Принцесса особого назначения - Звездная Елена. Страница 17

– Сегодня вы ночуете в моей постели! – растягивая слова, произнес бывший правитель Далларии и с раздражением проследил, как, не скрывая радости, кивает леди Райхо. Презрительно проговорил: – Женщины… вы сначала холодны, затем неизбежно таете, а после начинаете липнуть!

– Мой лорд недоволен? – испуганно спросила леди Райхо.

– Зачем вы истязаете себя? – Его тон требовал ответа.

– Я?.. – Леди смущенно опустила глаза.

– Вы, – подтвердил Динар, не желая более игнорировать известный ему факт.

– Я люблю вас… – прошептала леди Райхо.

– И за это ненавидите себя? – удивленно спросил даллариец.

– Да…

– Не проще ли ненавидеть меня? – он усмехнулся.

– Нельзя ненавидеть тех, кого любишь… – едва слышно ответила Равена.

– Леди, – Динар поднялся, мгновенно завернулся в полотенце, – я убил вашего мужа, я принудил вас проводить со мной ночи, вы обязаны меня ненавидеть!

Леди Райхо, не поднимаясь с колен, вскинула голову, глядя на своего тюремщика, и в ее словах была горечь:

– Вы за это ее любите, да? За то, что Катриона ненавидит вас?

– Люблю? – Динар, откинув голову, громко расхохотался. – Кого, утырку? Леди, самоистязания дурно сказываются на вашем умственном здоровье. Да я убью эту тварь, едва поймаю. А я поймаю, и тогда утырка на коленях будет ползать у моих ног!

Он ударил по стоящему возле ванны ведру, и оно покатилось, расплескивая воду.

– А вы определитесь, – прошептала Равена, – убьете или заставите на коленях ползать…

– Сначала убью, потом прикажу воскресить, потом снова убью, потом… Леди, – Динар в ужасе посмотрел на нее, – на что вы намекаете?

– Ни на что, мой повелитель. Следовать за вами в вашу спальню?

– И немедленно!

Не желая одеваться, Динар шел в свои покои, пугая гневным видом и прислугу и стражу. Распахнув двери спальни, он уверенно шагнул вперед, чтобы в следующую секунду отпрыгнуть назад, оттолкнув леди Райхо, и стремительно закрыть двери.

– Стража!!! Факелы, арбалеты и мага сюда!

Когда в его спальне оставались лишь груды искореженного и обгоревшего мяса злобных тварей с красными глазами, Динар, уже полностью одетый, брезгливо прошел к окну и едва не зарычал, обнаружив спущенную за окно веревку.

– Вот стерва! – произнес бывший правитель Далларии и неожиданно для самого себя расхохотался.

– Шенге, а что такое добро? – однажды спросила я.

Оливер помогал Рхарге чистить секиру, а я сидела на своем любимом пеньке возле папочки, который жарил аппетитного кабанчика.

– Добро? – переспросил орк. – Добро – это жить и не мешать жить другим!

Как красиво и емко сказано… В свое время, после того как меня наш первый советник обозвал злюкой, я немало книг прочитала, но ни один философский трактат не давал столь точного определения.

– Шенге, – я продолжала задавать вопросы, – но быть злым легче, чем быть добрым.

Орк посмотрел на тушу кабана, чуть пригасил костер, набросав на него зелено-желтых листьев, и, не предупреждая, подхватил меня, посадил на плечо, а затем… орки очень быстро бегают и невероятно ловко карабкаются по горам. Спустя несколько минут мы уже сидели на скале, над небольшим горным озером.

– Кто добрый, у него глаза светлые, чистые, – орк указал на озеро, – а злой, он мутный, темный и… грязный, – шенге указал на лужу у озера. – В глазах доброго видна истина, у злого искажено все.

Сравнение было настолько точным, что я даже рот открыла от удивления. Вот если вспомнить повара, и няню, и моего секретаря – у них глаза были чистыми, взгляд был прямым, себя можно было увидеть. А вот наш церемониймейстер, министры и даже… отец, вот они никогда в глаза не смотрят.

