Темный любовник - Уорд Дж. Р.. Страница 27

«Интересно, он когда-нибудь расслабляется?»

— И давно ли ты увлекся коллекционированием? — спросила она, стараясь потянуть время, чтобы прийти в себя.

Ее внимание привлекла картина Гудзонской школы [6].

Ничего себе — Томас Коул [7].

Стоит, должно быть, сотни тысяч.

— Какая прелесть!

Бэт снова оглянулась. Рэт напряженно смотрел на нее, не удостоив картину даже и взглядом. Ни гордости владельца, ни радости обладания.

Непохоже, чтобы он был хозяином всей этой красоты.

— Это не твой дом, — догадалась она.

— Здесь жил твой отец.

Ах, вот как.

Какого черта! Она уже зашла так далеко, что в конце концов можно и подыграть.

— Похоже, денег у него было немерено. И чем же он зарабатывал на жизнь?

Рэт пересек комнату и остановился у парадного портрета какого-то короля.

— Иди сюда.

— Куда? Сквозь стену?

Он нажал на край рамы, и картина медленно отъехала в сторону, открыв проход в темный коридор.

Бэт ахнула.

— Прошу.

Рэт гостеприимно махнул рукой.

Она настороженно заглянула внутрь. На каменных стенах мерцали газовые светильники. Темные ступени уходили в глубину и исчезали за крутым поворотом.

— Что там внизу?

— Место, где мы сможем поговорить.

— А почему мы не можем поговорить здесь?

— Потому что ты скоро сама захочешь, чтоб это было наедине. Тем более что скоро должны объявиться мои братья.

— Братья?

— Да.

— И сколько же их?

— Теперь пять. Напрасно ты тянешь время. Шагай. Тебе там ничто не грозит. Обещаю.

— Охотно верю.

С этими словами она переступила через край раззолоченной рамы. И шагнула во тьму.

Глава 18

Бэт глубоко вздохнула и нерешительно коснулась каменной стены. Никаких следов влаги или плесени, воздух совсем не затхлый, но только уж очень, очень темно. Она начала медленно спускаться, нащупывая ступени. Газовые лампы, словно гигантские светлячки, горели сами по себе, не освещая лестницы.

Наконец она очутилась в небольшом холле. Из приоткрытой двери лился теплый свет.

Комната, куда они вошли, соответствовала общему стилю: черные стены, полумрак и чистота. Свечи на стенах завораживали своим мерцанием. Бэт положила сумочку на кофейный столик и осмотрелась, гадая, здесь ли ночует Рэт.

Видит бог, размер кровати вполне подходящий.

Подумать только: черные шелковые простыни!

Интересно, сколько женщин он перетаскал в эту берлогу? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что происходит, когда он закрывает за собой дверь.

Щелкнул замок, и сердце от неожиданности застряло в горле.

— Так что ты говорил про моего отца… — бодро начала она.

Рэт прошел в глубь комнаты и снял куртку. Бэт с уважением глянула на его мускулатуру. Обтягивающая майка подчеркивала все эти бицепсы и трицепсы, которые напряглись вслед за движением его руки, небрежно отбросившей куртку в сторону. Когда он начал стягивать с себя пустые ножны, мелькнули татуировки на внутренней стороне предплечий.

Не говоря ни слова, Рэт прошел в ванную. Раздался шум воды. Через некоторое время он появился на пороге, вытирая лицо полотенцем, не торопясь, надел свои темные очки и посмотрел сквозь них ей в глаза.

— Твой отец, Дариус, был настоящим мужчиной.

Рэт небрежно швырнул полотенце в сторону ванной. Потом подошел к дивану и присел на самый край, опершись локтями о колени.

— Когда-то давно, до того как стать воином, он был аристократом. Он… был моим другом. Моим братом по оружию.

Еще один брат.

Определенно, они из мафии.

Рэт слегка улыбнулся, как будто вспоминая о чем-то приятном.

— Ди был на все руки мастер. Легок на подъем, чертовски умен и виртуоз в работе с ножами. Такой образованный. Прирожденный джентльмен. Говорил на восьми языках. Интересовался всем, от мировых религий до истории живописи и философии. Мог часами заговаривать зубы про Уолл-стрит и, по ходу, объяснить, почему потолок Сикстинской капеллы пример маньеризма, а вовсе не Ренессанса.

Рэт уселся поудобнее, положил тяжелую руку на спинку дивана, вытянул ноги и откинул назад свои длинные черные волосы.

Эта расслабленная поза делала его чертовски сексуальным.

— Дариус никогда не терял самообладания, даже в самые тяжелые минуты. Он всегда доводил начатое до конца. И умер, не запятнав своей чести в глазах братьев.

Похоже, Рэт действительно был очень привязан к ее отцу. Или не отцу? В любом случае, он явно преследовал какую-то цель…

Во что же он хочет ее втянуть? К чему ведет?

Она ведь уже и так в его спальне.

— А еще Фриц рассказывал, что Дариус очень тебя любил.

Бэт поджала губы.

— Я куплюсь на этот трогательный рассказ, если ты объяснишь, почему такой замечательный отец не потрудился со мной познакомиться?

— Все не так просто.

— Да, это так трудно: подойти к дочери, протянуть руку и представиться. Труднее не бывает.

Бэт нервно прошлась по комнате и обнаружила, что ноги принесли ее прямиком к кровати. Шарахнувшись в сторону, она продолжала:

— И что это за разговоры про ножи и воинов? Он тоже был мафиози?

— Почему мафиози? Мы не преступники, Бэт.

— Ладно, вы не преступники, вы вольнонаемные убийцы и по совместительству наркодилеры. Хмм… Диверсификация коснулась и вашего бизнеса. А что? Правильно! Такой домик обходится недешево, да еще и набитый антиквариатом, которому самое место в музее Метрополитен.

— Дариус получил наследство и умно распорядился своими деньгами.

Рэт закинул голову, как будто рассматривая дом снизу.

— Теперь это все перешло к его дочери, то есть к тебе.

Она прищурилась.

— В самом деле?

Рэт кивнул.

«Полнейший бред», — мелькнуло в ее уме.

— Такова была его воля? А где завещание? Где юрист с бумагами? Постой-ка, я сама угадаю: вопрос о недвижимом имуществе решается в суде. Последние тридцать лет.

Она потерла уставшие глаза.

— Знаешь, Рэт, не стоило бы тебе лгать, чтобы затащить меня в постель. И как ни стыдно мне это говорить, когда тебе достаточно только свистнуть.

Бэт печально вздохнула. До самого последнего момента она надеялась получить ответ на мучившие ее вопросы. Но — увы… Отчаяние заставит кого угодно вытворять глупости.

— Знаешь, я, пожалуй, пойду. Ты просто…

Не успела она моргнуть, как Рэт оказался рядом.

— Я не могу тебя отпустить.

Сердце сжалось от страха, но Бэт и виду не подала.

— Ты не можешь заставить меня остаться.

Он протянул руку и коснулся ее щеки. Она вздрогнула.

Всякий раз, оказываясь в опасной близости, она попадала под действие этих проклятых чар. Вот и сейчас ее тело притянуло к нему, как магнитом.

— Я не лгу, — сказал он. — Твой отец послал меня тебе на помощь. Поверь.

Она отшатнулась.

— Как у тебя только язык поворачивается?

Этот убийца, чуть не задушивший копа у нее на глазах, ждет, что она поверит в его глупые сказки?

А сам стоит и ласкает ее, как любовник.

Должно быть, принимает за полную дуру.

— Послушай, я видела документы. — Ее голос не дрогнул. — В свидетельстве о рождении отец значится неизвестным, но в личном деле есть приписка. Мать сказала санитарке в родильном доме, что он погиб. Она не успела назвать имя, потому что впала в шок от потери крови и вскоре умерла.

— Сожалею, но на самом деле все было не так.

— Сожалеешь? Могу вообразить.

— Я тебя не обманываю…

— Черта с два не обманываешь! Если б ты знал, как я хочу узнать о них что-нибудь, пусть даже второстепенное… — Она посмотрела на него с отвращением. — Это жестоко.

Он злобно выругался; в голосе прозвучало, однако, разочарование.

— Просто не знаю, как заставить тебя поверить.

— И не пытайся. Я не верю ни единому слову. — Она подхватила сумочку. — Черт, так даже лучше. Мне легче верить, что он умер, чем знать, что он был преступником. Или что мы жили в одном городе, а он ни разу не навестил меня, не поинтересовался, как я выгляжу.