Музыкальный приворот - Джейн Анна. Страница 74

— Бывают странные блондинки, — хмыкнул кто-то из парней на задних рядах, и работа вновь закипела.

Мое сердце стучало сильнее — раз подруга вышла, значит, скоро напишет смс. Надо незаметно вытащить телефон, чей звук я заблаговременно выключила, положить на колени и ждать сообщения… Давай, Ниночка, напиши мне, иначе я завою от ужаса…

Подруга не подкачала (и как только она такими длинными ногтями так быстро строчит эсэмэски?), и уже через пару минут я, кося глазами вниз, читала ответы. Господи, сделай так, чтобы Натан Денисович не увидел моих списываний, он же меня на куски разорвет. Я по максимуму закрыла лицо падающими прядями волос, чтобы он не увидел моих косящих вниз глаз, и продолжала читать. Изредка поднимала глаза, чтобы убедиться, что препод сидит на своем месте. Сегодня, ко всеобщему удивлению, он был не слишком придирчив и слегка задумчив. Я бы даже сказала, что Денисыч пребывал в почти добродушном настроении. Пока не случилась катастрофа. А произошла она по моей вине.

Я дочитывала последние слова уже в третьем по счету, длиннющем, на двенадцать листов, сообщении, как всего лишь одно неверное движение ногой, и мой идиотский телефон, заскользив по капроновым колготкам, вдруг грохнулся на пол. И не куда-нибудь, а в проход!

Отвратный звук соприкосновения мобильника и поверхности пола раздался на всю аудиторию. Студенты мигом повернули голову в мою сторону, а преподаватель привстал со своего места и заспешил к проходу.

— Так-так-так, и кто тут такой ловкий? — зацокал он языком, узрев аппарат сотовой связи. — Ну я же сказал — не списывать! Вы же не первый курс, неужели не понимаете простых истин! Уважаемые, вы должны были все выучить!

Одногруппники молчали. Они явно так не считали.

— Ладно бы, хотя бы с бумажных шпаргалок списывали, так нет, перешли на технику! — возмущался Натан Денисович. — Обленились, коллеги! Чей это телефон? Немедленно покиньте аудиторию. Будете мне сдавать все темы устно во время консультации. Ну, чье это?

Я уже открыла пересохший от ужаса рот, чтобы попросить прощения, как меня опередил Антон.

— Это мое, — тихо произнес он, вставая как ни в чем не бывало. Засунул в рюкзак свои вещи, подобрал телефон, всучил несколько оторопевшему Денисычу полупустые листки с заданием и ушел. Просто свалил с моим сотовым к кармане, куда небрежно его засунул под гул одногруппников. Одни были очень удивлены поведением обычно тихого и неприметного Антона, другие под шумок начали списывать, но Натан быстро это дело пресек: и списывание, и шум.

— Ничего себе. Даже не извинился! — покачал головой преподаватель, глядя на дверь так, словно бы за ней скрылся не обычный учащийся вуза, а фашист с гранатой. — С этим молодым человеком у меня будет крайне долгий и серьезный разговор, так ему и передайте! Так и передайте!

Я дрожащими пальцами дописывала ответ на последний вопрос. А в уме крутилась картинка того, что сделал этот чудик. Он точно ненормальный! Как он теперь зачет Денисычу сдаст? И зачем он так поступил? Меня пожалел? Решил отблагодарить? А я тоже хороша, сама не встала и не сказала, что телефон был мой. Вот же я тупица! Если бы я выучила материал, такого не произошло бы! Все было бы нормально! Бедный, бедный Антон, как теперь мне, жуткой трусихе, извиняться перед ним? Что делать? У кого спросить совета? Ну не у Нинки же… Или все же у нее?

Теперь мне стало совсем безразлично, как напишу этот никчемный тест. Я чувствовала себя виноватой, а стыд — это одна из самых ужасных эмоций, которые только может чувствовать человек, и сравнимый лишь со страхом. А мне было и страшно, и стыдно. Стыдно за себя, страшно за него. Может быть, мне подойти к Натану и все объяснить? Но тогда он подумает, что я покрываю Антона, и тому будет еще хуже.

Я сдала свою работу вместе со звонком и едва ли не бегом бросилась за дверь — искать Тропинина. В коридоре его не было. И куда мне идти? Он же не убежал под новую машину бросаться, правда?

