Путь к золотому дракону. Трилогия - Быкова Мария Алексеевна. Страница 99

— Денег им было жалко, но оставлять семьи без кормильцев — еще хуже. Я провел в лесу без малого три недели и понял: эта тварь мне не по зубам. Всех моих умений и навыков хватило лишь на то, чтобы уйти от нее живым. Нужна экспедиция КОВЕНа, с боевыми магами в том числе. Эгмонт, да она играла со мной, и это доставляло ей удовольствие! Самое страшное, что ее интеллект ничем не уступает человеческому… Я боюсь подумать, что будет, если она успеет вывести потомство.

И тут пробил звездный час Марцелла Руфина Назона. Как потом выяснил Рихтер, на втором курсе он писал о вивернах курсовую и с тех пор был свято убежден, что знает о них абсолютно все.

— То, что вы сказали, — совершенно нелогично, непрофессионально и антинаучно! — убежденно произнес Назон, сверкая очами. — Любому третьекурснику известно, что виверна не обладает даже зачатками интеллекта! Достаточно заглянуть в атлас, чтобы убедиться: ее мозг чуть больше кулака взрослого мужчины! А умение справиться с виверной входит в перечень необходимых практических навыков для получения диплома бестиолога! Это не настолько крупный хищник, чтобы создать дипломированному специалисту такие трудности. Я понимаю, если бы речь шла о василиске! И потом, что касаемо экспедиции КОВЕНа, — таковая экспедиция уже была осуществлена тремя годами ранее, в результате чего Рембьерский лес и прилегающие окрестности были полностью — я подчеркиваю, полностью! — очищены от виверн! Так что, даже если предположить, что какая-то кладка была уничтожена не полностью, то достигнуть полной зрелости выживший детеныш не успел бы!

Если бы Эгмонт не знал, что три года назад Марцелл Руфин Назон был всего-навсего адептом третьего курса и о событиях в Рембьере знал исключительно из лекций, он бы предположил, что перед ним — организатор и предводитель этой экспедиции. Но Назону крупно повезло, что в непрофессионализме он обвинил не Рихтера, а Гюи. Бестиолог был более воспитанным человеком. Взглядом предупредив желание Эгмонта высказать, что тот обо всем этом думает, он вежливо, но очень холодно сказал:

— Я уважаю вашу точку зрения, коллега, но ехал я в Межинград не ради беседы с вами. И даже не ради этого ужина, бесспорно, прекрасного. Меня куда больше интересует, что скажет по этому поводу учитель Тэнгиэль. Также мне очень важно узнать мнение Магистра Эллендара и — в особенности — айлэ Вивианны.

Помянутая айлэ Вивианна — магистр аунд Келлет — возглавляла кафедру бестиологии и была старейшим преподавателем Академии (не считая мистрис Дэнн, разумеется; но рассуждать о возрасте некромантки Эгмонт поостерегся). По странному стечению обстоятельств, айлэ Вивианна на дух не выносила коллегу Назона ни в бытность его адептом, ни в нынешнем его агрегатном состоянии, и не считала нужным этого скрывать.

Назон вспыхнул, как майская роза, с негодованием отодвинул стул, громко сообщил, что его ждут неотложные дела, и был таков. Трактирщик подал десерт и счет — как легко догадаться, на троих. Недостающую сумму Эгмонт восполнил двумя неделями позже, сразу после получения зарплаты.

События между тем развивались все быстрее. Тем же вечером Гюи подал докладную Эллендару; Магистр принял его через два часа, хотя на дворе вообще-то стояла ночь. Утром в воскресенье Рихтер получил приказ готовиться к экспедиции — и узнал, что, во-первых, точно такой же приказ получил Назон, а во-вторых, Гюи уже отбыл обратно в Рембьер.

Экспедиция была назначена на вторник: следовало подготовить снаряжение и амулеты, кроме того, распределить обязанности и выработать тактику. Все это говорило о том, что Эллендар в отличие от Назона воспринял сообщение Гюи более чем всерьез. Но в понедельник утром Гюи, израненного до такой степени, что было непонятно, как он до сих пор жив, доставили в ковенский госпиталь экстренным телепортом.

В два часа пополудни экспедиция уже была в Рембьере.

Обычно крестьяне относятся к магам весьма настороженно, но в тамошних краях уже успели понять, что на вилы и топоры тварь чихать хотела. Лагерь разбили недалеко от деревни, и довольно скоро Эгмонт выяснил, чего ради Гюи, уже договорившийся насчет экспедиции, отправился в одиночку в лес. Обвинение в непрофессионализме задело бестиолога куда сильнее, чем он хотел показать.

