Попала! - Кузьмина Надежда М.. Страница 69

Ужинали мы вдвоем с К-2, который сполна оценил рисунок на подаренном коврике. Я нервничала и после мытья посуды второй раз за день удрала в ванную. Вообще Корэнус на меня только удивлялся – что за ненормальная привычка мыться каждый день? Причем не руки и лицо, а целиком?

Высушила волосы, поднялась к себе, переоделась в золотисто-абрикосового цвета кружевной пеньюар с красиво присборенными рукавами – его Арвис ни разу не видел, зажгла пару свечей, села за стол и положила перед собой чистый лист бумаги. Иногда вот такое праздное ничегонеделанье, когда мысли блуждают неведомо где, приносило самые богатые плоды. Сейчас меня тянуло рисовать воздушный шар – я прикинула, как здорово бы было использовать аэростаты для картографирования перевала и прибрежной полосы. Но как это сделать? Только подняться на веревке – иначе унесет в открытое море или в Талисию в гости, и привет! А как высоко нужно подниматься? Метров на двести? А сколько весят двести метров веревки, которую придется привязать к корзине? Надо узнать. Взвесить бухту известной длины и посчитать. Но все же затея с полетом, даже на веревочке, казалась рискованной. Может, надо брать с собой еще и парашюты?

Он появился, когда свечи прогорели уже наполовину. Тихо прикрыл за собой дверь, подошел, обнял сзади и поцеловал в шею.

Поднял меня со стула, покрутил, оценивая мой наряд, взглянул на изрисованный лист, потом на постель с чистым бельем.

– Я скучал.

– Я тоже. Расскажешь, что сегодня было?

– Расскажу. Только уложу тебя в кровать, чтоб не сбежала…

– Ой, а ты не голодный?

– Нет. Точнее, да, но не в том смысле.

Пока вели этот двусмысленный диалог, он аккуратно расстегивал пуговицы и распускал тесемочки пеньюара, а раздев меня, затолкал к стенке и улегся рядом сам. Притянул на плечо, потом поймал мою ладонь и поместил к себе на живот.

– Так о чем ты хотела спросить?

О чем? А я помню? Мы еще ничего не делали, но пульс частил так, будто я без лифта вскарабкалась на Эмпайр Стейт Билдинг.

– Как вспомнишь, скажи, – улыбнулся он, поворачиваясь ко мне.

Его губы накрыли мои. Горячая ладонь легла на пупок, погладила, потом пальцы скользнули ниже и стали выписывать круги, заставляя выгибаться, постанывать и извиваться под его рукой.

– Мариэ, пожалуйста, раздвинь колени.

Сделала, как он просил. Два пальца немедленно двинулись дальше.

Я понимала, что он хочет узнать, и была не против. Пусть поймет. Да и любопытно ему, наверное. Я ж по здешним меркам – сплошная девиация в мужских штанах.

– Оо-о! Я не представлял…

– А вот! – ничего более умного, чем эта универсальная глупость, объясняющая все на свете, в голову не приходило. И, решившись, обняла и потянула его на себя.

Оказавшись внизу, широко развела бедра и замерла. Он чуть приподнялся, просунул между нами руку, напрягся.

– Это точно «да»?

– Да.

Зажмурилась, закусив губу. Ничего не происходило. Открыла глаза. Смотрит на меня в упор с позиции «двадцать сантиметров сверху».

– Тебе будет очень больно?

– Не знаю, не пробовала, – отшутилась я. – Вроде бы не должно.

Уперлась пятками в кровать и приподнялась навстречу. Его волнение, учащенное дыхание, жар тела, взгляд… Сейчас я его ужасно, просто невероятно хотела. И он это понял. И одновременно выдохнул мое имя, надавил и поцеловал, поймав мой вскрик. Я прикусила губу и вцепилась ногтями в его спину, прижимая к себе как можно теснее… а потом обняла ногами.

Хорошо, что эта кровать не скрипит.

Проснувшись на рассвете, сначала не могла понять – что не так? Оказалось, все. Мы так и заснули в обнимку, уже под утро. И он отлежал мне руку. А еще у меня ныл живот. А на голове, которой я старательно елозила по подушке, должен быть колтун, который только шароварами и прикрывать. Сам виновник торжества спал рядом. С чуть приоткрытым ртом, тоже взлохмаченной гривой и моим засосом на шее. Красивый какой! Притронулась кончиками пальцев к щеке – серый сонный глаз приоткрылся, на лице появилась счастливая улыбка:

– Мариэ, эриналэ… Сиган риэт!

