Агрессор (ЛП) - Дуглас Пенелопа. Страница 33

 – Миссис Пенли?

– Да, Тэйт? – Учительница стояла у своего стола, записывая что-то на стикерах.

– У нас осталось пять минут до конца урока. Можно я прочитаю свой монолог?

Я ощутила, как внимание всего класса сфокусировалось на мне.

– Хм, что ж, я не ожидала, что сегодня придется кого-либо оценивать. Твое эссе готово? – Миссис Пенли воткнула ручку в свой тугой пучок на затылке.

– Нет, эссе я сдам в положенный срок, но мне бы очень хотелось прочитать монолог именно сейчас. Пожалуйста.

Я наблюдала, как винтики закрутились в голове у миссис Пенли, вероятно, из-за волнения по поводу моей готовности, но послала ей умоляющий взгляд, в надежде показать, что хочу поскорее с этим разделаться.

– Ладно, – она вздохнула, – если ты уверена, что готова.

Учительница жестом пригласила меня к доске, а сама отошла в сторону, встав у стены.

Поднявшись со стула, я прошла вперед, чувствуя, как спину прожигают любопытные взгляды. Когда стала к одноклассникам лицом, сердце заколотилось в груди подобно отбойному молотку. Я оглядела кабинет, прежде чем начать. Если не встречусь с ним взглядом, то смогу это сделать.

– Я люблю грозу. Гром, ливень, лужи, промокшую обувь. Когда надвигаются тучи, меня охватывает радостное предвкушение.

Просто продолжай, Тэйт. Я попыталась представить, что говорила с папой или бабушкой. Оставайся естественной.

– Все кажется красивее под дождем. Не спрашивайте меня почему. – Я пожала плечами. – Но в грозу словно открывается иной мир возможностей. Раньше я ощущала себя супергероем, катаясь на велосипеде по опасным скользким дорогам. Или Олимпийским атлетом, преодолевающим тяжелые испытания, чтобы добраться до финиша.

Моя улыбка стала шире от воспоминаний. Воспоминаний обо мне и Джареде.

– Но даже в солнечные дни, будучи маленькой девочкой, я просыпалась с тем же ощущением трепета. Ты заставлял меня чувствовать радостное предвкушение так же, как симфония грозы. Ты был моей бурей под солнцем, громом в скучном, безоблачном небе.

– Помню, я проглатывала завтрак так быстро, как могла, чтобы поскорее постучаться к тебе в дверь. Мы гуляли днями напролет, возвращаясь домой только поесть или поспать, играли в прятки, лазили по деревьям, ты качал меня на качелях. Будучи твоей сообщницей, я снова поняла, что такое дом.

Я выдохнула, наконец-то расслабившись, и подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, заметив, что он пристально смотрел на меня, тяжело дыша, практически не шевелясь. Останься со мной, Джаред.

– Видите ли, – я продолжала смотреть на него, – когда мне было десять, моя мама умерла. У нее был рак, и я потеряла ее, толком не узнав. Мир казался таким ненадежным, я была так напугана. Но с тобой все опять встало на свои места. С тобой я стала смелой и свободной. Как будто часть меня, умершая вместе с мамой, ожила после встречи с тобой, и было уже не так больно. Мне было не больно, когда рядом был ты.

Мои глаза наполнились слезами, все одноклассники слушали, подавшись вперед.

– Но однажды, совершенно внезапно, я потеряла и тебя. Боль вернулась, мне было так плохо, когда ты меня возненавидел. Моя гроза ушла, ты стал жестоким. Этому не было объяснения. Ты просто исчез. И мое сердце разрывалось на части. Я скучала по тебе. Я скучала по маме.

Голос дрогнул, но я не стала вытирать пролившиеся слезы.

– Хуже всего стало, когда ты начал меня обижать. Твои слова и действия заставили меня возненавидеть школу. Из-за них я чувствовала себя некомфортно в собственном доме. – Я сглотнула, и тугой узел в груди ослаб.

– Все по-прежнему болит, но я знаю, в этом нет моей вины. Я могла бы описать тебя множеством слов, однако лишь одно включает в себя грусть, злость, ничтожность, жалость – трус. Через год меня тут не будет, а ты останешься неудачником, чей высший предел существования ограничится школой.

Я не отводила взгляда от Джареда, мой голос вновь набрал силу. Боль от сдерживаемых слез утихла.

– Ты был моей бурей, моим грозовым облаком, моим деревом под проливным дождем. Я любила все эти вещи, и я любила тебя. Но сейчас? Ты чертова засуха. Я думала, все сволочи водят немецкие машины, но оказалось, мерзавцы в Мустангах тоже могут оставлять шрамы.

Оглянувшись вокруг, заметила, как мои одноклассники притихли и сосредоточились. Одна девочка плакала. Вытерев слезу со щеки, я улыбнулась.

– А теперь мне бы хотелось поблагодарить Киноакадемию…

Все засмеялись, очнувшись от транса, вызванного моей серьезной и грустной историей, и начали аплодировать. Я запрокинула голову назад, посмотрев в потолок, после чего отвесила эффектный, язвительный поклон, заставив своих одноклассников снова расхохотаться. Оглушительные овации отвлекли меня от дрожи в ногах.

Вот и все. Джаред может давить, обижать, делать, что захочет, только я выиграла, показав ему, что он причинял боль, но не сломал меня. Чувство эйфории зародилось внутри, когда удовлетворенность волнами разнеслась по телу.

Свободна.

– Откуда этот монолог? Миссис Пенли, она заставила людей расплакаться! Как нам теперь ее переплюнуть? И мы тоже можем использовать нецензурную лексику? – шутливо пожаловалась одна из моих партнерш по компасу.

– Уверена, вы отлично справитесь, и, Тэйт, это было превосходно. Ты действительно установила высокую планку. Хотя я не помню такого монолога в списке, поэтому, берусь предположить, объяснение будет в твоем эссе?

На пути к своему месту я кивнула, решив, что разбираться с последствиями буду потом. Прозвенел звонок, все потянулись к выходу, готовясь наконец-то разойтись по домам после долгого учебного дня.

– Отличная работа, Тэйт.

– Супер!

Люди, с которыми я ни разу не разговаривала, похлопывали меня по плечу, делали комплименты. Джаред вынесся из кабинета, словно подожженный фитиль динамита. Только на сей раз взрыв мне не грозил. Я отпустила его, даже не затрачивая сил на притворство и безразличие.

Я обнажила свою душу. Теперь слово за ним.

– Тэйт. – Бен подошел к моей парте, пока я собирала вещи. – Великолепное выступление. Уверена, что хочешь тратить свое время на медицину? Может, подашься в театр?

Он снял сумку с моего плеча и перевесил ее на свое, последовав за мной, когда я двинулась в сторону двери.

– С тобой все в порядке? Ты плакала, – спросил Бен с искренним беспокойством.

Я обернулась, растянув губы в беззаботной улыбке.

– Со мной все отлично. И я с удовольствием поеду с тобой на гонку в пятницу.

Он удивился такой резкой смене темы разговора, но его глаза загорелись, когда он взял меня за руку.