– Шенге, а я… добрая? – спросила, а зачем? Знаю ведь ответ – злая я, мстительная и расчетливая стерва… чем и горжусь… гордилась. Или все же горжусь?

– Утыррка – ребенок, – ласково произнес орк, – Утыррку заставили быть злой.

– Разве те, кто правит, могут быть добрыми? – с грустью спросила я.

– Шенге правит, – орк пожал плечами, – шенге добрый!

Орк снова посадил меня на плечо, и мы помчались назад. К счастью, кабан не успел подгореть, зато подрумянился так, что я была готова вымаливать самый вкусный кусок. Вымаливать не пришлось, мне и так самый вкусный дали. Люблю шенге!

Я тяжело вздохнула и посмотрела на Оливера:

– Назад в Хорнасс не хочешь?

– Нет! – поспешно ответил парнишка.

– Ну и ладно, – подобный разговор происходил не впервые и, скорее, в профилактических целях.

– Олив смотрит на Утыррку с нежностью, – сказал Рхарге и усмехнулся. Усмешка у орков больше похожа на фырканье.

Оливер покраснел, я с осуждением посмотрела на орка:

– Рхарге любит посмеяться, – укоризненно произнесла я.

– Утыррка тоже, – не остался в долгу орк, – пойдем в лес?

Еще бы! Мы там такое устраивали!

– Утыррка дописать послание и бежать впереди Рхарге! – радостно сообщила я.

– Утыррка – моя любимый веселый орк, – просиял Рхарге.

Я сияюще улыбнулась в ответ, не обнажая зубы, естественно. Один раз улыбнулась оскалившись, потом сутки шея после подзатыльника болела – не церемонятся тут с принцессами. Но вернемся к посланию дорогому кровному батюшке. Вообще-то нужно было бы написать раньше, мы тут уже восьмой день после возвращения из Хорнасса, но шенге только сегодня сказал, что сможет отнести письмо темному королю.

Завершив письмо, которое вызовет у папы приступ панической ярости, я огляделась в поисках шенге, и тут… прозвучал рог. Трубный звук до неузнаваемости преобразил лагерь, за какую-то долю секунды приведя орков в состояние боевой готовности. Вот только что рядом с нами был только Рхарге, да еще трое у дальнего конца лагеря, и вдруг раз – и четверо вышли из леса, трое спустились со скалы, двое показались из спальной пещерки. И все с оружием наперевес и в напряженной позе.

Гости явились из… шахты! И я ощутила давно забытые симптомы – внезапно онемевшие руки, ватные ноги, спазм, перехвативший горло, и ошалелое выражение лица… Да, неудивительно, что за ракардами женщины готовы бежать впереди их коней и вести образ жизни примитивной самки в охт!

Их было особей двадцать, но… я смотрела только на предводителя. Высокий, мускулистый, ни единого волоска на груди, и только мускулы, мускулы! И длинные черные волосы, отливающие синевой, и орлиный профиль, и губы, четко очерченные, словно скульптор виртуозно вытесывал из камня, и раскосые огромные глаза, в которых я безвозвратно тонула… Ракард… одним словом, ракард! И я уже не удивлялась, что многие приграничные градоправители просили запретить оркам-ракардам въезд в город, аргументируя последующей массовой миграцией женщин, я бы тоже хоть и десять дней за его конем бежала… только не могу – ноги ватные и коленки дрожат…

И тут… о чудо! Ракард посмотрел на меня! Поистине царским движением чуть повернул голову, и я… утонула в его черных глазах!

– Самка, – низким, волнующим все мое существо голосом проговорил ракард, – красивая…

Последний раз я так краснела, когда меня поймали за подкладыванием одному из министров канцелярских кнопок на стул…

Я плавилась под пристальным взглядом мечты всех оитлонских женщин, но… увы, определенный протокол этикета существовал и тут.

– Я Джашг, – папашка, по боевой тревоге явившийся из леса, шагнул вперед, – кто ты?

О, я тоже очень хочу узнать имя того, о ком буду мечтать по ночам.

– Аршхан! – представился ракард и спрыгнул с агрраши.