Баба-яга Бессмертная - Никитина Елена Викторовна. Страница 19

Что такое подготовка к экзаменам, я знала не понаслышке. Такое не забывается, и на всю жизнь останется в светлой памяти каждого бывшего студента, как первый укус пчелы во время кражи меда из улья. Никто никогда не начинал готовиться к умственным пыткам заранее, а вспоминали про экзамены обычно как раз накануне, когда готовиться смысла не было уже никакого. Кучи тетрадей, учебников, шпаргалок, сваленные на столах и полу, а ты сидишь посреди вороха огромного количества информации и усиленно соображаешь, как запихнуть все это в бестолковую голову. Мозги напрочь отказываются воспринимать все, что не связано с едой и сном, потому что пища местной столовой по разнообразию блюд может сравниться разве что с камерой одиночного тюремного заключения для особо опасных преступников, а поспать удавалось всего по несколько часов в сутки… (Молодежь, чего с нас взять?) Каждый раз даешь себе зарок начать подготовку заранее, но никогда не выполняешь обещанного. Как же знакомо все это. Катерина хоть за месяц начала заботиться, да и прелести общественной столовой ей не знакомы. Повезло.

Девушка окинула заваленный стол тоскливым взглядом и обреченно взялась за книги. Я решила ей не мешать и провести время хоть с какой-то пользой, подыскав интересную, а если повезет, то и полезную литературу и для себя.

Кащеевская библиотека была уникальной хотя бы уже потому, что столько книг в одном месте я не видела еще никогда. От пола до потолка вдоль всех четырех стен, исключая, естественно, окно и дверь, высились многочисленные полки, плотно заставленные всевозможными печатными фолиантами. Книги были большими и маленькими, толстыми и тонкими, яркими и уже выгоревшими от времени, старинными и совершенно новыми. Интересно, их все кто-нибудь когда-нибудь прочитал? Сомневаюсь. Не удивлюсь, если тут найдутся и написанные кровью в переплете из человеческой кожи. Хотя вряд ли. Такие экземпляры не принято хранить в общедоступных местах.

Я бродила вдоль полок и никак не могла определиться с выбором. Глаза разбегались. К тому же я поймала себя на мысли, что мне просто доставляет удовольствие разглядывать книги и по ничего не значащим названиям угадывать их содержание. Не думаю, что добилась больших успехов и могла бы похвастаться своей догадливостью, но это нехитрое занятие меня несколько увлекло.

Примерно через полчаса я все-таки выбрала себе чтиво из всего огромного разнообразия, которое не успела бегло просмотреть даже на четверть, и устроилась на подоконнике, чтобы пополнить запас знаний на тему всемирной истории. То, что библиотека находилась на самом верху одной из башен замка, меня, как ни странно, совершенно не пугало. Книжка была не очень толстой, что меня безумно радовало, и с картинками, из чего я сделала вывод, что печатного текста там еще меньше. На мой непритязательный взгляд, книжки с картинками легче усваиваются мозгом, чем обычный скучный текст.

Я углубилась в чтение, собираясь добросовестно запомнить как можно больше, но меня ждало жуткое разочарование. От одних имен исторических деятелей и первопроходцев у меня мозги съехали набекрень. Ну вот как можно было назвать человека Петравикурмалинарикусан Заболинармикус Варкашманий? Вот ужас-то! И это первый основатель нашей доблестной Расстании, как оказалось, столбик успел вбить в то место, где сейчас Петравия находится, благодаря чему и попал на страницы истории и в название нашей столицы. Вот как, оказывается, бывает полезно вовремя застолбить место. Интересно, а как его мама в детстве звала? Петрик, Заболик или Варкашик? Я бы удавилась с таким именем. А если полным, то тут не только обед, но и ужин остыть успеет, пока дозовешься. Я до конца его имя еще не дочитала, а начало уже забыла. Как хорошо, что все это было слишком давно, и теперь у людей нормальные человеческие имена, а то вот мучайся всю жизнь с таким.

Я покосилась на Катерину, с сосредоточенным видом корпевшую над учебником и срисовывавшую на большой лист бумаги какой-то замысловатый чертеж. Судя по ее виду, линейка и карандаш ей ненавистны сейчас так же, как маленькому щенку строгий ошейник… Интересно, а им в институте всемирную историю преподавали? Как она такие имена кошмарные учила? У нас-то она точно была, но я то ли прогуливала в очередной раз, то ли, как обычно, все прослушала, предаваясь более интересному занятию по доведению соседа по парте очередным магическим фокусом. Но подобный кошмар в голове у меня никак не отложился, уж такое я бы запомнила. В общих чертах, конечно.

