От судьбы не спрячешься! (СИ) - Гусейнова Ольга Вадимовна. Страница 9

   Я еще утром обновила "человеческий" аромат, вскрыв еще пару пробирок, но при таком сильном потоотделении долго маскироваться, не получиться. Супруги смогли пробежать в заданном оборотнями темпе не больше часа, а потом все чаще начали спотыкаться и скорость начала падать. Я крепилась до последнего, потому что очень не хотела попасть на руки своему зеленоглазому спутнику. Я была настолько мокрая, что если он прижмет меня к себе, даже суперконцентрированное средство, которым я пользуюсь, не отобьет у него нюх. И моя сущность больше не будет для него секретом. Но над нами сжалились, правда, не на долго, всего на десять минут отдыха, потом опять часовой марафон.

   Эта пытка длилась до обеда, а потом Джинкс сказал, что судя по его приборчику, мы все же вышли из опасной зоны досягаемости для преследователей. Для нас с Эттель и Нильса был устроен привал. Мы сидели и женщина тихо жаловалась:

   - Илана, мы уже не чувствуем своих тел, удивительно как эти наемники, которые дополнительно нагружены тяжелыми рюкзаками, да еще нас тащат, преодолевают весь путь практически не запыхавшись и не вспотев.

   - Они же сильные мужчины-профессионалы и пообещали обязательно вытащить нас отсюда, - успокоила и приободрила супругов.

   Хотя у самой в душе, ох, как не спокойно. Я совершенно четко ощущала, что они вспотели, их аромат устрашающим саваном окутывал меня со всех сторон, заставляя нервничать мою волчицу, а меня - еще больше.

   Особенно смущал взгляд Рене, который все пристальнее и чаще следил за мной тяжелым изучающим взглядом. Во время многочасовой пробежки он несколько раз пытался либо поддержать меня под руку, либо вообще взять на руки, но я шарахалась от него словно от чумного. Меня странным образом нервировал его запах и испытывающий взгляд травяных глаз, всюду меня преследовавших. И если других оборотней я просто до ужаса боялась, то этот вер вызывал во мне сложные чувства, в которых я все никак не могла разобраться. Меня одновременно и притягивало к нему, и в тоже время я боялась его больше остальных.

   Эттель тихо попросила меня удалиться с ней за компанию в кустики, и я, подхватив свой импровизированный рюкзак, пошла вслед за ней. Большое количество влаги, которое мы теряли, требовало не меньшего количества воды и мы пили много и часто. Именно поэтому она чаще чем обычно требовала похода по кустам, что изрядно напрягало нас обеих, да и Нильса тоже. Мы случайно наткнулись на неширокий ручеек и я, быстро скинув майку, обмылась прохладной водой, тщательно смывая пот. Найдя рядом невысокое растение с терпким запахом, растерла его листья в ладонях и обмазала все тело под удивленными взглядами Эттель. Я лишь коротко соврала ей, что это помогает от москитов, что в принципе было правдой. Пока она проделывала эту же процедуру, я вытащила еще пару пробирок и старательно, не пропуская ни одного сантиметра, обработала свое тело. Затем тщательно заплела волосы в тугую косу, и только после этого мы с Эттель вернулись обратно во временный лагерь. Нас уже ждал обед, состоящий из немного подогретых банок с консервированной едой. Воду, которую нам выдавали для питья, оборотни собирали в мелких ручьях, при этом обработав антисептическим средством в виде таблеток, которые придавали воде мерзкий вкус. Я конечно спокойно могла бы пить и из ручья, не боясь отравиться, но опять же боялась привлекать лишнее внимание. Поэтому глотала эту гадость вместе с Катерсонами в больших количествах, чтобы избежать обезвоживания.

   После обеда, когда веры тщательно скрыли следы нашей стоянки, зарыв весь мусор, наша группа, не теряя больше времени, отправилась дальше. Может из-за того, что напряжение, возникшее из-за преследования, спало, или мы уже немного вошли в ритм, но шли уже довольно ходко и без эксцессов. Только Эттель пару раз вопила, когда в первый раз на нее свалился маленький ужик, а второй - почувствовала, как у нее по ноге в брюках кто-то ползет. Этот ледяной Поль треснул ее по ноге, и на ткани тут же расползлось мерзкое влажное пятно. Эттель аж присела в культурном шоке и, не обращая внимания на остальных, закатала штанину и разрыдалась от отвращения, когда обнаружила раздавленный трупик какого-то крупного паука или жука. Кто их там разберет, это они биологи, а не я.

   - Странное дело, биолог так сильно боится насекомых и земноводных, - съехидничал Поль.

   - Эттель биолог, а не энтомолог, - авторитетно ответил Нильс, пресекая претензии Поля.

   Увидев слезы Эттель, мужчины не решались нас поторапливать, а стояли и мялись в сторонке, вызывая во мне недоумение и недоверие своим поведением. Лишь Поль и Рене стояли рядом и мрачно смотрели на плачущую женщину. Затем Поль наклонился, сорвал пучок травы и, присев рядом с Эттель, стер остатки насекомого с ее штанины, оставляя грязные темно-зеленые разводы, странным образом это успокоило ее, но шокировало меня. Вытерев слезы, она встала, и мы все дружно продолжили путь. Я же еще долго шла и размышляла над их поведением.

   Любой самец из моей прежней стаи, окажись в подобной ситуации, начал бы возмущаться ее слабостью и поторапливать. А они спокойно стояли и молча ждали, когда она успокоится, при этом явно испытывая неловкость. Но поступок ледяного Поля совсем выбил меня из колеи. Все его поведение говорило о презрении к нам, людям, тем не менее, он встал перед ней на колени и очистил штаны, все делая мягко и спокойно, чтобы не заставлять нервничать Нильса и Эттель. Мое представление о мире веров немного, всего лишь на одно деление сместилось в лучшую сторону. Закралась мыслишка, что возможно не все такие как представители моей бывшей стаи. Но если я все же ошибаюсь, то ошибка может стоить мне собственной шкуры.

   Когда на землю опустился вечер, словно кто-то сверху выключил свет, мы уже привычно начали спотыкаться, и Рене объявил привал. Мужчины быстро организовали костер, отпугивающий животных, хотя я больше чем уверена, что любые животные сами добровольно к нам не подойдут, чувствуя в нас хищников пострашнее. А потом я заметила, как они парами начали исчезать в лесу, отсутствуя по часу. Судя по всему, выгуливают своих волков, и от этого открытия стало даже холодно. Ведь во второй ипостаси обоняние гораздо сильнее, чем в человеческой. Первая пара, вернувшись с прогулки, принесла освежеванную тушку какого-то животного и очень быстро начала готовить шашлык, разделав и насадив мясо на веточки, от запаха которого у нас с Катерсонами потекли слюни. Особенно у меня, ведь моя волчица давно не ела нормального свежего мяса. У меня даже зубы зачесались от желания впиться в один из этих сочащихся жиром и сворачивающейся кровью кусочков. Но я усиленно делала вид, что совсем не хочу его, глядя куда угодно, только не на костер. Неожиданно рядом со мной возник темный силуэт, и я, невольно вздрогнув, повернулась в его сторону. Рене стоял рядом, а в руках держал две палочки с нанизанным на них мясом. Присев рядом на корточки, протянул мне обе и глухо тихо спросил:

   - Не побрезгуешь?

   Я делано удивленно вскинула бровь, рассматривая в свете костра его лицо. На смуглой коже играли яркие блики и отражались бесовским огнем в его сверкающих глазах. Засмотрелась на них и почувствовала, что их глубина затягивает словно водоворот омута, даже забыла про манящий запах свежего жареного мяса, утонув в его глазах. И только когда рядом с криком взлетела какая-то птица, заставив меня вздрогнуть вновь уже от испуга, я смогла освободиться из этого плена. Он опустился передо мной на колени, опершись на пятки, и протянул ветку. Я не заставила себя упрашивать и, поблагодарив, взяла ее у него из рук, стараясь не касаться его, что не осталось не замеченным. Под его насмешливым взглядом я с удовольствием быстро расправилась с мясом и с надеждой посмотрела на его кусок, к которому он так и не притронулся. Заметив мой голодный взгляд, не раздумывая, протянул его мне, а сам встал и подошел к костру взять еще одну веточку. Эттель с Нильсом довольно настороженно отнеслись к непонятному мясу, но долго привередничать не стали и тоже с аппетитом уплетали шашлычок.