Всего один поцелуй - Звездная Елена. Страница 26

А Айрин забыла обо всём. Всё смешалось и всё растворилось. Неожиданно мир сузился до этих рук и губ, до его нежного дыхания, до требовательного, настойчивого языка, который настигал, обнимал, ласкал её испуганный язычок. Не было мыслей, не было других желаний, кроме как раствориться в его ласках до конца, отдаться ему без остатка. Она кричала в его рот, задыхалась и стонала, она выгибалась, билась в его руках, словно боясь принять это новое для неё чувство и вместе с тем боясь потерять.

– Айрин, моя Айрин, только моя… – Он шепчет её имя как молитву, как просьбу не отталкивать его, и вот его губы легко, словно со страхом касаются её обнаженного плеча.

Когда он расстегнул её полушубок и верх платья – было не важно, сейчас ей было жарко, словно она вся горела в огне, и Айрин позволила ему ласкать свою шею, плечи, целовать свои руки, опуская платье всё ниже. Она тоже шепчет его имя, шепчет и не верит, что это происходит с ней… здесь… в карете… Что происходит?!

Рионар понял, что зря перестал целовать её губы так рано, стоило ласкать этот источник наслаждения, пить его, наслаждаться им, а он перешел к тому, что интересовало его, слишком быстро. Айрин вздрогнула, но не от холода. Она вдруг осознала, ЧТО он делает. Поняла это со всей очевидностью, поняла и испугалась.

– Нет, Айрин, нет, родная, не бойся. – Рионар начал снова целовать её, стараясь вернуть тот волшебный миг единения, стараясь снова зажечь в ней пламя страсти.

Но теперь в ней не говорил – кричал голос разума. Она попыталась вырваться из его рук, он не отпустил и вместо страсти вновь познал, что такое Айрин Вегейрос в ярости. Она колотила его руками, билась и изгибалась, обзывая страшными словами.

Рионар сжал её с силой, зная, что причиняет ей боль, затем уверенным мужским жестом закрыл ей рот поцелуем. Девушка начала сопротивляться вдвое сильнее, она билась, как пойманная птичка, а затем затихла, с какой-то обречённостью отдаваясь его неистовым ласкам. Рионар подождал, пока она прекратит сопротивление, с искренним сожалением и только благодаря невероятной силе воли оторвался от её губ:

– Айрин, ну чего ты испугалась, глупенькая? Мы и раньше оставались наедине… правда, не в столь комфортных условиях…

– Исс Дархарз, отпустите меня немедленно, – потребовала Айрин.

Сейчас, когда после его поцелуев в ней снова заговорил голос страсти, себя она боялась уже так же, как и его. Рионар, сожалея, начал поправлять её одежду, ловко застегивать верхние пуговки, затем снова прижал её к себе:

– Что же мне с тобой делать, чудо моё синеглазое? – В его голосе было столько нежности, столько тепла, что Айрин замерла, боясь, что вот такой Рионар может исчезнуть.

– Рио… Рионар… понимаешь… я… – Она и сама не могла объяснить, почему так страшно сказать ему о помолвке. Но сказать нужно было. Или не сказать? Она вдруг отчётливо поняла, что между ними может быть или любовь – или ненависть. Только одно из двух противоположных чувств. И Айрин понимала, что выбора у неё нет… – Я тебя ненавижу. И всегда ненавидела! И ты мне снился в самых страшных кошмарах, а тут такое… И я не знаю, как к этому относиться… Ты всё равно меня унизишь, и потом… Никто не бывает с Рионаром Дархарзом больше чем на одну ночь… Отпусти меня!

– Сколь много информации, – иронично протянул Рионар. – Ангел мой, за кого же ты меня принимаешь?!

Она вздрогнула от этого обычного ледяного тона, от угрозы, которая читалась за скупыми фразами.

– Знаешь, Солнечная принцесса, – он внезапно сжал её, сжал до боли, – если всё то, что сказано, – правда, я мог бы приказать кучеру развернуться и продолжил бы нашу миленькую игру в моей постели! – Айрин испуганно замерла, чувствуя каждый удар своего сердца. Но опять трепет в его голосе: – Не отталкивай меня, Айрин, – Рионар безвольно опустил руки, – не отталкивай меня, иначе я причиню тебе боль, а это, что бы ты ни думала, не доставит мне удовольствие… поверь.

