Прятки (СИ) - Шолох Юлия. Страница 2

Не знаю, как получилось, но с тех пор мы с Костиком стали неразлучными друзьями. Расставались только на ночь, да и то не всегда — частенько Костик оставался у меня, где за нами присматривала тетя, а позже — мама, а иногда я у него, где его папа (мамы у них почему-то не было), Павел Николаевич, вечером обычно уходил, предварительно пообещав быстро вернуться, но возвращался только под утро. Впрочем, мы прекрасно обходились обществом друг друга.

Продолжалось мое счастье, пока мне не стукнуло десять — тогда Костик с папой очень неожиданно уехали куда-то далеко и письма, отправляемые на оставленный им адрес почему-то возвращались обратно.

Помню, я долго скучала, даже, наверное, страдала. А потом в моей жизни появилась двоюродная сестра София, которую на лето отправили к нам в гости (как я поняла, став постарше, отправили в качестве наказания в глушь, словно сослали в ссылку). Она была старше на целых четыре года (в детстве разница почти космическая) и с удивительной настойчивостью интересовалась мальчишками.

— Ты еще маленькая, — заявила, после приезда впервые ступив на порог моей комнаты и окинув с головы до ног внимательным взглядом, — не конкурентка, так что будем дружить.

Я с готовностью согласилась, мои глаза слепили золотые бусы на ее шее и зеленые блестящие тени на веках. Долгое время я трудилась посыльной, доставляя по адресу разнообразные записки и сердечные сувениры, хотя сестра смогла обставить все красиво и объявила меня лучшим в мире тайным агентом. Кроме того, за каждую услугу меня одаривала конфетками и разными мелочами, приятными детскому неискушённому сердцу — наклейками, ракушками и пластиковыми шариками. Я была влюблена в Софи, как только может быть влюблен ребенок во взрослое существо, которое его не отталкивает, а с удовольствием общается (пусть только на те темы, что интересуют лично ее) и даже просит о помощи.

По окончании лета сестру вернули домой, но с тех пор она приезжала к нам хотя бы раз в год и каждый раз, уезжая, увозила пару-тройку разбитых сердец. Два года назад София вышла замуж на француза, переехала куда-то в Питер и с тех пор очень мало давала о себе знать. Судя по нескольким свадебным фотографиям, которые нам прислали спустя полгода после свадьбы, сестра стала настоящей красавицей и покорила не менее прекрасного принца. Я была за нее рада.

В школе, конечно же, также не обошлось без подружек, но после Софи моего сердца больше завоевать так никто и не смог. Может потому я предпочитала учебу бесконечным вечерним променадам по набережной и часам пустой болтовни. Гулять, разумеется, тоже ходила, но как говорил отец Костика "безо всякого удовольствия". Чаще всего, потратив около часа на обсуждение одежды одноклассниц и внешности одноклассников, я просто сбегала домой, так как подобные разговоры мне были просто неинтересны.

В пятнадцать я впервые влюбилась в молодого человека (по крайней мере, мои подружки мне сообщили, что так и есть — я влюблена в Кирилла). Признаки все на лицо — я часто на него смотрю (странно было бы будь иначе, ведь он сидел прямо передо мной и загораживал спиной учительницу), помогаю решать контрольные (как и еще десятку других) и главное — вижу его во сне (хотя тот момент, где мы падаем в полный грязной воды овраг на физкультуре, мало отдавал романтикой). Это любовь! — уверено сообщили подруги. Пришлось поверить. Однако, когда моим принцем мне было предложено в парке у дома доказать свою влюбленность путем отдачи ему своего тела прямо в кустах, я изумилась и отказалась. Моя любовь не выдержала дальнейшего поведения Кирилла — он перестал обращать на меня внимание и стал напропалую кокетничать с другой девчонкой из параллельного класса. Почему-то я до сих пор очень хорошо помню, каким при этом было его лицо — русые волосы, сосульками свисающая челка, голубые глаза, взгляд исподлобья и нарочито презрительная улыбочка.

