Темный любовник - Уорд Дж. Р.. Страница 3
— Отпусти ее.
Похрюкивая, белобрысый выпустил ее руки и стал выбирать местечко поудобнее, чтобы насладиться зрелищем.
Стопроцентный Американец шарил по ее телу грубыми ладонями, Бэт боролась с тошнотой и пыталась удержать в желудке печенье. Пока длинный занимался ее грудью, она потихоньку расстегнула ему брюки.
Дышать было тяжело, длинный теперь крепко держал ее за горло. Но, когда Бэт погладила его потайное местечко, застонал и ослабил хватку.
Железной рукой она скрутила мошонку, он дернулся, как от удара током, скрючился и получил в нос коленом. Адреналин хлынул в кровь. Она была готова изувечить и второго подонка, но тот лишь стоял в стороне и глазел, разинув рот.
— Чтоб вы сдохли, сволочи!
Бэт кинулась вон из переулка, пытаясь застегнуть разлетавшиеся полы блузки. Не помня себя, добежала до дома. Руки тряслись, ключ не попадал в замок. Добравшись до ванной, Бэт посмотрела на себя в зеркало. По разбитому лицу ручьями текли слезы.
Буч О'Нил патрулировал район, когда в машине включилась рация и он получил новый вызов: потерпевший мужчина, без сознания, но дышит, — в переулке, недалеко от него.
А сколько времени-то? Десять часов; да, веселье начинается. Пятница, вечер, начало июля, у молокососов каникулы. Добро пожаловать на праздник дураков! Этот пацан либо перебрал, либо кто-то вправил ему мозги. Второе вернее.
Нужно напомнить диспетчеру, что Буч работает в убойном отделе и жертвы мордобоя — не его профиль. На нем и так два незакрытых дела — утопленник и жертва наезда, — а начальство вечно норовит еще что-нибудь повесить. Впрочем, лучше уж на работе гореть, чем в квартире киснуть. Никто его дома не ждет, кроме грязной посуды и неубранной постели.
Он включил сирену, нажал педаль газа и подумал: «Let's hear it for the boys of summer» [1].
Глава 2
Рэт медленно шел по клубу и с ухмылкой смотрел, как завсегдатаи «Скримера» вжимаются в стены, уступая ему дорогу. В воздухе распространялся запах паники и животного страха. Он вдохнул поглубже: знакомый аромат щекотал ноздри.
Быдло, тупое человеческое стадо.
В клубе царил полумрак, но даже слабый свет причинял боль, темные очки не помогали; он закрыл глаза. Зрение было настолько слабым, что проку от него все равно не было. Рэт умел жить в полной темноте и доверял своим ушам. За ревом музыки он различал шарканье ног, шепот за столиками, звон разбитого стакана. Он шел вперед, не разбирая дороги; если на пути встречалось препятствие — отшвыривал его в сторону.
Дариуса было достаточно легко вычислить в толпе, от него одного не пахло страхом. Рэт подошел вплотную, открыл глаза и увидел темный расплывчатый силуэт. Да, от такого зрения проку нет.
— А куда делся Торман? — спросил он, уловив запах виски.
— Пошел подышать, милорд. Спасибо, что пришли.
Рэт повалился в кресло.
Снова заиграла музыка, на смену безумному рэпу Лудакриса пришел старый добрый хип-хоп Сипресс-Хилл.
Рэт смотрел, как толпа медленно заполняет проделанный им коридор, и терпеливо ждал.
— Милорд…
Дариус поставил пиво на стол и глубоко вздохнул.
— Если тебе что-то от меня нужно, то не тяни, выкладывай, — нараспев произнес Рэт.
Потянул носом — и догадался, что к ним подошла официантка. В голове возник ее образ: большая грудь, тесная футболка, полоска голого тела.
— Что будете пить? — спросила она.
Он поборол искушение разложить ее тут же, на столе, и отхлебнуть из сонной артерии. Человеческая кровь жизни не продлевает, но всяко приятнее на вкус, чем разбавленный алкоголь.
— Попозже. — Он слегка улыбнулся.
Девушка вздрогнула. В воздухе разлился запах страха и похоти. Он втянул воздух и замер, прислушиваясь к своим ощущениям.
«Нет, неинтересно», — подумал он.
Официантка кивнула, но не сдвинулась с места. Она смотрела на него во все глаза. Короткие светлые волосы встали дыбом. Зачарованная, она забыла и про работу, и про то, как ее зовут.
Рэта все это начало раздражать; он нетерпеливо заерзал и пробормотал:
— Все, топай отсюда. Мы хорошие ребята.
Она попятилась и скрылась в толпе.
Дариус откашлялся:
— Спасибо, что пришли.
— Ближе к делу.
— Рэт, нам обоим есть что вспомнить.
— Короче.
— Мы сражались плечом к плечу, перебили уйму лессеров…
Рэт кивнул. Дариус, Торман и еще четверо воинов — вот и все, что осталось от некогда могучего Братства черного кинжала, защищавшего племя вампиров. Самыми опасными врагами были лессеры — люди без души, прислужники мерзавца Омеги. Рэту и его парням приходилось быть всегда начеку.
Дариус снова откашлялся:
— После всех этих долгих лет…
— Ди, тебе придется-таки сказать, зачем звал. И заодно — вот что: Марисса имеет на меня сегодня вечером виды.
— Хотите воспользоваться своей комнатой в моем доме? Она и так ваша. Вы же знаете, я туда никого не пускаю. Вряд ли ее братец захочет пригласить вас к себе.
Дариус натужно рассмеялся.
Рэт скрестил руки на груди, пнул стол и вытянул ноги.
Ему было наплевать на брата Мариссы и все его деликатные чувства. Хаверс — поганый сноб и дилетант, что понимает он в жизни воина. Ему никак не осознать, что расе угрожает опасность и только Рэт со своими парнями спасает ее от полного истребления.
Какого рожна строить из себя денди и угождать этому слюнтяю, когда на улице каждый день убивают вампиров. Место воина в бою, а не на чертовом троне. Пропади ты пропадом, Хаверс.
Но Марисса не должна страдать из-за своего братца-придурка.
— Ладно, спасибо за приглашение, а теперь говори, что тебе надо.
— У меня есть дочь.
— С каких это пор?
Рэт медленно повернулся к нему.
— Уже порядком.
— А кто ее мать?
— Вы ее не знаете. Она… умерла.
Дариуса охватила грусть. Сквозь смрад потных тел, алкоголя и табака пробился запах боли.
— Сколько ей лет? — спросил Рэт, начиная догадываться, чего от него хотят.
— Двадцать пять.
Рэт чертыхнулся вполголоса.
— Даже не проси меня об этом, Дариус. Даже не проси!
— Я должен, милорд. Ваша кровь…
— Еще раз заикнешься об этом, и ты покойник.
— Вы не поняли. Она…
Рэт стал было подниматься, но Дариус удержал его за руку.
— Она полукровка.
— Господи Иисусе…
— Ей не пережить превращение наедине с собой, но, если вы согласитесь помочь, у нее появится шанс выкарабкаться. Ваша кровь достаточно сильна, чтобы спасти полукровку от смерти. Я не прошу вас сделать ее своей шеллан или защищать ее. Об этом я сам позабочусь. Пожалуйста. Мои сыновья мертвы. Она — это все, что останется после меня. А я… я так любил ее мать.
Попроси об этом кто-нибудь другой, Рэт сразу послал бы его подальше. С людьми и полукровками он не церемонился, признавая их только в двух видах: самок — на спине, самцов — ничком и прижмуренных.
Но Дариус был его близким другом. Вернее — его можно было бы назвать таковым, если бы Рэт его подпускал ближе.
Гнев пробежал по жилам и затаился в груди. Пусть он покажется неблагодарным, но он не станет распускать слюни из-за какой-то полукровки. Доброта и милосердие — не его профиль. Он встал из-за стола.
— Я не могу сделать этого даже для тебя.
Дариус судорожно сглотнул. Рэт смутился и потрепал его за плечо.
— Если ты ее любишь, сделай одолжение, попроси кого-нибудь другого.
Развернулся и пошел к выходу. По дороге он очистил память посетителей бара. Те, что покрепче, будут думать, что он им приснился, которые послабее — забудут вовсе.
Выйдя на улицу, он направился в темный двор позади «Скримера», чтобы дематериализоваться без свидетелей. У дверей бара валялся обкуренный бомж, рядом в кустах проститутка обслуживала клиента, а чуть в стороне наркодилер дискутировал по телефону насчет партии крэка.
1
«Давайте послушаем мальчиков из лета» (англ.) — слова из песни Уоррена Харриса «The Boys of Summer». (Здесь и далее прим. перев., кроме особо оговоренных.)