На улице нашей любви - Янг Саманта. Страница 21

– Знаю, – пожал плечами Брэден. – Конечно, она никого не подговаривала. Но, по-моему, ею двигали вовсе не те причины, о которых думаешь ты, Элс.

Похоже, этот наглец воображает, что видит меня насквозь. Мать твою. Не исключено, он не обманывается на свой счет. И на мой тоже. Проницательная гадина какая.

Я в досаде отвернулась и принялась пить кофе, стараясь не обращать внимания на въедливый взгляд Брэдена.

– Что за дурацкая манера – говорить загадками, – усмехнулась Элли и повернулась ко мне. – Ты ведь их помирила?

«Я твой должник».

Вспомнив записку, я невольно улыбнулась, прикрыв рот кружкой.

– Да. Кажется, мне это удалось.

– Неужели?

Теперь в голосе Брэдена звучало такое откровенное изумление, что это было просто оскорбительно.

Нет, все же зря этот самодовольный павиан воображает, что видит меня насквозь.

– Райан – моя лучшая подруга, – отчеканила я. – Мне хотелось ей помочь. Если вы считаете меня бессердечной сукой, вы ошибаетесь.

– Я ничего такого не говорил, детка, – заморгал от неожиданности Брэден.

Фамильярно-ласковое словечко пронзило меня насквозь, задев какие-то нервные окончания, о существовании которых я даже не подозревала.

– Не смейте называть меня «детка», – выдавила я. – Не смейте.

Моя неожиданная злость и резкий тон озадачили Брэдена и Элли. За столом повисло неловкое молчание. Надо же, вчера, когда этот чертов Брэден всучил мне свой телефон, я была ему так благодарна. И напрасно. Стоит дать перед кем-то слабину, он начинает воображать, что знает о тебе все. А на самом деле не знает ровным счетом ничего.

– Значит, Джеймс вернулся в Лондон? – нарушила молчание Элли.

– Да. – Я встала и выплеснула в раковину остатки кофе из своей кружки. – Пойду-ка я в спортзал.

– Джоселин… – начал Брэден.

– У вас, насколько я помню, назначена деловая встреча? – отрезала я и направилась к дверям, чувствуя спиной напряжение, которое сама создала.

– Джоселин…

В его голосе звучало беспокойство.

Не отступай от намеченной линии, Джосс. Надо поставить его на место, иначе он окончательно зарвется.

Я вперила взгляд в Брэдена и проскрежетала с любезностью акулы:

– Если хотите взять кофе с собой, у меня есть прекрасный термос.

Брэден изумленно воззрился на меня, потом покачал головой.

– Благодарю вас, это лишнее, – произнес он с лукавой улыбкой.

Я величественно кивнула и, сделав вид, что более его не замечаю, повернулась к Элли:

– Может, пойдешь со мной в спортзал?

– В спортзал? Я? – удивленно наморщила точеный носик Элли.

– А ты что, не ходишь в спортзал? – спросила я, окинув взглядом ее безупречную фигуру. – Хочешь сказать, ты такая стройная от природы?

Элли рассмеялась и слегка покраснела от удовольствия.

– У меня хорошие гены.

– Тебе крупно повезло. А вот мне приходится пахать как проклятой, чтобы мои гены меня не подвели.

– Ваши труды не пропадают даром, – пробормотал Брэден, уткнувшись в кружку.

Глаза его смеялись. Я невольно улыбнулась в ответ. Мне стало жаль, что я так его обрезала.

– Надеюсь. Ладно, пойду в одиночестве. Увидимся.

– Спасибо за кофе, Джоселин.

Его нахальный голос настиг меня уже в холле.

Я скорчила жуткую рожу и заорала что есть мочи:

– Джосс, а не Джоселин!

В ответ раздался смех, который я попыталась проигнорировать.

– Ну вот, теперь, когда мы познакомились, может быть, вы расскажете, почему у вас возникло желание поделиться с кем-то своими проблемами? – пропела доктор Кэтрин Причард.

Почему все психотерапевты говорят одинаковыми голосами – участливыми и мягкими до приторности? Наверное, считается, что это внушает пациенту доверие и помогает расслабиться. Но меня это сюсюканье только раздражает. И когда мне было четырнадцать, раздражало тоже.