Тогда я сделала единственную большую глупость в своей жизни. И до сих пор, вспоминая, благодарю всех богов, что обошлось без последствий. Я встретилась с его заклятым врагом и отдала ему то, что отказалась отдавать самому Кириллу. Не знаю, у кого как проходил первый опыт близости, но лично мне было очень смешно от мысли, как разъярится Кирилл, когда узнает. Ровно до тех пор, пока не стало очень больно. Эта боль длилась достаточно долго, чтобы я решила впредь добровольно подобного издевательства над собой не допускать. Вспоминать свою дурость не люблю, но каждый раз не забываю снова поблагодарить небеса, уберегшие меня от беременности (такой мелочью, как предохранение я, естественно, не озаботилась).

Так что, уезжая летом я подумала, что и жалеть-то не о ком, кроме мамы. Она держалась прекрасно, сказала, что будет мне присылать деньги, я не могла отказаться (так как прожить на пенсию тети Тамары невозможно), хотя и знала, что маме придется во всем себе отказывать. Но у меня была цель — качественное бесплатное образование и надежда найти работу, которая поможет продержаться во время учебы. И небольшая сумма денег, которые я копила почти три года, чтобы иметь возможность спокойно осмотреться в своем новом окружении и придумать, как удобнее в нем устроиться.

Так и оказалась, что к осени все сложилось как нельзя лучше. Пусть квартира у тети Тамары была однокомнатной, но все равно лучше, чем жить в общежитии, куда, кстати, места мне не предложили, так как зданий было всего три на весь огромный институт и те, кто учился на моем факультете никогда мест не просили. Не сложно понять почему — большинство имело в городе минимум одну собственную квартиру, не считая родительских.

Одним из плюсов жизни с тетей также был Славик — один из моих детских друзей, проживающий этажом выше. С ним я скентовалась лет в 12, в очередной приезд к тетке, и получилось это только благодаря закрепленным во мне Костиком навыкам. Я гуляла во дворе и за деревянным домиком у качелей увидала сидящего на корточках мальчишку, видимо, он там от кого-то прятался. Подойдя ближе, я отставила ногу, подобно моему гуру-учителю и важно заявила:

— А у меня есть пистолет.

— И что? — величественно спросил мальчишка, но поднялся и штаны отряхнул.

Я молчала, так как не знала, чем еще можно его заинтересовать.

Мальчишка вытер рукавом нос и медленно засунул руки в карманы.

— Ну ладно, пошли лучше покажу, как я умею подтягиваться, — сказал.

Мы пошли к турнику, у которого и завязалась наша дружба. Заменить Костика он не смог, зато гостить у тети стало не так скучно. Конечно, в войну мы через годик играть перестали, зато у меня появился друг, который каждый приезд великодушно посвящал в то, какие мультфильмы нынче самые интересные, в какие игры сейчас играют и как прогулять школу, чтобы родители не узнали.

Когда я приехала к тете лет в четырнадцать, при встрече Славка (которому стукнуло шестнадцать) важно сообщил, что будет на мне учиться целоваться. Не скажу, что я была против, но все равно ничего не получилось — слишком сильно я начинала хихикать, когда его крепко сжатые кучкой губы приближались к моему лицу. В общем, целоваться он тогда так и не научился. Как и я. О чем, кстати, потом жалела.

Приехав поступать, я с удивлением узнала, что Славик остепенился и проживает совместно с одноклассницей (его родители переехали жить на дачу, махнув на единственного сына рукой). Ленка мне ужасно понравилась, потому что при ней Славик тушевался и много молчал, так что это знакомство терять не хотелось. Они оба, кстати, учились в строительном, что в пяти минутах езды на автобусе и узнав, куда поступила я, смотрели с восхищением, чем сильно меня рассмешили.

В общем-то, окружение меня вполне устраивало.

Оставалось только к нему привыкнуть и научиться отстаивать свои интересы.

Осень стояла теплая и солнечная. К институту, благодаря метро и автобусу (который всегда простаивал в пробках одинаковое количество времени), я подъезжала всегда в одно и тоже время. Мои институтские подружки (такие, как ни странно, появились почти сразу) метро терпеть не могли, а мне очень даже нравилось.