Я искала глазами в потоке людей знакомую фигуру, но каждый раз либо путала Антона с другими парнями, либо не замечала вообще ничего похожего на него. Зато я наткнулась на старосту Таню, которая чопорно о чем-то разговаривала с одним из преподавателей. Подождав, когда ее разговор закончится, я тут же подбежала к ней.

— Привет, — улыбнулась Таня, — как контрольная? Что-то в этот раз Денисыч совсем уж странные вопросы внес, да? Я на тринадцатый даже ответить не смогла.

— Ага, — кивнула я безразлично. — Слушай, Тань, это странный вопрос, но… известно ли тебе как старосте группы, есть ли у нас… бедные студенты?

— Бедные? — удивленно поглядела на меня девушка. — У нас все нормальные. А зачем тебе?

Наверное, от Нинки я заразилась вирусом вранья, поэтому легко солгала:

— Да я теперь журналист как бы… в студенческой газете, а Сеточкину, ну, главному редактору, дали задание из ректората — написать про не слишком обеспеченных студентов. Наш университет вроде как желает им оказать материальную помощь, а газета должна весь этот процесс осветить.

— Да? — загорелись глаза у Тани. — Здорово! Слушай, а как ты попала в газету? Сможешь меня взять?

— Я попробую, — осторожно пообещала я, — так что у нас со студентами? Есть ли кто из неблагополучных семей? Или с тяжелым материальным положением?

— Попробуй, Катюша, я очень хочу в газету! А, ты знаешь, у нас все примерно одинаково обеспечены. Вот в соседней группе, знаю, что у…

— А этот… Антон Тропинин — он не?.. — перебила я старосту, с некоторым трудом вспомнив фамилию чуда-юда.

— Тропинин? Нет, нормальный, — пожала плечами староста, — учится, как ни странно, на бюджетной основе, и как его до сих пор не выгнали — ума не приложу. Интересный он, конечно, неразговорчивый, тихий. Зато у него своя машина есть, — добавила неожиданно девушка.

— Да? — жутко удивилась я такому повороту событий. Взору почему-то предстали какие-то старые модели «жигулей» и «москвичей».

— Да, — кивнула Таня, — я сама видела, как он к универу в ней приезжал. Хорошая такая машина, дорогая, иномарка новая, только я марку не знаю — не разбираюсь в автомобилях.

— Может, он водителем работает? — предположила я, не в силах поверить, что этот мухомор умеет водить машину.

— Да ну, я пару раз его на машине видела. Думаешь, хозяин машины будет ждать, пока его водитель отучится и домой поедет? Это его машина. Так что Тропинин у нас очень даже хорошо обеспеченный студент. По машине же можно понять, что она недешевая, даже если и марку не знаешь… Ой, ладно, Кать, мне пора, сегодня еще в деканате собрание будет, и мне туда надо. А насчет газеты обязательно поговори!

И староста убежала, оставив меня в полном недоумении. Я села на лавочку, вытянула ноги и закрыла глаза. Нинки нет, Антона, который, оказывается, у нас водит машинку и не страдает, наверное, отсутствием денег, тоже нет. Телефона нет. Зато есть головная боль.

— Ты спишь? — раздалось вдруг у меня над головой. Я открыла глаза и тут же увидела Антона, который улыбался, держа два стаканчика с дымящимся кофе.

— Ты! — вскочила я, едва не задев один из пластиковых стаканчиков с горячей коричневой жидкостью.

Нет, вот мой спаситель, человек, взявший на себя чужую вину, а я, вместо того чтобы поблагодарить его, ору ему в лицо «ты!» и даже чуть было не сделала его счастливым обладателем мокрой одежды и пары-другой ожогов на груди.

Ничего не говоря, а только поправив очки, он сел рядом со мной и так же молча протянул кофе. Терпкий любимый аромат тут же заставил меня схватить стаканчик и начать перемешивать тоненькой ложечкой сахар.

Я столько всего хотела сообщить Антону, пока его искала. И о том, что он круглый дурак — раз совершил такой глупый и безрассудный поступок, и то, что не нужно это было делать ради меня, и слова препода я хотела ему передать, и кучу вопросов задать: и про тесты, и про машину, и про самочувствие — не хочет ли он, Антон Тропинин, еще раз под машину того… броситься? А теперь и не знала, что сказать, кроме скромной фразы, которую я и произнесла перед тем, как принялась за горячий кофе: