Пари (СИ) - Бортникова Лариса "Брынза Ляля". Страница 40

Опять же, если ты опасаешься, что я брошусь к тебе на мускулистую шею с признаниями в вечной страсти и требованиями законного брака, то тоже ошибаешься. Я всегда умела отличать секс от чувства, и отдавая должное первому, не увлекалась вторым. Дальше, если ты надеешься, что это повлияет на условия нашего договора, оставь эти мечты. Деньги поделим, как договорились и разойдемся тоже, как и договорились. Что же касается продолжения «близких» (я выделила это слово голосом) отношений, то этого я не могу тебе обещать, хотя… — я сделала паузу — было не так уж плохо. А сейчас, думаю, будет самым разумным пойти на работу и повкалывать во имя Линкольна на зеленых бумажках. Ты как считаешь, Андрей?

Андрей пожал плечами и молча стал одеваться. Я последовала его примеру и через час, сидя за своим столом в офисе, развивала активнейшую деятельность по убеждению населения в факте бессонной ночи. (что, при учете всех обстоятельств было почти правдой). День все длился и длился, и всякий раз, встречаясь с Андреем взглядами, я сцепляла зубы в молчаливой и безысходной злобе на себя. Я злилась, что никогда не сумею стать той, которая сможет уверенно встать с ним рядом и быть ему достойным и равным партнером, быть ему нужной, любить его и быть им любимой. Дура! Какая же я дура!

Глава двадцать третья

Так и подмывает вставить пару строк о подмосковных лесах и озерах грибах, цветах и пр., но не буду.

С работы я ушла рано. Во — первых не смогла больше терпеть его постоянного присутствия не только в мыслях, но и перед глазами, а, во вторых, мне надо было срочно забежать в издательство и забрать свою рукопись, в очередной раз получившую вежливый отказ. Да, да, никому ничего не рассказывая, чтоб не сглазить, я направила пару-тройку рассказов по разным редакциям, лелея слабую надежду стать знаменитой. К сожалению, великого писателя из меня не никак получалось, но я не отчаивалась, утешая себя примерами из жизни гениальных прозаиков, которых сначала все жестоко унижали, а затем возносили до небес плюс оделяли Нобелевской премией. Не хотелось только посмертного признания. К чему на небесах гонорары? Там все бесплатно и тщеславие не поощряется.

В редакции всмерть разругавшись с приличного вида дамой, наивно полагающей, что она литературный критик, и выкинув в урну очередную отрицательную рецензию, я отправилась к Андрею. Его не было. «И как это я забыла востребовать ключ?» — злилась я на себя, разгуливая по ухоженному дворику.

— Ты кто, тетя? — черноглазый малыш, лет пяти дергал меня за юбку.

— Я не тетя, я лисица-девица, а ты кто? — задала я встречный вопрос.

— А я Андрей, — заявил он, и слегка поколебавшись добавил, — я мужчина.

«Вот тебе и еще один мужчина» — подумала я.

— Ну тогда пошли лепить куличики, мужчина, — он дал мне свою грязную ладошку и мы направились к песочнице.

— Как идет? — Шотландский сеттер, груженый пакетами из супермаркета с любопытством следил за нашей игрой.

— Посредственно. Видишь ли, нам не хватает начинки.

— Убежала не предупредив, а я не заметил, да и не подумал, что придешь так рано. Извини. Давно здесь?

— Если судить по количеству выпечки, с учетом производительности пять штук в минуту, уже около получаса.

— Ну что домой или где-нибудь в городе поужинаем. — Андрей Большой ждал моего ответа, а мой новый друг Андрей Маленький с усердием продолжал возиться в песке.

— Андрюша, заинька. — ласково окликнула я.

— Что? — ответили оба хором.

— Уже поздно, давай-ка пойдем по домам, а завтра продолжим пекарное дело. Он на удивление легко согласился и, подпрыгивая на ходу, побежал к подъезду.

— Да уж, где уж нам рассчитывать на приличное обращение, — съехидничал Андрей, — мы кроме как «кобель» ничего не удостаиваемся.

— Прекрати. У меня абсолютно озверелое настроение, хочется есть, и я в любой момент могу сорваться и тебя покусать.

