Невеста по завещанию - Куно Ольга. Страница 3

— Хорошо, Ивонна, я учту ваш совет.

Я говорила уважительно, но в то же время постаралась своим тоном дать понять, что ничего не обещаю и все решения буду принимать самостоятельно. Получилось ли? Не знаю.

Я обернулась на горничную; та продолжала сосредоточенно раскладывать вещи. Что там так долго раскладывать? У меня и вещей-то почти нет. Всего несколько платьев всё того же ученического фасона, да ещё и старых. Стыдоба. Но в школе с одеждой было не разгуляться. Не из финансовых соображений, нет. Просто так в нас воспитывали скромность.

— В какое время спускаются к завтраку? — спросила я, снова оборачиваясь к старухе.

Та бросила на меня какой-то странный взгляд. Неловкий, что ли? Но голос её во время ответа не дрогнул.

— Еду вам будут доставлять в ваши покои. Вы можете распорядиться, чтобы её приносили тогда, когда вам это удобно.

Ещё лучше. Стало быть, виконт не собирается со мной встречаться даже во время трапезы. Весьма оригинальные правила. По общепринятым нормам хозяин замка завтракает, обедает и ужинает в обществе не только членов семьи и дальних родственников (если последние проживают на его территории), но и слуг высшего звена. Однако похоже на то, что виконт намерен, насколько это возможно, привязать меня к этой комнате. Спасибо, что пока не физически.

Горничная закончила, наконец, возиться с вещами, отодвинула к стене опустевший сундук и, стараясь не привлекать к себе внимания, как и положено служанке, выскользнула из комнаты. Ивонна тоже собралась уходить.

— Желаете, чтобы я прикрыла окно? — спросила напоследок она.

— Нет, — устало мотнула головой я. — Оставьте, как есть.

— Хорошо, миледи. Только будьте осторожны, не простудитесь на сквозняке.

Я провожала ключницу взглядом, пока она, сгорбившись, выходила из комнаты.

Не простужусь. Я вообще никогда не болею.

Оставшись, наконец, одна, я встала, опираясь обеими руками о спинку стула, и с шумом выдохнула воздух. Потом взяла с полки выложенный служанкой гребень и подошла к зеркалу. Оно висело на стене — кусок стекла овальной формы в массивной чёрной раме. С той стороны на меня смотрело измождённое лицо запуганной девочки. Не так чтобы высокой, но и не субтильной. Лишнего веса у меня нет, но кость широкая, что время от времени заставляло меня комплексовать, сравнивая своё отражение с идеально тонкими фигурами некоторых девочек. Большая грудь тоже заставляла отчаянно комплексовать. Учительница Ариадна, очень строгая и чопорная жрица, хмурилась и говорила, что это большой недостаток, ибо привлекает внимание мужчин и вызывает в них плотские чувства. Правда, Учительница Литана, более молодая и более мягкая, потихоньку говорила, что большая грудь — это, наоборот, хорошо, поскольку означает, что у меня вернее всего будет много молока после родов. Дескать, для жриц эта сторона вопроса значения не имеет, потому Учительница Ариадна её и не учла. Меня отчего-то не приводили в восторг ни упрёки последней, ни подбадривание Литаны.

Зато насчёт моих глаз мнение было единодушным. Зелёные глаза — это от демонов, и потому они являются признаком греховной сущности. Единственное, что могло слегка компенсировать такой недостаток, — это моё имя, вернее, первая его часть. Девушка, имя которой начинается со слова "вера", не может быть совсем безнадёжной. Вот только жрицы не знали, что я не воспринимаю себя как Веронику, а я не спешила их на этот счёт просвещать. Мой отец был бароном, и в силу каких-то завороченных дворянских правил его дочь, пусть и незаконную, следовало назвать именем, которое начиналось бы на букву "В". Так и появилась Вероника, но мама всегда называла меня Ника или Николь. И только когда, после её смерти, я попала в пансион с лёгкой руки отца, имя, данное при рождении, всплыло снова.

Лицо круглой формы обрамляют тёмно-коричневые, распущенные для разнообразия волосы. Ни длинные, ни короткие. Никакие. Короткие стрижки начали входить в моду ещё до того, как я попала в пансион, но в ультра религиозной среде они считались неприемлемыми: женщина не может одеваться или стричься наподобие мужчины. Когда же мои волосы отрастали достаточно длинными, что мне весьма нравилось, они начинали потихоньку виться. Это тоже не поощрялось, как, впрочем, и всё излишне женственное. Так что стоило моим волосам отрасти чуть больше, чем было подобающе с точки зрения Учительницы Ариадны, как ко мне вызывалась девушка, которая занималась стрижками. Всё лишнее немилосердно отстригали большие грубоватые ножницы. А то, что оставалось, тщательно прилизывалось на голове и собиралось в тугой хвостик. Собственно, именно с такой причёской я и приехала сюда.

Отступив от зеркала, я ещё раз огляделась. Снаружи постепенно темнело; окно выходило на запад, и, высунувшись из него, я увидела закат, алеющий над силуэтами гор. Красиво. Насладившись подаренным природой зрелищем, я пробежала взглядом по кровати, столу, стульям и полкам. Быть может, всё не так уж и плохо. Во всяком случае, здесь, в отличие от школы, у меня есть своя собственная комната. К тому же в моём распоряжении масса книг.

Я в предвкушении подошла к полкам и принялась просматривать корешки. По мере того, как я это делала, выражение лица становилось всё более мрачным. Настроение стремительно падало с каждым новым названием. "Житие святого Веллира", "Псалмы и молитвы", "Пятьдесят восемь способов искупить грехи", "Как стать безгрешной женщиной", "Демоны и борьба с ними", "Мода для скромниц", "Сто величайших жрецов всех времён", "Сто величайших жриц всех времён", "Инструкции по применению пояса верности", "Целомудрие для чайников", "Проповеди святого Иттара". Последнее произведение — в двенадцати томах.

Я тихонько зарычала, сжав руки в кулаки. Он что, издевается, что ли? Или просто тонко намекает на то, какой я должна быть скромной и набожной? Так я и без него это знаю, в меня эту науку без малого четыре года впихивали всеми возможными способами! В том, что я оказалась не слишком подходящим сосудом для подобного материала, Учительницы не виноваты. Они искренне старались. А я быстро научилась делать вид, что жадно ловлю каждое их слово. И искренне верю всему, чему нас обучают. Что нельзя нравиться мужчинам, что зелёные глаза от демонов, что главное украшение девушки — скромность, что чтение любой литературы, кроме религиозной, развращает. И, позволяя себе сжимать до скрежета зубы лишь по ночам, ждала, как когда-нибудь выйду из этого закостенелого пансиона во внешний мир, будто из склепа на свет. И вот дождалась. Вышла.

Какое-то время я всё-таки потратила на чтение. Скрепя сердце, выбрала изо всей имевшейся литературы жизнеописание святого Гастона, понадеявшись, что книжка худо-бедно сойдёт за роман. За роман она, возможно, и сошла, но только за очень скучный. Поэтому чтение мне быстро надоело, к тому же за окном окончательно стемнело, и глаза постепенно устали вылавливать буквы при свете свечей. Я отложила книгу и решила немного пройтись по замку.

Да, конечно, мне было велено не беспокоить виконта и не путаться у него под ногами. Но ведь запрета на выход из комнаты не было, верно? Сейчас виконт скорее всего находится в библиотеке. Туда я, так и быть, не пойду, хоть и хотелось бы, конечно, подыскать себе более нормальное чтиво. А может, в замке нормальных книг и нет?.. Ещё он может оказаться в северной башне, туда я не стану наведываться тем более. Просто немного осмотрюсь, и сразу же назад. А если увижу виконта, постараюсь быстренько нырнуть в тень, чтобы он меня не заметил.

Так я и сделала. Действительно вышла из своих покоев. И действительно увидела виконта. Я успела пройти совсем недалеко: добралась от своей двери до лестницы. И услышала, как кто-то поднимается по ступенькам. Ещё не зная, кого именно увижу, на всякий случай спряталась за той частью лестницы, что вела на следующий этаж. А спустя секунду услышала голоса.