С того разговора на кухне прошла неделя. Сама не знаю, с какой стати я решила пойти к психоаналитику. Так или иначе, я сижу в кабинете на Сент-Эндрю-лейн. Согласно последним веяниям дизайна, все вокруг сверкает металлическим холодом. Ничего похожего на уютную комнату, в которой принимал меня школьный психолог. Кстати, совершенно бесплатно. А для того, чтобы проникнуть в это святилище из стекла и металла, я выложила целое состояние.

– Вам здесь нужны цветы, – заметила я. – Или какое-то другое яркое пятно. А то ваш кабинет выглядит не слишком приветливо.

– Приму к сведению, – улыбнулась доктор.

Я молчала.

– Джоселин…

– Джосс.

– Джосс. Так почему вы решили прийти сюда?

Живот свело, на лбу выступил холодный пот. Все, что я ей расскажу, останется между нами, напомнила я себе. Мы никогда не встретимся за стенами этого кабинета, у нее не будет случая использовать против меня мои признания, мое прошлое. Мы чужие друг другу. Я набрала в грудь побольше воздуха:

– У меня снова начались приступы. Приступы паники, которые сопровождаются удушьем.

– Снова?

– Когда мне было четырнадцать, со мной часто такое случалось.

– Приступы паники могут быть спровоцированы самыми разными причинами. Почему они начались? Что произошло в вашей жизни?

Я с усилием сглотнула подступивший к горлу ком:

– Мои родители и маленькая сестренка погибли в автокатастрофе. Никаких родственников у меня не было – за исключением дяди, который плевать на меня хотел. Несколько лет я прожила в приемных семьях.

Доктор Причард что-то торопливо записывала. Когда я смолкла, она подняла голову и взглянула мне в глаза.

– Я вам очень сочувствую, Джосс.

Голос ее звучал так искренне, что струны, натянувшиеся у меня в груди, немного ослабли. Я кивнула, показывая, что готова продолжать.

– После их гибели у вас начались приступы паники. Вы можете описать симптомы?

Я послушно принялась описывать. Доктор понимающе кивала.

– А вы можете определить, что провоцирует приступ?

– Я не позволяю себе о них думать. О родителях, о Бет. Воспоминания – вот причина приступов. Конечно, если это не какие-то мимолетные образы, а яркие, осязаемые видения.

– Но, насколько я поняла, долгое время у вас не было приступов.

Я прикусила губу:

– Мне удавалось не думать о своей семье.

– В течение восьми лет?

– Я не совсем точно выразилась. Конечно, я о них думаю. Даже научилась спокойно смотреть на их фотографии. Главное – не вспоминать, что я ощущала, когда они были рядом.

– Но недавно приступы начались вновь?

– Мой внутренний контроль ослабел. Я начала вспоминать. Это было дважды – один раз в спортзале, другой – на обеде в семье подруги. Оба раза дело закончилось приступом.

– А почему воспоминания завладели вами именно в спортзале?

– Видите ли, я писательница, – смущенно фыркнула я. – То есть пытаюсь ею стать. Мне пришло в голову, что историю моей мамы можно сделать сюжетом книги. Это захватывающая история. Хотя и печальная. Мне казалось, людям она понравится. И я стала думать о своих родителях, об их отношениях. Они очень любили друг друга. Потом все поплыло. Я очнулась, когда какой-то парень снял меня с велотренажера.

– А почему вас выбил из колеи семейный обед? Вы ведь жили в приемных семьях и наверняка участвовали в семейных обедах.

– В этих семьях обедов не устраивали, – невесело улыбнулась я.

– Значит, это был первый семейный обед после утраты родителей?

– Да.

– И он спровоцировал воспоминания?

– Да.

– Скажите, Джосс, недавно в вашей жизни произошли какие-либо значительные перемены?

Перед глазами у меня возникли Брэден, Элли и картина нашего совместного завтрака неделю назад.

– Я переехала в новую квартиру. У меня появилась новая соседка.

– Что-нибудь еще?

– Моя прежняя соседка, Райан, была моей лучшей подругой. Она переехала в Лондон, вместе со своим бойфрендом. Недавно они обручились. Пожалуй, это все.

– Вы с Райан были близки?

Я пожала плечами: