Путь магии и сердца - Гаврилова Анна Сергеевна. Страница 31

— Два курсовика о приготовленной на пару капусте?

— О! — протянула девушка мечтательно. — Капуста подходит далеко не всем…

— Силлин! — перебил Норт. В голосе боевика слышались ворчливые нотки. Потом парень огляделся, чуть пригнулся и спросил: — Мелкая, а когда ты нам свой невероятный двойной кристаллический покажешь?

Я недоумённо изогнула бровь — к чему, простите, этот шёпот? А Леор, ткнув Норта в бок локтем, заявил:

— Наша спайка первая.

— А почему вы шепчете? — не удержалась от вопроса я. — И куда очередь?

— Очередь на бой с тобой и Джастом, — милостиво пояснил Леор. — А в том, что касается остального…

Вот теперь Норт локтем жахнул. Причём так, что Леор едва не столкнул на пол сидящую подле Ригу.

Я украдкой огляделась, чтобы обнаружить занятную вещь: к нам спешит Кирстен. Весь такой серьёзный, но с подносом. То есть парни из-за него в подпольщиков играют, да?

Тишина, повисшая над столом, была очень натянутой, очень неестественной. Пришлось взять ситуацию в свои руки.

— Мне господин Жарк тренировки на три недели запретил. Представляете? — И моську расстроенную скорчила.

— Это по какому же поводу? — включился в игру Леор.

— Сказал, перенапряглась, едва не выгорела. Но я думаю, старик из вредности это предписание сделал. Чувствую-то себя хорошо.

— Нет, — встряла Силлин. — Не из вредности. Жарк только с виду бука, а на деле…

— Та-ак… и о чём вы тут шепчетесь?

Все видели, что Кир на подходе, но всё равно заметно вздрогнули.

— Не шепчемся, — сказала я. — Рассказываю про лазарет.

— А… — протянул боевик и водрузил поднос на стол. Ровно перед моим носом.

Я, всё это время предвкушавшая очень плотный и крайне вредный (ну если с позиции господина Жарка смотреть) ужин, застыла и вытаращила глаза.

— Это что? — выдохнула, когда сообщник присел рядом и принялся переставлять посуду с подноса на стол.

— Паровые овощи, — пояснил боевик. — И варёный цыплёнок.

Рига тихо хихикнула, Силлин растянула губы в улыбке, а Норт с Леором откровенно заржали. Зато мне было не до смеха…

— Любимый, — это слово я подчеркнула, причём очень жирной чертой, — а по какому поводу?

Синеглазый кокетничать не стал. Вынул из кармана камзола листок, помахал им перед моим носом.

— Господин Жарк предписал диету, и тебе придётся её соблюдать. Всего неделю, любимая.

И таким тоном это было сказано, что я, вместо того чтобы разозлиться, опять смутилась. А когда поняла, что себе Кирстен те же самые овощи принёс, смущение ну прямо-таки запредельным стало.

— Любимая, не надо так смотреть. Ты же понимаешь, что целитель зря не посоветует? — Рука Кирстена, как это часто бывает, легла на мою талию. Губы коснулись виска.

И вроде всё в шутку, но… Всевышний, ты можешь объяснить, что со мной творится? Почему душа опять крылья обрела и норовит взмыть к звёздам?

— Ешь, — шепнул боевик.

Я подчинилась.

Подчинилась и почти сразу забыла о выходке с ужином. Куда сильнее занимал другой вопрос: почему Леор и Норт говорили шёпотом? Ведь ничего особенного или запретного в их словах не было. Или всё-таки было?

Причина столь странного поведения приятелей стала ясна через четверть часа, и… я солгу, если скажу, что она меня расстроила.

Кейн — единственный парень-защитник на нашем курсе — появился внезапно, словно из воздуха соткался. Массивный, широкий, с копной непослушных чёрных волос и по-рыбьи выпученными глазами. Если бы я взялась гадать о происхождении Кейна, назвала бы его сыном кузнеца. Ну, или мясника…

Защитник нарочито громко прокашлялся, опёрся кулаками о столешницу, едва не опрокинув при этом пиалу со сметанным соусом, который скрашивал мне ужас паровых овощей. Выдохнул. Я тут же ощутила неприятный, но вполне узнаваемый запах браги.

А вот голос парня прозвучал очень даже трезво.

— Итак, жертва нападения вернулась! — провозгласил Кейн. — Живая и, как мы все успели убедиться, совершенно здоровая!

