Магиня для эмиссара - Кузьмина Надежда М.. Страница 74

Холт замолчал.

А я переваривала сказанное. Выходило, что теперь каким-то кривым боком я прибилась в родственницы к монарху. Покачала головой — вот куда я не рвалась, так это вверх по иерархической лестнице, для магов это — не главное. Но так уж вышло. Каприз фортуны: понравился архивариус, влюбилась в эмиссара, а он — сюрприз! — оказался дальним родичем королю. И то, за что был готов расшибиться в лепёшку мой первый муж — деньги, влияние при Дворе, титул, — у Холта было изначально.

Правда, смешно. Часто судьба даёт тому, кто не просит. Или не тому, кто просит. Или не то, что просит… В общем, то ли шутит, то ли издевается.

Только непонятно, почему Рейн так расстроен? И почему надобность в этом разговоре возникла так внезапно?

— Рейн, что ты узнал только что и как это может отразиться на нас?

— Моя умная жена… — Рейн вздохнул. — Спасибо, что простила моё умолчание…

А я разве простила? Что-то не припомню, чтобы я такое говорила. Просто сейчас другое кажется более важным. Уж сначала пусть расскажет всё до конца, а потом решим с санкциями и проскрипциями. Главное я поняла — он меня не разлюбил. А с остальным как-нибудь справимся.

— Только что я узнал, что карета ньера Терренса лен Ливарно, ехавшего с семьёй на день рождения тестя, сорвалась с обрыва прямо в море. Лошади понесли. Выживших нет — тел а ньера Терренса, его жены Лидии, шестилетнего сына Гилтамо уже найдены. Пока не нашли девятилетнюю дочь, но в то, что девочка спаслась, не верит никто.

— Ох… — отозвалась я. Несчастная семья… А собирались на праздник!

— Ньер Ливарно и его сын значились под номерами семь и восемь в общем порядке престолонаследия. И, Сита, это не всё. К моменту, когда мы выехали из Сафрины, я был уже не тринадцатым, а одиннадцатым в списке. А три дня назад — когда от сердечного приступа скончался шестидесятилетний ньер Буркас, стал десятым. Кажется, Райнесан поразил злой рок… или не рок.

— Рейн, — отозвалась я, — ты сейчас говоришь о двух вещах, да? Первая, что если Соль будет считаться твоей дочерью, то и ей может грозить опасность. Ну, и мне за компанию. Но Соль ведь девочка, в список наследников она не входит!

Я знала, что законы Таристы при наследовании титулов и владений для мужчин и женщин — разные. Девушка наследовала родителям, только если у неё не было братьев. И то с ограничениями. Она не брала титул сама и не передавала супругу — последнее казалось разумным, уменьшая количество браков по расчёту, — а как бы хранила семейное достояние уже для своего сына. Так что, по логике, Соль не угрожало ничего. Она оказывалась вне этой иерархии. Хотя выходило, что нужно трижды крепко подумать, прежде чем публично признать Сонеали родной дочерью Рейна: ведь её сыновья, как ни крути, Райнесан не будут.

Я продолжила:

— То есть первое большой роли не играет. Соль — не наследница трона, а за нами самими охотятся так и эдак. Но почему я думаю, что ты не договорил чего-то важного, чего-то, что касается именно нас с тобой?

— Сита, есть древний закон, регламентирующий вступление в брак членов дома Райнесан, стоящих близко к трону. Первые девять наследников имеют право жениться только с монаршего дозволения. С одной стороны, сделано это для безопасности державы, чтобы не вышло так, что какая-нибудь вертихвостка из Андарры охмурила юного принца. С другой, страна нуждается в союзах и союзниках. И лучший способ их приобрести — породниться с тем, с кем хочешь дружить, торговать и вместе защищаться от врагов. Дом Райнесан связан узами родства с другими королевскими домами континента, и каждые несколько поколений эти связи обновляются. Это — часть платы за долгий мир и процветание Таристы. Понимаешь?

Понимаю. Рейн сейчас — восьмой в очереди к трону. Значит…

— Рейн, но мы же… мы…

— Сита, ты ведь знаешь, что по закону брак считается заключённым не в момент венчания в Храме, а наутро, после первой брачной ночи.

