Путь к золотому дракону. Трилогия - Быкова Мария Алексеевна. Страница 106

Пан Богуслав, как и полагается учтивому рыцарю, развлекал меня разговорами ни о чем, но было видно: как только поросятина закончится, он непременно задаст много интересных вопросов. Например, к какой ветви рода Леснивецких изволит принадлежать высокочтимая панна? Или, того хуже, а чего это вдруг высокородная девица разгуливает в неподобающем виде и с неподобающей свитой, состоящей, заметим, исключительно из мужчин?

От отчаяния я даже придумала захватывающую историю о том, как злые люди похитили меня из родного дома (люди были злые, но приличия блюли, так что со мной похитили и гувернантку). На помощь мне пришли, естественно, благородные Сигурд и Эгмонт; одолев врага в кровавой схватке, они все же не смогли спасти несчастную наставницу, и та скончалась у нас на руках, заповедав доставить меня до каких-нибудь родственников…

Но, внимательно поглядев на пана Богуслава, я решила, что он еще недостаточно пьян, чтобы поверить в этот малохудожественный бред.

Собственно говоря, ситуация складывалась довольно забавная — если, конечно, смотреть на нее со стороны. Несколько недель назад, на пути к Конунгату, мы выдавали меня за даркуцкую княжну, отчаянно надеясь, что никто не раскусит этого обмана. А сейчас никто не сомневается в моем родстве с Леснивецкими, но от этого, напротив, одни неприятности!

— Позволь, панна, я тебе еще вина подолью, — прервал мои размышления пан Богуслав. Вид у него был как у кота, облюбовавшего хорошую кринку, но мне было как-то неуютно чувствовать себя в роли сметаны. — Хотя разве ж это вино? Кабы принимал я тебя, панна, в своем поместье, то уж точно отыскался бы бочонок белого аль-буянского! Да не один…

Я загрустила. До того как-то никто не подозревал во мне склонности к распитию спиртного в таких масштабах. Но белое аль-буянское, измеряющееся в бочонках, натолкнуло меня на какое-то воспоминание. Я сосредоточилась и поняла, о чем речь. А что? Между прочим, может и сработать!

Отложив вилку, я повернулась к пану Богуславу, послала ему самую лучезарную улыбку и небрежно поинтересовалась:

— А не в родстве ли твоя милость с паном полковником Анджеем Раднеевским? Та же удаль, та же стать… — «та же любовь к белому аль-буянскому», — чуть не добавила я, но не стала выходить из образа.

Пан Богуслав просиял пуще прежнего, но тут же спохватился.

— То мой старший брат, — чуть настороженно ответил он. — Но откуда панна с ним знакома?

— Да разве много на Подгини таких отважных рыцарей? — всплеснула я руками в лучших традициях романов Полин, но поняла, что перегнула палку: пан Богуслав как-то закручинился. Сложив два и два, я поспешила исправить ситуацию: — Однако знаешь, пан, как говорят: плох тот хорунжий, который не мечтает стать полковником…

— Твоя правда, панна, твоя правда! — воспрянул духом мой собеседник. Не давая ему опомниться, я ласково продолжила:

— А расскажи мне, пан, какова усадьба твоя? Многими ли землями ты владеешь? Не поверю я, чтобы наш добрый король не отметил наградами столь доблестного воителя…

Имени доброго короля я, как назло, не помнила. Впрочем, они менялись так быстро, что упомнить каждого мог, наверное, только волхв Легкомысл. Да и то навряд ли.

Если я хоть что-то понимала, сейчас пан Богуслав должен был пуститься в пространное описание своих земель и угодий, а там можно было переходить на историю рода, герба, девиза и прочих прекрасных вещей. Где-нибудь можно было вставить ненароком невинный вопрос типа: «А далеко ли до эльфийских земель?», «А нельзя ли прикупить в округе пару лошадок?» или «Что, пан Богуслав, в здешних краях по-прежнему каждую ведьму норовят сжечь для острастки?» Самое главное, чтобы такой вопрос не оказался последним в беседе, ведь, как учат нас мудрые книги, запоминается именно последняя фраза. И пан Богуслав, буде ему придется разговаривать с ковенцами, сможет честно ответить, что панну княжну интересовало исключительно белое аль-буянское.

Но, к сожалению, разговор свернул совсем в другое русло.