— Вот, вот и я о том же. — Андрей пропустил меня в лифт и втиснулся следом. Поскольку большая площадь лифта была занята свертками между нами осталось минимальное расстояние.

— Знаешь о чем я думаю? — он понизил голос почти до шепота.

— О чем? — также шепотом спросила я.

— Что ты сделаешь, если я тебя поцелую.

— Откуда мне знать, я за себя никогда не могу поручиться. — призналась я, — могу и по морде дать, но ты все равно попробуй, коли не боишься.

Он приблизил ко мне свое лицо и тихонечко коснулся щекой моей щеки, и его губы дотронулись до моих, и, стыдно сказать, если я не отдалась ему там же на пакетах с молоком и сосисками, то только потому, что было неудобно так долго задерживать лифт и заставлять соседей взбираться по лестнице. Пока Андрей ковырялся в замке, я пришла в нормальное для себя морально-устойчивое состояние и в ответ на его попытку продолжить лифтовой эксперимент, заявила: «На голодный желудок этим занимаются только подростки и половые гиганты. Из первой категории я вышла, ко второй так и не пришла, поэтому „сначала деньги потом стулья“». Андрей вздохнул и поплелся к плите.

— Нет это просто невыносимо — возмущался он, нарезывая что-то вкусненькое — я целый божий день жду момента, когда можно будет остаться с этой сумасшедшей наедине, одновременно сомневаясь, что вообще что-то будет, поскольку после ее утреннего монолога у меня опускаются руки и прочее, наконец то залавливаю ее и получаю неожиданно страстную ответную реакцию, а в конце концов оказывается, что все это лишь для того, чтобы она смогла набить свой желудок за мой счет. Ужас. Лариска, ты просто изничтожила во мне все мое самолюбие устоявшегося мачо. Мне начинает казаться, что мои мужские достоинства ты ценишь ниже кулинарных.

— Ладно, ладно — при запахе вкусной и здоровой пищи мной овладело благодушие — я же сказала с утра, что было не так уж и плохо, не напрашивайся на комплимент.

— Ты с утра много чего наговорила. Хотя, учитывая твою взбалмошную натуру, я не очень то и поверил, но все же хотелось услышать что то иное, чем то, что было услышано.

— Интересно знать, что? — я сидела на подоконнике, наблюдая как шотландские сеттеры развлекаются приготовлением еды.

Он повернулся и как-то слишком серьезно посмотрел на меня.

— Правду.

— Вот еще…Правдолюб… — я отмахнулась- с утра коротко и ясно были подведены итоги, не люблю болтать впустую.

— А не слишком ли коротко? — его взгляд стал еще чуточку серьезнее, мое бедное сердечко застучало в ритме регтайма.

— Достаточно, ты, кстати, тоже не отличился многословием.

— Да, а какой толк от моих слов, ты или не поверишь, или опять убежишь или вставишь какую-нибудь гаденькую цитатку, так что у меня отпадет всякое желание продолжать.

— Хорошо что только желание отпадет…

— Видишь, как только я начинаю говорить серьезно, ты либо пытаешься иронизировать либо «лезешь в бутылку». Андрей подошел, взял мое лицо в ладони. Я попыталась спрятаться от его внимательного взгляда, но он не позволил.

— Лариса, Ларисонька, (ох уж мне это его Ларисонька, как лезвием по сердечной мышце и без наркоза). Лариса, можешь сколько тебе угодно отказываться, отбрыкиваться и смеяться, можешь обзывать меня, используя любую страничку толкового словаря, а так же драться, кусаться и царапаться, но ни за что не поверю, что я для тебя просто увлечение в дополнение к материальной прибыли. Не верю и все. Я уже большой и опытный мальчик, и у меня все в порядке со зрением, слухом и прочими органами чувств…

— Ты это о чем, большой и опытный? — я знала о чем, но срочно надо было его переубедить, только вот как? — Уж не думаешь ли ты, отвратительный тип, что я в тебя влюблена.

— Не только думаю, я в этом уверен — он усмехнулся глазами — отсюда и все твои капризы. Ну а теперь скажи, что это не так. Скажи! По мне, так тебе давным-давно пора с этим согласиться.

Что со мной происходило, не описать. Такой коктейль из растерянности, злости, желания признаться и одновременно стукнуть его по голове чем-нибудь увесистым.