– Все! Не могу больше! – Моя новая подруга отодвинула подальше все канцелярские принадлежности и с тоской воззрилась на меня. – Ну зачем, скажи мне на милость, нам нужно знать строение собачьей конуры? Да еще и в разрезе?

– А вдруг какая-нибудь шавка захочет заказать тебе хоромы, – хмыкнула я. – Ты должна знать, от чего отталкиваться. Собаки, знаешь, какие капризные бывают…

Мою шутку Катерина не оценила. Перед экзаменами уровень чувства юмора у некоторых сильно снижается.

– Да еще и кучу билетов выучить надо! – Она потрясла пухлой тетрадкой и раздраженно бросила ее на стол к чертежам. – Ничего в голову не лезет.

Мне оставалось ей только посочувствовать, хотя…

– Что, совсем плохо? – участливо поинтересовалась я, спрыгивая с подоконника.

Она горестно кивнула.

– Помочь?

На меня посмотрели с такой надеждой, что я при всем своем коварстве и вредности не смогла бы отказать. Сердце у меня не камень все-таки, а Катеринины глаза способны были растопить сейчас даже вечную мерзлоту.

Помощь моя была до банальности проста. Есть такое хитрое заклинание на запоминание: накладываешь его на книгу и читаешь всего один раз, а прочитанное само запоминается в голове вплоть до запятой и всплывает из памяти, когда нужно. Единственный недостаток – держится не очень долго, около месяца, потом все выученное таким способом начинает забываться. Ну да это уже не так важно. Главное – экзамены сдать, а там хоть трава не расти, все равно по большей части эти знания никому не нужны будут. Мы в академии пробовали им пользоваться, про него все студенты и абитуриенты знали, хоть заклинание учителями и тщательно скрывалось (они забыли, наверное, что нет ничего, что можно было бы скрыть от студентов, жаждавших сдать экзамены, не прилагая особых усилий). Только вот незадача – академия была заблокирована от подобных хитростей контрзаклинаниями, а помещения, где сдавались экзамены, – особенно. Поэтому нам-то приходилось все учить от корки до корки, писать шпаргалки и выкручиваться кто как умел. Однако никто не мешал нам использовать это заклинание для подработки во время сдачи экзаменов в других учебных заведениях, чем мы, студенты-маги, беззастенчиво пользовались, неплохо пополняя свои скудные финансовые запасы во время сессий.

Поведав бедной студентке о таком способе подготовки, я ждала какой угодно реакции, но только не этой. Катерина, радостно взвизгнув, бросилась мне на шею, припечатав спиной к книжным полкам, и звонко расцеловала в обе щеки.

– Алена, я твоя навеки! – возбужденно выдала она.

Нет, я, конечно, не против, и в ее проявлении чувств на самом деле не было ничего такого, если бы… Если бы в дверях не стоял Виктор. Легкая многозначительная улыбка вкупе с совершенно невинным взглядом недвусмысленно давали возможность угадать его мысли. Он с любопытством смотрел на нас и ждал продолжения.

– И какой черт его сюда принес? – чуть слышно пробурчала я.

– Кого? – спросила Катерина, отпуская мою многострадальную шею и оборачиваясь.

Отвечать на ее вопрос смысла уже не было. Лицо Катерины перекосило.

– И чем это вы тут занимаетесь? – мило улыбаясь, спросил советник.

– К экзаменам готовимся, – честно ответила я за нас обоих.

– А-а-а-а, – понимающе кивнул Виктор. – Теперь это так называется? Интересно…

Катерина села обратно за стол, демонстративно повернувшись к Виктору спиной, и взяла первый попавшийся учебник. С ее лица сейчас можно было писать портрет «Застывшая маска равнодушия». Я примостилась на краешке стола, наблюдая, как советник прошел к полкам, которые я не успела еще просмотреть, после недолгих поисков достал какую-то книжку и вместо выхода направился к нам. Катерина еще больше углубилась в демонстративное чтение. Мне даже показалось, что она от усердия сейчас дырку прожжет в книге.