, что настолько поддался гормонам и эмоциям и взял ее без презерватива. Ладно, допустим, удалось вовремя опомниться и выйти из положения, но факт остается фактом — это шло вразрез со всеми моими принципами… Кроме того, я был не совсем уверен, что мои наказания являлись для нее именно наказаниями. Когда Девил показала мне свои синяки, сказав, что это последствия ролевых игр, мне стало не по себе. Темно-фиолетовые пятна, занимавшие половину живота, даже на вид были ужасны, и я мог только представлять, насколько они были болезненны. Разве может нормальный человек по доброй воле согласиться на такое? Нет, я не был невинным мальчиком и прекрасно знал, что есть люди, которым нравится боль, но никогда не считал Эрику такой. Впрочем, за последние два дня я понял, что вообще не знал ее.

Когда Девил появилась в моей жизни, я посчитал ее робкой забитой овечкой, потом начал осознавать, что это впечатление было обманчивым, но только последние события показали насколько. После того, как вскрылась ее связь с Стивеном, Девил изменилась до неузнаваемости, она начала в открытую противостоять мне. Я был на сто процентов уверен, что ее вчерашняя выходка с Кристиной была намеренной.

«Только попробуй сказать, что ты не рад этому…» — усмехнулся внутренний голос, — «Ты же только и думал, как бы выставить Кристину за дверь». Я согласился. Да, это тоже наводило на некоторые размышления. Девил даже с взлохмаченными волосами и в свободном спортивном костюме вызывала мгновенное желание, тогда как ухоженная и накрашенная Кристина — нет. А когда я увидел ее сегодня утром… только один бог знает, сколько сил мне потребовалось, чтобы взять себя в руки и не трахнуть ее тут же, на кухне.