— Эх, панна-панна… — Раднеевский издал тяжелый вздох и сокрушенно покачал головой. — Всем хороши мои земли, да лежат они далеко! А замок родича твоего, князя-воеводы, — рукой подать. Но будет греть мое сердце надежда, что когда-то достанется мне счастие принимать тебя, светлая панна, на моей земле!

А вот это было уже некстати. Встреча с безутешным родителем совершенно не вписывалась в наши жизненные планы. Я покосилась на Эгмонта, но маг, повернувшись ко мне спиной, сбрасывал под стол объедки. Из-под стола слышалось довольное хрумканье. Нет, и этот человек упрекал меня в нелогичности!

— Я уж к князю-воеводе и человека послал, — продолжал между тем пан Богуслав. — Да вот и он! Эй, Ендрусь, что там князь-воевода? Сыскал ты его?

— Сыскал, пан хорунжий! — басом откликнулись от двери.

Я прикрыла глаза, понимая, что в очередной раз угодила в яблочко, не целясь.

Пан Богуслав опустошил свою чару и громко стукнул ею по столу.

— Ну что, Панове, а не засиделись ли мы? — громко спросил он. — А ну, в дорогу! Проводим ясновельможную панну до князя-воеводы! Готовы ли кони?

— Готовы, пан хорунжий! — ответствовал все тот же Ендрусь между двумя быстрыми глотками из ковша.

Я увидела, как закаменела спина Эгмонта. Только Сигурд сидел с прежним вежливым выражением лица — он ни слова не понимал по-подгиньски. Но выхода не было. Это судьба, Яльга; от судьбы не уйдешь!

В конце концов, всегда было интересно узнать — каков он, князь Янош Леснивецкий.

Получасом позже мы уже скакали по узкому пыльному шляху. Слева от нас зубчатой стеной стоял темный ельник, справа простирался луг, по которому, как заплатки, были разбросаны маленькие березовые рощицы. Пан Богуслав, учтивый кавалер, находился от меня по левую руку. Понимая, что светлая панна всей душой рвется к любимому родичу, он не докучал мне разговорами. Я была этому только рада.

Что теперь делать, спрашивается? И кой мрыс вообще понес нас в эту корчму? Неужели телепорт не мог исказиться куда-нибудь в другое место — не к эльфам, так к гномам, к вампирам, к герцогам Ривендейлам! На Аль-Буян, если судьбе угодно пошутить! Да хоть в пределы земли Каф!

Там хоть кафий растет…

С другой стороны, не четвертуют же нас за родство с князем-воеводой? Если даже совершенно посторонний пан Богуслав мигом опознал во мне его родичку, так, наверное, и пан Янош не отвертится! Живы будем, не помрем. Хватит ныть, Яльга, и не такое видели! Через Старые Земли — прошли, Драконий Хребет — миновали, и от вас, гайдуки пана Леснивецкого, мы тоже уйдем!

Впереди показалась серая громада замка. Да. Это был не пряничный домик баронов Хенгерн, чья защита основывалась исключительно на магии. В даркуцких краях предпочитали надеяться на силу рук, на руки друга и вбитый крюк — желательно, чтобы крюк был вбит в стену вражеского замка, а не твоего собственного. Магов здесь отродясь не любили и воевали с ними на равных.

Но до замка было еще очень далеко. Я приподнялась в стременах, чтобы рассмотреть его получше, и увидела, как из-за поворота, один за другим, появились три всадника. За ними на значительном расстоянии следовал небольшой отряд.

Мне отчаянно захотелось телепортироваться куда подальше, можно даже вместе с лошадью.

Пан Богуслав придержал коня, подкрутил ус и послал мне ободряющий взгляд.

— Вот и князь-воевода, — доверительно поведал он. — Ишь, как торопится — видать, давненько тебя поджидает!

«Давненько, — мрачно подумала я. — Лет так двадцать, не меньше!»

Честно сказать, мне сейчас было не до пана Богуслава. Крепче перехватив поводья, я выпрямилась в седле и медленным шагом поехала навстречу. Так, Яльга. Не торопись. Спокойно.

Я вдруг поняла, что шляхта, Сигурд и Эгмонт давным-давно остановились и я еду в полном одиночестве. Было очень тихо, только из леса доносился голос кукушки. До чего погожий день, мелькнула совершенно посторонняя мысль.

Всадник, что скакал первым, резко натянул поводья — конь, всхрапнув, присел на задние ноги. Несколько мгновений мы молча рассматривали друг друга. Не знаю, что он увидел; а я поняла, что двадцать лет ни для кого не проходят бесследно.