В объятиях мечты - Гаврилова Анна Сергеевна. Страница 11

– Тетушка хочет, чтобы через три дня я была беременна. Причем не просто, а… мне нужно быть на второй неделе.

– Бред какой-то, – пробормотал маг. – Зачем?

Рассказывать Райлену историю его же аферы почему-то не хотелось.

– Просто скажи, что делать.

– Что делать, чтобы забеременеть? Ну… есть один способ.

Обжигающая ладонь скользнула вверх по спине, а в следующий миг Райлен впился таким поцелуем, что звезды перед глазами вспыхнули.

И все бы хорошо, но!..

– Неужели ты думаешь, будто этот способ мне неизвестен?!

Да, нашему Вайлесу до столичной распущенности далеко, но перегибать-то зачем?

– Ты не услышал главного! Срок – две недели!

Маг шумно выдохнул, смерил туманным взглядом и опять потянулся к губам.

– Рай! – взвизгнула я. Ох, чего же мне стоило не поддаться тому же желанию, что охватило брюнета.

– Можно наложить иллюзию на ауру, – сказал Райлен хрипло. – Если она будет достаточно качественной, призрак поверит.

О Богиня! Ну конечно! Как сама-то не додумалась!

Открыла рот, чтобы попросить Райлена эту самую иллюзию навести, но вместо слов с губ сорвался стон. Просто руки единственного наследника герцога Даорийского… О Богиня! Что он делает?!

– Соули, девочка моя… – прошептал маг. – Я так ждал… Я с ума сходил…

Рот снова закрыли поцелуем, воспротивиться которому не смогла.

А в следующий миг картинка изменилась. Вместо неуютной гостиной и небольшого, обитого темной тканью диванчика – спальня и не слишком широкая, но довольно удобная кровать. Вместо яркого полуденного света – ночная тьма. И удивленное лицо Райлена, который прижимает к простыням, шепчет:

– Соули? Ты? Здесь? Но как?!

Я хочу ответить, но не могу – тот последний поцелуй разбудил что-то глубинное, запретное, жгучее, словно лава. Я горю и знаю – есть только один человек, в чьих силах потушить пламя.

– Райлен… – И снова вместо слов стон. – Райлен…

– Девочка моя…

Губы мага в упоении касаются шеи, рука плавно скользит вверх по бедру – сминая тонкую ткань ночной сорочки. Мои пальчики путаются в его волосах, тело выгибается навстречу таким незнакомым, но таким желанным ласкам.

– Райлен…

Стоп. Какая сорочка? Я же была в платье!

Мир взрывается.

Кричала я недолго, но громко. Едва крик оборвался, в комнату влетела встрепанная горничная – та самая, которую приставил Рэйс. Настенные бра вспыхнули разом, ослепили. Я зажмурилась, тут же услышала встревоженное:

– Госпожа Соули, что с вами? Вам плохо?

Ответить не успела – дом содрогнулся от грозного рыка, на пороге возник Рэйс. Я не сразу сообразила, что сверкающая полоса в его руке – меч.

– Кто посмел?! – проревел седовласый. Окинул спальню хищным, воинственным взглядом. Я сжалась, служанка боязливо присела. – Кто посмел, я спрашиваю?!

– Кошмар приснился, – пугливо пропищала я.

И лишь после этого взгляд герцога перестал резать пространство и коснулся меня.

– Кошмар? – растерянно переспросил Рэйс. – Всего лишь?

Щеки заалели в момент, потому что… потому что никакой не кошмар. Но все было настолько реально, что не испугаться просто не могла. О Богиня! Я схожу с ума, да?

– Соули, перестань краснеть, – сказал герцог ворчливо. – Тебе нечего стыдиться. Я все понимаю – тяжелый день, новый дом, стресс, вино…

«Что такое стресс?» – хотела спросить я, но решила, что вопросы собственного образования лучше оставить на потом. Рэйс, судя по всему, считал так же. Провернул меч в руке, отвесил короткий кивок бледной горничной и удалился.

– Госпожа Соули, может, успокоительного принести? Или молока?

Я качнула головой – нет, не нужно. Лучше объясни, почему мне приснилось… такое. И почему оно было настолько реальным.

