Мастер-Девил (СИ) - "Amberit". Страница 7

— Как мне к тебе… вам обращаться? Сэр? — Возможно, мой голос немного дрожал от смущения и нервов.

— Кейн, — спокойно ответил он. — Не Кенни, не мистер К, не сэр и вообще не придумывай никаких глупых прозвищ. Кейн меня вполне устроит.

— Тогда…. — я не знала, как правильнее сформулировать, и неуверенно спросила. — Какие у меня права и обязанности?

— У тебя нет прав, — невозмутимо ответил он. — И обязанность только одна — выполнять любое мое желание. И кстати, запомни сразу — ты не должна ни с кем разговаривать без моего разрешения. Поняла?

Я открыла было рот, но мой строптивый характер дал о себе знать. Он же сказал, что я не должна ни с кем разговаривать без его разрешения, правильно? И себя включил в этот список. Так что я закрыла рот и промолчала. Вроде бы это называется итальянской забастовкой…

— Поняла? — уже громче повторил он. Я молчала. Мои плечи едва заметно затряслись от сдерживаемого смеха.

— Отвечай мне, черт возьми! — уже заорал он. Ну что же, разрешение дано, значит, ответим.

— Поняла, — произнесла я.

— Почему ты не отвечала?

— Но ты же сам запретил говорить без твоего разрешения… — Смех так и рвался из меня наружу, и ответ получился слегка приглушенным.

Кейн отчего-то помрачнел и сжал кулаки. Я так и не поняла, что произошло.

— Завтра ты не отходишь от меня ни на шаг без моего разрешения, — резко сказал он.

— Но… уроки…, - озадаченно спросила я.

— Это я улажу. Будь готова к половине восьмого.

Кейн развернулся и удалился к себе, захлопнув дверь. Я пожала плечами, аккуратно развесила полотенца и скользнула к себе в комнату. Да, первый день в новой школе получился богатым на события. Уже лежа в кровати и закрыв глаза, я опять представила себе Кейна.

Красив, богат, мрачен, я бы сказала, угрюм, резок, даже жесток с окружающими. Он трахался с этими девицами полдня и потом выставил их ночью под дождь. Это постоянное презрение на его лице, злость в глазах… Все без исключения его боятся, это я заметила еще в школе по выражению лиц одноклассников. И та девушка в химчистке… При одном звуке его фамилии она начала меня жалеть. Его отношение ко мне… Как к рабыне, пустому месту, кукле без чувств, мыслей и желаний.

В общем, складывался портрет жестокого ублюдка. И, наверно, мне стоило бояться его и жалеть себя, но почему-то ни страха, ни жалости не было. И глубоко внутри вдруг возникло слабое убеждение, что вся эта жестокость и презрение — наносное. Что там, под всем этим внешним видом мрачного и ненавидящего весь мир парня есть совсем другой Кейн.

Я тряхнула головой и хмыкнула. Надо же, какие мысли иногда подкидывает подсознание! Белый и пушистый Кейн? Так не бывает.

И что мне, интересно, теперь делать? Смогу ли я до конца учебного года изображать из себя покорную рабыню? Я сильно сомневалась в этом, зная свой характер, но, похоже, выбора у меня не было. Ехать мне было некуда — родители сдали наш дом на полгода, пока не вернутся, и связаться с ними крайне трудно — их занесло куда-то на край света, где еще не слышали о мобильниках. Но, по крайней мере, сексуально я Кейна не привлекаю — это доказал эпизод в ванной комнате, так что надо попытаться. В конце концов, можно принять это как ролевую игру. Я повернулась на бок и провалилась в сон. И мне ничего не приснилось.

Утром я проснулась довольно рано по своим меркам, еще не было шести. В квартире было тихо. Неприятное чувство в животе напомнило, что вчера я съела только один бутерброд за весь день. И если мой покровитель вчера доедал засохшую пиццу, то тоже проснется жутко голодный. А про то, какими злыми бывают голодные мужчины, я догадывалась. И, если мне предстоит весь день не отходить от него ни на шаг, надо бы его накормить.

Быстро расчесав волосы и завязав их в хвост, я придирчиво оглядела свой гардероб. Интересно, как одеваются рабыни? По урокам истории я помнила, что одежда на них, как правило, была более чем простой, а зачастую и вообще никакой не было. Но не думаю, что Кейну понравится, если я буду болтаться по квартире в чем мать родила. Вчера это зрелище не вызвало у него никакого энтузиазма. Так что я достала простые джинсы и футболку, надела их и посмотрелась в небольшое зеркало, вделанное в дверцу шкафа. Чего-то не хватает… Ну да, конечно! Черного кожаного ошейника! Я хихикнула сама себе и двинулась на кухню.

Вчера, разгребая бардак, я успела изучить, где что стоит. Кофеварка была, естественно, навороченной и с панелью управления, больше подходящей для Боинга, но я разобралась, куда заливать воду и засыпать зерна. Дальше встал вопрос завтрака. В холодильнике нашлись только кусок сыра и штук пять яиц. Прекрасно, будет яичница. Я сделала себе мысленную заметку озаботиться вопросом продуктов. Готовить я научилась еще в одиннадцать лет, когда поняла, что это скорее вопрос выживания. Приезжая домой на лето, приходилось питаться полуфабрикатами, поскольку, даже если мать была дома, готовить ей было некогда. В лучшем случае это были полуфабрикаты. Чаще всего у нас на столе была пицца или элементарные сэндвичи.

По кухне разливался восхитительный аромат свежесваренного кофе, яичница весело потрескивала на сковородке, рядом подрумянивался в тостере хлеб, в окно светило солнце… Все было просто замечательно.

— Кто тебе разрешил? — раздался резкий мужской голос сзади.

Я вздрогнула и выронила чашку, которую держала в руках. К счастью, она упала на стол и не разбилась. Первым моим желанием было развернуться и сообщить, что для начала неплохо было бы и поздороваться, а потом поблагодарить за приготовленный завтрак, но потом я вспомнила о своей роли. Опустив плечи и голову, чтобы он не видел озорных чертиков в моих глазах, я самым извиняющимся голосом, который смогла изобразить, пролепетала:

— Никто. Но, Кейн, ты же голоден, и это моя обязанность — угождать тебе, — и обернулась к нему, успешно подавив смех. Боюсь, надолго меня не хватит.

Он помрачнел — интересно, а еще более мрачным он может быть? Что-то мне не хочется знать ответ на этот вопрос — но промолчал и сел за стол. Истолковав это как разрешение, я быстро налила ему кофе, положила яичницу и подала. Вспомнив из уроков истории, что рабам вроде как не позволялось сидеть за одним столом с хозяевами, я решила играть роль до конца и отошла со своей тарелкой к подоконнику. Реакция последовала незамедлительно.

— Сядь за стол!

— Но…

— Сядь, я сказал!

Господи, да что же он так злится-то! Это же его игра, его правила! Это его «шаг влево, шаг вправо — расстрел»! Но я послушно села за стол, и завтрак мы доедали в тишине. Я чувствовала на себе его взгляд и, изредка встречаясь с ним глазами, видела на его лице все то же презрение, злость и… разочарование? Но один только вид этих синих глаз заставлял мои мысли мгновенно разбегаться в разные стороны, оставляя в голове странную пустоту. Парень словно гипнотизировал меня, и я поспешно опускала голову, чтобы оставаться в здравом уме. Кофе выпит, яичница съедена, я вымыла посуду и сбегала к себе за сумкой. Уже в дверях Кейн, не глядя на меня, резко сказал:

— Напоминаю — не отходи от меня ни на шаг. Это приказ. И ни с кем не разговаривай!

Я кивнула, но потом решила уточнить. Нет, можно было, конечно, повиноваться его приказу, как вчера, и поставить его в идиотскую ситуацию, но мне почему-то казалось, что наедине — это одно, а на людях — это совсем другое.

— Кейн, а если меня спросит учитель?

Он даже вздрогнул от неожиданности, но ответил.

— Учителя, администрация и прочий персонал к моему приказу не относятся. Ты не имеешь права разговаривать без моего разрешения с остальными студентами.

Мне сразу стало легче.

Я послушно зашла за Кейном в офис администрации. Всю дорогу я не отходила от него ни шаг, как он и требовал, усилием воли удерживая на лице серьезное выражение лица.

Миссис Браун, секретарь, при нашем появлении мгновенно оторвалась от бумаг и, даже не спрашивая, зачем мы пришли, протянула Кейну два листка.