– Арвис, сиган риэт! – Доброе утро! – улыбнулась я в ответ.

Он приподнялся на локте и потянулся, чтобы меня поцеловать. Я воспользовалась этим, чтобы убрать из-под него онемевшую руку.

– Я тебя люблю. Говорю на всякий случай, а то вдруг ты снова начнешь сомневаться?

Я засмеялась. Уже не начну. Поздно. Да и сколько ж можно?

Арвис сладко потянулся, сел, откинув с нас обоих одеяло, и, погладив рукой мой живот со шрамиком от аппендицита, склонился к бедрам. Развел их рукой и сообщил:

– На бедрах немного засохшей крови, на простыне пятно. Ну и жуткий мир у вас!

Приподнялась, чтобы тоже посмотреть. Ага, пятно. И не одно. Вздохнула. Надо простыни менять не перед брачной ночью, а после! А так – одно расстройство.

– Нет, хорошо, что я мысли редко читаю, – покачал головой Арвис. – Я размышляю о том, как ты себя чувствуешь и скоро ли можно будет нам снова, а ты ушла в раздумья о стирке белья. Так и до комплексов недалеко…

– Я его только вчера постелила. А стирать тут – целая морока.

– Так найми служанку. Давно пора. Кстати, по статусу тебе положено восемь фрейлин, три горничные, персональный куафер и две компаньонки. Ну и по мелочи, вроде личного садовника для выращивания любимых цветов, двух карет, десяти лошадей на твой выбор, трех конюхов и кучера.

Так. Вот только компаньонок, фрейлин и садовника мне и не хватало. Представила перечисленную маэллтом орду топчущейся в цеху у Борадиса. Очень смешно. Просто живот от хохота надорвешь. Мрачно посмотрела на Арвиса – это он всерьез? Его самого я что-то не видела на десяти лошадях и с хвостом из дюжины придворных.

– Да, забыл, еще у тебя будет личный корабль…

Я упала на подушку и закрыла глаза. В голове вертелся анекдот про яхту Абрамовича, на которой тот полетел в космос.

– …и выплаты из казны на личные траты в размере трехсот золотых в месяц.

– Спасибо, не надо. Я сама больше зарабатываю, в прошлом месяце получилось почти четыреста, а когда в продажу пойдут ванны – будет еще больше, – лениво отмахнулась я.

– Ух ты! Я нашел эриналэ в мужской одежде, которая сама мастерит велосипеды и может содержать полдвора! Остается подобрать кого-нибудь дельного Аирунасу, и можно уходить на покой – вы нас прокормите!

Ну чего, спрашивается, зубы скалит? Но вообще я до смерти была рада, что, сделав меня своей, он не стал качать права, изображать мачо и загонять меня в рамки.

– А тебя не загонишь. Ты немедленно уйдешь в глухую оборону, а потом попробуешь сбежать – я это уже понял, – чуть грустно пожал плечами Арвис. – Зато больше такой ни у кого нет. А еще, знаешь, это глупо – но я очень рад, что был у тебя первым…

И продолжил:

– Скажи, тебе было со мной хорошо?

Я почувствовала, что краснею. В первый раз все произошло очень быстро – наверное, он просто не мог больше сдерживаться. Но потом он занимался мной, мной и мной… пробуя, отыскивая то, что мне приятнее всего, лаская в нескольких местах одновременно, пока я не выгнулась дугой от пробегающих по животу спазмов, сунув в рот край одеяла и сжав зубы, чтобы не завопить на весь дом. И он еще спрашивает? Да о таком сексуальном просвещении мечтает любая девушка! И – покосилась на сидящего рядом голого темноволосого парня со смеющимися серыми глазами – о таком просветителе тоже.

Посмотрела ему прямо в глаза. Лицо серьезное.

– Арвис, мне было с тобой замечательно.

– Сейчас трогать тебя не стану, хоть и хочется, но вечером повторим? Так тебе интересно, что произошло вчера?

Я кивнула.

Он вытянулся рядом. Вздохнул. Заворочался. Снова вздохнул. Пробормотал нечто неразборчивое. Перевернул меня на бок спиной к себе. Подтянул к груди под рукой, как я обычно подпихиваю вторую подушку. Завозился снова. Сполз немного вниз и толкнул коленом, вынуждая согнуть ноги. До меня не сразу дошло, к чему все эти перемещения. А когда он прижался ко мне и дошло – стало не до разговоров. Я просто сходила с ума от того, что он творил, и была абсолютно счастлива.