Путь к золотому дракону. Трилогия - Быкова Мария Алексеевна. Страница 42

— Нет! — почти одновременно сказали мы.

Тут я припомнила кое-что и произнесла медовым голосом, стараясь как можно точнее скопировать слышанную полгода назад интонацию:

— Не нужно быть таким эгоистом, дорогой. Другим тоже хочется поразвлечься!

Сигурд непонимающе глянул на меня, Эгмонт же, как и ожидалось, сообразил очень быстро. Он рассмеялся, тряхнул головой и ехидно ответил в тон:

— Как скажешь, дорогая. Желание женщины для меня закон!

Я потеребила кончик косы, изображая смущение.

— Но если уж придется сражаться, — серьезно сказал маг, — я предпочел бы общего врага, чем собственных коллег. Тем более что шансов пробиться через ковенский заслон у нас почти нет. Один я бы еще попытался, но…

— Нам нельзя разделяться.

— Я знаю.

Я встала с лавки, подошла к окну и посмотрела на лес. Честно сказать, на вид он не отличался от всех других лесов, через которые мне доводилось пробираться.

— Может, все-таки удастся договориться? Слепой треугольник — он тоже считается очень опасным…

— То есть ты за короткую дорогу?

— Да, — решительно сказала я.

— Сигурд?

Волкодлак ограничился кивком.

Рихтер свернул карту и убрал ее обратно в карман.

— В таком случае мы выезжаем на рассвете.

2

Я проснулась под утро и долго лежала с закрытыми глазами, но заснуть снова так и не смогла. Снаружи шел дождь: мелкий и занудный, осенний какой-то, не слишком-то подходящий для самой середины лета. Он лениво шуршал по крыше, под полом возились мыши, а Сигурд, как всегда превратившийся на ночь в волка, то и дело скреб лапами пол. Интересно, что снится оборотням, когда они находятся во второй ипостаси?

Но к рассвету дождь перестал, небо разъяснилось. Когда мы выезжали со двора, в колеях блестели неглубокие лужи, а на востоке разгоралось бледное золотое сияние. Сумрак становился все более прозрачным, но из леса еще не долетало ни единого птичьего голоса.

Дорога, начинавшаяся от городских ворот, вела на северо-восток. Ночной дождик успел только прибить пыль — грязи почти не было, и лошади легко шли по практически сухому тракту. Небо все светлело, я окончательно проснулась и начала озираться по сторонам.

По сторонам было все то же: лес, лиственный, зеленый и довольно густой. Чувствовалось, что он стоял здесь от самого сотворения мира и собирается стоять до конца, причем конец, его усилиями, наступит не слишком-то скоро. Ничего темного, мрачного или опасного я, прислушавшись, разобрать не смогла. Зато Эгмонт ехал с образцово настороженным видом.

— Это уже Старый тракт? — подумав, решилась уточнить я.

— Старый шлях, — автоматически поправил наставник. — Нет, это просто дорога. Через полверсты от нее отходит Новый шлях, а оставшийся кусок этой дороги называется Старым.

— Тогда почему бы ковенцам не устроить засаду на перекрестке?

— Риск слишком велик. КОВЕН предпочитает не колдовать рядом со Старыми Землями.

— И правильно делает, — тихонько буркнул волкодлак.

Я посмотрела на Сигурда, потом еще раз глянула на Эгмонта и честно постаралась испугаться открывающихся перспектив. Но я плохо умела бояться того, чего пока нет; как я ни напрягала чутье, в воздухе не пахло угрозой. Напротив, становилось все светлее.

Лошади, кстати сказать, нисколько не волновались.

Через некоторое время мы и впрямь выехали к перекрестку. Новый шлях отходил от Старого широкой петлей и быстро исчезал за зарослями кустарника. Старый прямо шел на север, поднимаясь на пологий холм. Я придержала Рыжика. На самом перекрестке был вкопан высокий камень, изрядно напоминавший чье-то надгробие. Это был обыкновенный кусок гранита, серого с красноватыми прожилками, без всяких надписей, узоров или выбитых в камне фигур. Снизу его оплетала трава.

— Поляница на распутье, — прокомментировал Рихтер. — Сигурд, это…

— Да, — коротко согласился волкодлак. Помолчав, он добавил: — Его поставил Седрик дель Арра. Там дальше будет еще.

— Едем, Яльга. Время идет.

