Поиск - Кузьмина Надежда М.. Страница 62

Вздохнув, я подумала, что обычному человеку без левитации эту гору «необходимого» точно на себе не уволочь. Посмотрела краем глаза на перечень — жуть какая! — сейчас почти лето, а собираемся как к викингам на праздник середины зимы. Вот, например, очень интересный пункт — шерстяные подштанники. Или: носки — много. Я, уже не понаслышке ознакомившись с проблемой непарных носков, прикинула, что брать надо все одинаковые — мне одного цвета, а Тиану — другого. Найти бы розовые и голубые, смешно бы получилось. Что тут еще? — нитки с иголками — кто ими пользоваться будет? — точно не я. Веревки, крючья, костыли. А последние зачем — мы что, ноги ломать собираемся? А-а, костылями называются не только подпорки для болящих, но и железки для вколачивания в скалы. Сапоги с подметкой из кожи виверны — две пары. А зачем две-то? А затем! Оказалось, что у виверн практически неснашиваемая шкура с очень жесткими чешуйками. И в зависимости от направления чешуи на подметке — от носка к пятке или наоборот — получались сапоги для подъема на гору или спуска с нее. Ноги в такой обуви не скользят, делая путь легче и безопаснее.

Шон, Тиану и Арден серьезно кивали головами по мере того, как я озвучивала пункт за пунктом, и даже не хихикали, слушая мои комментарии. Ощущение, что нам предстоит отнюдь не развлекательная прогулка, усилилось. Хотя кто сказал, что должно быть легко? Сила даром не дается. Нара согласно рыкнула.

Потом парни расселись по креслам с бокалами красного эльфийского вина в руках. Я налила себе соку, помня про коварство вина и сидра. Ти зажег огонь в камине — не для тепла, а для уюта, и мы стали «вечерять», переваривая сытный ужин и обмениваясь мыслями, образами, новостями, соображениями. Вслух мы только смеялись. Должно быть, со стороны наша компания выглядела довольно странно.

Арден, развалившись в кресле, поведал, как Эрис с Эмитом в монастыре вырабатывают кротость. Парням уже осточертели прогулки по «чудесным» яблоневым садам и огороду с лекарственными травами с тяпкой в руках, молитвы с утра пораньше, чтение жития святой Цецилии и нотации настоятельницы. Последней каплей стало пение в церковном хоре — несчастным эльфам приходилось пищать, чтобы себя не выдать. Арден предложил им зачаровать голосовые связки так, чтобы голоса стали женскими, но братья в ужасе отказались.

Каждый день, высунув языки от усердия, они на пару от лица камеристки Ирис строчили лорду Регенту доносы на принцессу. Содержание пасквилей разнилось — надо было не вызывать слишком большого беспокойства и желания приехать, но в то же время давать повод подержать легкомысленную принцессу в монастыре подольше, пока она не соскучится настолько, что замужество все-равно-с-кем покажется ей счастьем. Поэтому регулярно упоминались вздохи принцессы по какому-то загадочному блондину, имя которого преданная Ирис обещала вызнать для дяди в ближайшее время.

В монастыре продолжали твориться «чудеса». Статуя святой Цецилии время от времени подмигивала, отчего монашки падали в обморок. А однажды каменная дева показала настоятельнице оттопыренный средний палец. Увидев это непотребство, пожилая дама пошла пятнами и наложила покаяние на весь монастырь — две недели внеочередного поста на хлебе и воде. После этого вечно голодные неугомонные братцы стали шутить осторожнее. Впрочем, удержаться и не отомстить остроухие поганцы не смогли — они зачаровали молитвенник настоятельницы так, что, когда она начинала читать очередной эпизод из жизни праведницы и великомученицы, почему-то слышались тролльи ругательства. И вот странно — судя по реакции, оказалось, добродетельные сестры отлично понимают троллий. Во всяком случае, что такое «брых вызгатый» и «хрыгба» — им отлично известно.

— А что это такое, кстати? — тут же влезла я. Что за дела — монашкам можно, а мне нет?

Парни замялись и сказали, что ничего объяснять не будут. Ну и ладно, завтра Шона одного подловлю — он мне все расскажет!

Призвать Эриса с Эмитом к порядку, напомнив о ссылке к гномам на десять лет, Ардену пришлось, когда присматривающие за монастырем эльфы доложили, что поползли слухи об ангелах, являющихся по ночам молодым послушницам.

Решив отложить разговоры о серьезных делах на завтра, мы пошли спать. Как я и предполагала, даже Шон, у которого была в доме своя комната, отправился с нами. Я, подняв бровь, посмотрела на него. Маг ответил серьезным взглядом: «Бель, пока ты ждешь Нару, я буду за вами присматривать. Ты не думала, что будет, если вы трое во сне случайно сольетесь?» Упс! Не думала. Но вот последствия представить себе могла. С одной стороны — дух захватывало, с другой — хотелось бежать куда подальше. Шон сочувственно погладил меня по плечу: «Вот вырастишь Нару — тогда разберешься, чего тебе хочется на самом деле».

Даже в присутствии Шона ночевка оказалась волнительной. Я привыкла к виду Тиану, но зрелище укладывающегося рядом со мной в постель одетого только в бриджи Повелителя обычным для меня не было. Почти черные сейчас глаза на прекрасном лице, широкие плечи, «кирпичики» мышц твердого даже на взгляд живота и ведущая от пупка вниз дорожка золотых волосков, по которой хотелось провести пальцем. Я поймала себя на том, что непроизвольно облизнула языком губы.

«У тебя глаза темнеют, когда ты на меня так смотришь. И мне это нравится», — улыбнулся Арден. Я дернула плечом и отвернулась.

Ночью мне снились единороги. Мы втроем неслись по зеленой долине, окруженной горами, а высоко над нами парил черный дракон. Я проснулась еще в темноте с бьющимся сердцем и ощущением счастья. Было чувство, что все идет правильно, все именно так, как должно быть…

Справа и слева слышалось тихое дыхание спящих эльфов. Интересно — дивный народ вообще не храпит, или это мне так повезло с компанией? Для горожан в Ларране, в мыслях которых я копалась под руководством Ти, храп был одной из немалых проблем, наряду с дефицитом денег и отбившимися от рук отпрысками. Рука Ти лежала на моей талии, ладонь Ардена покоилась на бедре. «Вот собственники!» — фыркнула я. Мм-м… Если аккуратно выпутаться и пододвинуть их друг к другу так, чтобы кузены проснулись в обнимку, может получиться весело. Заодно и взбодрю, а то они совсем у меня расслабились!

Тихо сползла к изножью, встала и бережно, чтобы не разбудить, левитацией сдвинула эльфов нос к носу. Шон открыл один глаз, посмотрел на меня с ухмылкой, подмигнул и уснул снова. Я полюбовалась картиной: ладонь Тиану на животе Ардена, пальцы Повелителя, запутавшиеся в кудрях кузена, — прелесть!

Взяв свое черное полотенце, направилась в ванную. Прикрыла за собой дверь и навесила на нее заранее придуманное заклинание, сочетающее все три вида моей магии — человечью, драконью и эльфийскую. Теперь, кто бы за мной ни сунулся — увидит иллюзию укоризненно грозящего пальца, а если будет настаивать, получит молнией по макушке. Раздевшись донага, опустилась в теплый водоем — чудесное начало дня!

Полчаса спустя, когда из-за двери раздался двухголосый негодующий вопль, день показался мне еще лучше. А когда ручка дернулась, а потом послышались экспрессивные выражения, совсем не похожие на «Доброе утро!» по-эльфийски, он стал просто прекрасным.

Мой дорожный костюм все еще лежал в углу. Встряхнув, привела его магией в порядок, магией же высушила волосы и сделала прическу, и, сияя как Наргиэль на вечернем небосклоне, вышла из ванной.

— Доброе утро! Вы уже проснулись?

Упс! А чего это Ти и Ар на полу сидят, причем по разные стороны кровати? Очень интересно! Ти ближе к двери в ванную, похоже, его моя охранка и приголубила. Ну, не все ж ему меня в ступор вгонять? — должно быть равновесие в природе!

Подойдя к балконной двери, распахнула створки настежь. Сейчас, в утреннем свете, снаружи стала видна терраса шести локтей шириной — я вышла туда. Вдали, освещенные розовыми рассветными лучами, пронзали небо самые невероятные конструкции, какие я видела в жизни. Первая — сужающаяся кверху спираль, облицованная стеклом и зеленоватым камнем. Странное здание казалось невесомым и чем-то напоминало о радуге. Вторая — стройная белая колонна, ассоциировалась с легендарными башнями слоновой кости. И третья — темная, из красноватого камня, со стрельчатыми окнами, хищными острыми пиками, высоким шпилем, украшенная скульптурами — кто там изображен, разобрать издали было невозможно.