Собственно, что-то подобное Рихтер и подозревал. Когда Назон в очередной раз подвернулся ему под руку, Эгмонт сдержался только потому, что рядом совершенно из ниоткуда возник учитель Тэнгиэль. Бестиолог, однако, оказался исключительно понятлив — он исчез еще до того, как учитель успел открыть рот.

— Я прекрасно понимаю тебя, мой мальчик, — задумчиво сказал Тэнгиэль, глядя Назону вслед. — Гюи мне тоже не чужой… — Эгмонт припомнил, что его друг приходится учителю не то троюродным внуком, не то внучатым племянником, и несколько устыдился. — Но давай решать проблемы по мере их поступления. Не Марцелл порвал нашего Гюи на лоскутки. И пока мы здесь будем сражаться друг с другом, виверна продолжит пировать. А разве ты этого хочешь?

Хорошо, хоть он не сказал: «Разве этого хотел бы Гюи?» Значит, шанс все-таки был. Немного остыв, Рихтер буркнул:

— Но, учитель, пусть он мне лучше не попадается.

— Посмотрим-посмотрим! — успокаивающе пробормотал Тэнгиэль и исчез ничуть не хуже помянутого Назона.

Через полчаса Эгмонт узнал, что лес поделен на сектора, а маги — на пары. Только в этот раз его напарником был не Арлаутар аунд Элдер, а… впрочем, удивляться Рихтер не стал. В последнее время Марцелл Руфин Назон был практически везде.

Отправляясь с этим недоразумением в лес (недоразумение, надо отдать ему должное, виновато сопело, периодически глубоко вздыхало и плелось сзади с невероятно несчастным видом), Эгмонт утешал себя тем, что ему ничего делать и не придется: уж если эта гадина накромсала на ломтики Гюи, то Марцелл Руфин станет для нее чем-то вроде легкого десерта. Эта, бесспорно недостойная, мысль здорово поднимала ему настроение.

Благоразумия Назона хватило ненадолго — часа на три или четыре. Сперва стихло сопение, потом до Эгмонта стало доноситься тихое неразборчивое бормотание, и маг с большим исследовательским интересом ждал, чем все закончится. Он уже понял, что понятия «Марцелл» и «теория» почти синонимичны, а Марцелл и практика — абсолютные антагонисты. Горожанин до мозга костей, бестиолог спотыкался о каждый корень, брезгливо шарахался от каждой паутины и только чудом не вписался в роскошный полуметровый муравейник.

— Все! — наконец взбунтовался он. Рихтер оглянулся через плечо: загнанный бестиолог, всклокоченный, с красным лицом, с трудом переводил дыхание и даже не думал вставать в ораторскую позу. — Я отказываюсь повиноваться вашему произволу! Любому хоть сколько-нибудь грамотному специалисту ясно, что никакой виверны здесь нет и быть не может! Вы… вы отыгрываетесь, и это недостойно мага!

— Да, — неожиданно спокойно ответил Рихтер. Только что он был рад порвать бестиолога на клочья, а сейчас вдруг нашел куда более результативный ход. — Разумеется, я отыгрываюсь на вас, коллега. Но меня извиняет одно — я в хорошей компании. Я, Магистр Эллендар, учитель Тэнгиэль, айлэ Вивианна и еще с полсотни наших с вами коллег — все мы составили против вас коалицию. А Гюи ради этого дал изранить себя почти до полусмерти. И все для того, чтобы вы смогли совершить эту милую прогулку по лесу. Действительно, какой кошмар!

Марцелл Руфин Назон надулся, удивительно напомнив Эгмонту виденную в заезжем бестиарии импортную жабу, которая называлась не то «угу», не то «ага» и была, к слову сказать, жутко ядовитой.

— Если бы на него напала виверна — настоящая, а не этот плод крестьянских баек! — вы хотите сказать, что он смог бы остаться в живых? Смею вас заверить, любой человек, хоть сколько-нибудь менее безграмотный в бестиологии, нежели вы… хотя вас, конечно, извиняет то, что вы боевой маг, а не бестиолог… так вот, любой бы понял, что вашего драгоценного Гюи изранили волки, которых в этом лесу превеликое множество!

В подтверждение его слов послышалось жалобное поскуливание. Волки, сколько бы их тут ни водилось, явно пребывали в не самом боевом состоянии духа. Точки зрения магистра Назона они не разделяли, но что с них возьмешь — у них-то не было диплома бестиолога!