Темноволосый бог мягко пересадил её на сиденье и отвернулся к окну. В почти кромешной тьме она видела его безупречный профиль, и слова сорвались с припухших после его поцелуев губ:

– Я никогда не буду твоей, Рионар. Смирись с этим!

Он медленно, очень медленно повернулся к ней, и ей казалось, что в темноте она чувствует его взгляд.

– Ты моя, Айрин Вегейрос, только моя! И я тебя никому не отдам!

Она слышала, как открываются ворота Академии, как карета подъезжает к женскому корпусу. Айрин поняла, что неотвратимо приближается минута их расставания.

– Рионар…

– Да, мой ангел? – Этот снова ледяной тон словно сбросил с её разума покровы страсти, и, когда она ответила, в её голосе тоже был холод.

– Вы не рассказали, что произошло в гостинице и как вы об этом узнали.

Она снова вывела его из себя. Сначала обвинения! Теперь этот приказной тон! Несносная девчонка!

– У вас ведь великолепная фантазия, исса Вегейрос, вот и придумайте все сами! – Ответ пресёк любые её попытки продолжить разговор.

Карета остановилась перед входом в женский корпус. Рионар помог Айрин выйти, проводил до распахнутых привратницей дверей и, поклонившись, ушёл. Она не нашла в себе силы остановить его.

«Этот брак для меня очень много значит, – пронеслись в голове слова бабушки. – Ты должна восстановить честь рода!»

– Долг превыше всего, – прошептала Айрин, игнорируя удивлённые глаза старой иссы Ниранды.

Вечер закончился в кабинете иссы Агариды длительной лекцией по поводу поведения юных благородных исс. Айрин слушала молча, но в глазах была такая тоска, что преподавательница вскоре отпустила её, так и не огласив наказание.

Ночью Айрин писала подробное письмо бабушке, описав и роль Рионара Дархарза в своём спасении. Её подруги давно спали по своим комнатам, только Миэн, ожидавшая её в коридоре у кабинета наставницы, попыталась задать несколько вопросов, но Айрин была не в силах отвечать. Миа так в Академии и не появилась. Утром прибыл начальник городской стражи, переговорил с иссой Агаридой, и его подчинённые забрали все вещи из комнаты девушки. Вопросов у студенток было много, а задать их было некому.

И пролетела последняя неделя её «отдыха»… Неделя, полная сомнений и тревог… Полная отчаяния, вспыхивавшего каждый раз, когда среди своей корреспонденции она не находила письма от иссы Киморы…

Рионар выводил красивым уверенным почерком:

«Любезный отец, понимаю, что своей просьбой, возможно, вызову ваше неудовольствие, однако мне необходимо встретиться с вами.

Искренне ваш, Рионар Дархарз».

Внизу послышался шум, и Тёмный король невольно поморщился, слыша, как Дарион Дархарз снова позволяет себе повышать голос на прислугу. Он определённо не мог понять, как тот, кто считался его отцом, может позволять себе кричать на прислугу. Это было так по-плебейски, что вызывало отвращение. Рионар не представлял, зачем унижать себя криком, если достаточно приказать ледяным тоном – и повиновение будет беспрекословным. С презрительной усмешкой подумал о необходимости намекнуть матери, что их визит затянулся. В том, что исса Лариора его поймет, он не сомневался.

Айрин брела по заснеженному саду, прижимая к груди озябшие руки в тонких перчатках. Зима пришла, словно долго ждала приглашения, и теперь по саду кружились крупные снежинки, пробуя на вкус землю, деревья, дорожки, на которых им предстояло лежать три долгих месяца. На аллее было пусто, лишь одинокий садовник подметал главную дорожку скрипучей метлой.

Скрип метлы смешивался с шорохом сметаемого снега с поверхности дорожки и криками голодных воронов… Наступало самое ненавистное время в Академии – две недели экзаменов. Казалось, напряжение охватило всех студентов, даже в столовой учащиеся ходили серьёзные, не слышалось привычных взрывов смеха…

Вскоре Башня привычно нависла над головой девушки, как символ того неотвратимого, что надвигалось на неё. Айрин вошла, медленно направилась в класс, привычно улыбаясь знакомым и друзьям. Она очень надеялась, что Рионар не будет сидеть рядом с ней, и потому, войдя в класс, не сдержала вздоха облегчения, когда увидела, что её первая парта пустует.