Я кивнула, толкая пятками Рыжика. Камень стоял, поднимаясь из травы, будто гадюка из болотного мха. Сравнение было удивительно точно и неприятно: между лопатками у меня немедленно пробежала стайка холодных мурашек.

Перекресток остался позади, но принципиально ничто не изменилось. Деревья, кусты, трава — все осталось прежним. Небо стремительно голубело: солнце неторопливо выбиралось из-за горизонта, заглядывая в самые темные лесные уголки. Дорога почти высохла, но листья пока блестели от росы и ночного дождя. Словом, Старый шлях ничем не отличался от Нового, разве что в лучшую сторону — отсутствием ковенской засады. Если бы не давешний камень, невесть зачем вкопанный на перекрестке стародавним конунгом волкодлаков…

— Сигурд, ты про это говорил? — вдруг спросил Эгмонт. Я быстро глянула на мага; он смотрел вперед, на дорогу, которую пересекала ровная серая линия, выложенная из обломков все того же гранита. Не к месту подумалось, что гранит наверняка везли от самого Драконьего Хребта.

Оборотень кивнул.

— Седрик был последним хорошим магом, — не к месту заявил он.

Мы переглянулись. Я еще раз посмотрела на ту часть тракта, что лежала дальше ровной серой черты. Не знаю почему, но вот сейчас мне вдруг очень захотелось поехать другим путем. Любым. Пусть там будут ковенцы, упыри, его величество король Эккехард с супругой и гномом-говоруном. Кто угодно и что угодно, но…

— Поехали, — вдруг сказала я, сама не понимая, зачем говорю. — Время не ждет. Чем быстрее проедем, тем раньше прибудем в Солец.

Рыжик совершенно спокойно перешагнул каменную черту. Он определенно не чувствовал в воздухе никакой угрозы, а каждому известно, что кони и собаки чуют нежить куда лучше любого мага, пускай и с дипломом Академии. А что уж говорить об адептке, не закончившей даже первого года обучения? Наследственное чутье — это совсем неплохо, вот только не надо путать его с предубеждением.

Врага надо бить тогда, когда он есть. Ибо вести поединки с тенью — исключительная прерогатива вампирских боевых школ.

…А каменная линия была сплошной. Осколки гранита, даром что неотшлифованные, прилегали друг к другу так плотно, что в щель нельзя было вставить и травинки. Седрик дель Арра, чародей и волкодлак… Волкодлаков эта земля не трогает…

Мы отъехали от каменной черты уже довольно далеко, когда я сообразила, что именно она мне очень напоминала. Стену. Крепостную стену, на которую смотришь с высоты птичьего полета.

Птичьего — или драконьего?

Не столь важно. Главное, что стена эта способна сдержать врага.

«Grangilerre», — думал Сигурд, покачиваясь в седле. Grangilerre genian, великая война. Никогда не понимал, почему ее называли великой. Длилась она недолго, эльфийские кланы, бывало, сражались между собой по несколько столетий. Да и для людей восемь или девять лет — не такой уж большой срок.

Только сегодня, когда оборотень увидел Серый Камень, он понял, почему той войне дали такое имя. Еще он понял — точнее, убедился очередной раз, ибо в этом-то он не сомневался никогда, — что память предков порой оживает в потомках, пускай и через века. Седрик дель Арра был конунгом, магом и поэтом, он принадлежал Вэйлезарре, а не Старому Волку, но, глядя на кое-как обтесанный кусок гранита, Сигурд будто услышал его голос. Часть конунга Арры до сих пор пребывала здесь, и именно она удерживала то, что жило вдоль этой дороги, внутри очерченных границ.

Сигурду очень не хотелось думать, чем именно заплатил за это его предок.

В лесу было очень тихо, только ветер шумел листвой. И все же оборотень чувствовал, что враг где-то рядом, — просто это очень тихий враг, который знает, что не обязательно оповещать всех о своем присутствии. Впрочем, охотник всегда старается быть тихим…

Да. А есть еще такие охотники, которые на самом деле — добыча.

Волкодлак коротко улыбнулся, глянув на темные деревья. Сейчас, когда он наконец нашел правильные слова, ему разом стало легче. Да, именно так: ошибется тот, кто примет нас за еду. В конце концов, большинство нежити смело полагало, что Сигурд — это вовремя подошедший обед. Раз за разом это убеждение оказывалось ложным.