Гомон, наполнявший столовую, начал затихать. Сидящие поблизости глядели во все глаза, остальные неспешно оборачивались. А сокурсник продолжал:

— Так вот, раз уж ты здесь, Эмелис, будь лапой, объясни, что за фигню нам всем впаривают? Двойной кристаллический щит со спонтанным иксовым элементом — это что?

Хм… хороший вопрос. Только знать бы ответ.

— И как этот твой иксовый элемент мог отбить классическую молнию высшего порядка, которой атаковала Карас, а?

Карас атаковала классической молнией? Ну ничего ж себе… А я была уверена, что магичка била усреднённой, то есть атака была полегче. Впрочем, усреднённая башню с часами подпалить не могла. Вернее, могла, но не так сильно.

— И какого драконьего хвоста ты…

— Захлопнись, — процедили рядом.

Лишь теперь вспомнила о Кире, повернулась, чтобы взглянуть. Да, это он предложил Кейну замолчать, вот только голос был неузнаваем. Впрочем, не только голос…

Я не сразу опознала в брюнете, который медленно поднимался на ноги, того самого парня, что четверть часа назад целовал в висок и норовил покормить с ложечки. Здесь и сейчас передо мной стоял не парень — мужчина. Боевик! (Да-да, именно так, с большой буквы). И он был невероятно, сверхъестественно зол. А самое ужасное в том, что злость Кира была подобна ледникам Северных гор. Я даже поёжилась, потому что на самом деле холодом повеяло.

— Кейн, ты нарываешься. — Не угроза, просто констатация факта. Но совершенно ясно — даже намёк на возражение смертельно опасен. Ударит без предупреждения.

Защитник, несмотря на явный перебор с брагой, ситуацию оценил верно. Побледнел, убрал кулаки со столешницы и сделал шаг назад.

Кирстена реакция удовлетворила, но не настолько, чтобы успокоиться.

— У кого ещё вопросы есть?

Реплика адресовалась всем. В гробовой тишине, воцарившейся в столовой, она прозвучала особенно жутко. Даже дородная повариха, которая к делам магов никаким боком, и та вздрогнула.

— Отлично, — так и не дождавшись ответа, процедил Кир. — Теперь слушаем и запоминаем. Моя девушка пережила сильнейшую атаку и сильнейшее магическое перенапряжение. Пять суток без сознания. Вероятность полного выгорания и смерти. Все слышали?

Да, слышали все. Некоторые даже закивали, я и сама едва от кивка удержалась.

— Ваши вопросы, дорогие… коллеги, неуместны! — Голос Кира совсем страшным стал. Таким, что вся нечисть и все боевые умертвия позавидуют. — Любому, кто подойдёт к Эмелис с подобными, — взгляд Кирстена вперился в Кейна, — претензиями, голову оторву. Все поняли?

В этот миг я сообразила, что слова ложатся на очень благодатную почву. То есть Кирстен не впервые объясняет сотоварищам своё отношение к их любопытству. Только раньше, как поняла, до угроз не доходило. Просто достаточно хорошо изучила Кира, чтобы сказать с абсолютной убеждённостью: если бы он такое пообещал, Кейна бы уже в лазарет несли.

— Сплетников постигнет та же участь, — не унимался синеглазый. — И не говорите, что не предупреждал! Картина нападения и применённых заклинаний составлена. Своё любопытство вы можете удовлетворить в деканате, у госпожи Флессы, господина Канга и Ликси. Это для тех, кому общего разбора не хватило. А рядом с Эмелис… увижу — убью.

Кир не красовался и не лгал. Я знала наверняка, потому что в своё время очень внимательно слушала нанятых папой педагогов. Ещё я не без удивления отметила тот факт, что боевик использует особую интонацию.

Таким приёмам в магических академиях не учат, на балах подобных знаний тоже не дают. Это… ну не запрещённая, просто очень закрытая техника, доступная лишь тем, кто наделён очень большой властью: верхушке аристократии и королевским семьям. Она позволяет… убеждать чуть эффективнее.

Возможно, мне следовало испугаться — ведь человек, способный на такую злость, опасен по определению. Может быть, стоило возмутиться и обидеться за сотоварищей — ведь это Кейн с претензией подошёл, а остальные даже не заикнулись. Ну или удивиться — в том, что маги интересуются подробностями атаки, нет ничего особенного, это профессиональный интерес!