Да, знаю. Я читала в детстве сказки, где юная героиня, которую злые родственники или корыстные опекуны шантажом или насильно выдали замуж за нелюбимого, умудрялась сбежать в последнюю минуту, связав занавески с простынями или прыгнув вниз головой в озеро… Кончались такие истории всегда хорошо. Девушку спасал её верный поклонник на чёрном коне, и в финале влюблённые вдвоём, рука об руку, являлась в Храм, чтобы засвидетельствовать, что брак не был осуществлён, и тут же заключить новый, счастливый.

— Сита, если бы мы уже были женаты, никто не смог бы нас разлучить. Ни сам Риналдо, ни Совет Гильдий, ни Храм. Я бы тебя никому не отдал. Но я, дурак, идиот, безмозглый кретин с раздутым самомнением, тянул… казалось, что поступаю правильно, что так будет лучше. Я так хотел сделать тебя счастливой… И вот!

Холт отчаянно уставился мне в глаза.

А я глядела на него…

Я понимаю. Он — человек чести. И его воспитание, кровь, долг требуют одного — быть верным и кристально честным со своим сюзереном и главой рода. То есть явиться с повинной к Риналдо, доложить, что мы обвенчаны в Храме, но брак не осуществлён, и попросить разрешения. Но если для Риналдо окажется в тот момент важнее заручиться союзом с какой-нибудь Эрминией, он запросто отмахнётся от бесполезной бесприданницы меня и навяжет Холту черноволосую восточную принцессу или как они там у них называются…

— Сита, ты — маг, сильный маг. Для Риналдо это будет веским доводом.

Судя по голосу Рейна, он сам не слишком верил в сказанное.

— Рейн, ты меня любишь? — задала я самый важный, на мой взгляд, вопрос.

— Больше жизни… — отозвался муж.

— Я тебя тоже люблю. Мы спали в одной постели и вместе спасались от смерти. Если это не супружество — то что? — О молоке, которое продолжал пить Рейн, я не упоминала. Сам поймёт, что с чужим мужчиной, магия там или нет, такое было бы невозможным. — Для меня мы — женаты. И что будет с Соль, если наш брак не признают и об этом узнает Андреас? Но я понимаю, для тебя солгать королю равнозначно измене. Ты просто не можешь…

— Сита, Сита… — Холт обнял мои ноги. — Ты слишком высокого мнения обо мне. Да, я не предам Риналдо. Но я убежден, что именно ты, твоя помощь и твоя магия могут стать решающим аргументом в борьбе за его жизнь. Ты же понимаешь, что происходит? Есть заговор, охвативший всю страну. Наследники гибнут один за другим. Когда уберут всех лишних, придёт черед самого Риналдо. И, — хитро прищурился, глядя мне в глаза, — если выбирать между несущественным обстоятельством небольшого умолчания о точной дате осуществления нашего брака…

Я невольно рассмеялась, когда он выдал эту казуистическую тираду на одном дыхании…

— …и жизнью моего сюзерена, я, как верный подданный, естественно, выберу последнее. Согласна? — Серьезно посмотрел на меня. — Сейчас свяжусь со столицей и скажу, что не сразу осознал важность новости, но на всякий случай напоминаю, что ещё несколько месяцев назад, в Салерано, я женился. Так что, увы, из марьяжных планов меня придётся исключить. Только не знаю, говорить ли, что ты — магиня… С одной стороны — это аргумент в пользу моего брака и, кроме того, поможет отвлечь внимание и проскочить скользкую тему подробностей заключения нашего союза. С другой, пока никто не знает, что ты — маг, тебя не принимают в расчёт. Для тебя так безопаснее, а в случае чего ты сможешь преподнести сюрприз нашему врагу…

Вроде бы всё, что он говорил, звучало хорошо, даже здорово. И я была рада, безмерно рада, что Холт не отодвинул меня в сторону ради долга. Вот только я смотрела на его ауру — и в ней уверенности не видела. А наблюдались сполохи сомнений, можно даже сказать, угрызений. Похоже, ему было очень нехорошо от того, что он собирался сделать ради меня.

Холт поднялся с пола. Обернулся ко мне, косо улыбнулся, забарабанил пальцами по бедру. Потом кивнул каким-то своим мыслям, рука легла на горло, пальцы скользнули под ворот рубашки… За амулетом связи? Лицо мужа казалось замкнутым и решительным, губы чуть кривились.

Боги, что же я творю? Как я могу заставлять его делать такое? Положить на одну чашу весов его честь, на другую — нашу любовь, потребовать взвесить и сказать — что дороже?