– Ну я тогда пойду? – робко вопросила горничная. Она честно пыталась сдержать зевок, но не смогла.

– Конечно, – пробормотала я. – Конечно, идите.

– А свет погасить?

– Да.

Служанка неспешно потопала к выходу, я же со вздохом опустилась на подушки. Взгляд скользнул по расшитому серебром балдахину. Сиреневому…

– Стойте! – взвизгнула я. Вскочила.

Вечером, когда ложилась спать, было не до интерьеров, зато теперь… Я пристально вглядывалась в пространство. Стены задрапированы обоями из бледно-сиреневого шелка, кованые держатели светильников украшены керамикой в сиреневых тонах, гардины в тон балдахину, с точно такой же вышивкой. Обивка кресел, ковер, напольные вазы – все сиреневое.

– Эти покои. Что в них особенного?

– Простите? – На лице горничной проступило недоумение и… испуг?

– Не притворяйтесь, что не понимаете. Я видела, как все удивились, когда Рэйс сказал, куда меня селить.

Женщина побледнела и съежилась.

– Ну! – Да, я тоже умею рычать.

– Простите, госпожа Соули, но… в общем… – горничная шумно вздохнула, – в общем, особенного ничего. Мы удивились, потому что эти покои готовились специально для госпожи Ларре, невесты господина Райлена.

Внутри что-то сжалось, и сразу так больно стало.

– Райлен расторг помолвку, – напомнила я. Голос, вопреки желанию, прозвучал глухо.

Горничная сперва нахмурилась, потом улыбнулась, а после и вовсе рукой махнула.

– Ах, госпожа Соули! Все знают, что они обязательно помирятся.

– То есть?

– Ну понимаете… от таких девушек, как госпожа Ларре, не отказываются.

Я жестом отпустила служанку. Выяснять, что же такого особенного в бывшей невесте, не хотелось. Спорить – тем более. И хотя поводов сомневаться в Райлене не было, в душе зародилась тоска. Дикая, невероятно болючая.

Когда горничная погасила свет, я съежилась под легким одеялом. Никак не думала, что вновь смогу уснуть, но желанное беспамятство поглотило раньше, чем закрыла глаза.

Утро началось с еще одного, не слишком приятного сюрприза.

– Госпожа Соули! Госпожа Соули, просыпайтесь! Портниха пришла!

– Какая еще портниха… – пробормотала я, плотнее закутываясь в одеяло.

– Как это какая? – взвизгнула горничная. – Госпожа Куна, разумеется!

Госпожа Куна? Что-то знакомое…

Подниматься отчаянно не хотелось, но пришлось, потому что служанка, имени которой вчера не запомнила, а сегодня и спрашивать не хотела, не унималась.

Я плеснула в лицо водой, натянула легкий халат… сиреневого цвета – его выдали еще вчера вместе с ночной сорочкой – и опрометчиво вышла в гостиную.

– О!.. – многозначительно протянул голос, который принадлежал отнюдь не женщине.

Я застыла. Гостиная моих покоев (тоже, увы, сиреневая) была забита коробками. В кресле у окна сидели две утомленные женщины простецкого вида. Рядом с ними стояла еще одна – утонченная, но излишне напомаженная. А на диванчике, примостившемся у противоположной стены, восседал он! Или все-таки оно?

Длинноногий субъект с шевелюрой малинового цвета мало походил на мужчину. Черты лица слишком тонкие, движения слишком плавные, и взгляд… я почувствовала себя экспонатом музея. Причем из тех, которым требуется немедленная реставрация.

– Куна, ты только взгляни на эту крошку! – пропел… э… пропело малиновое безобразие. – Какой материал! Давно такого не попадалось, верно?

Куной он назвал ту, что стояла. Я прищурилась, изучая лицо женщины, и нервно сглотнула. Вспомнила! Вспомнила, где слышала имя! Более того, я даже портрет видела! На первой странице каталога модной одежды. Рядом с надписью «главный редактор, глава королевского дома моды Верилии».

– Да, Эросит. Материал и впрямь интересный, – согласилась женщина. Голос оказался хриплым, словно полжизни в рудниках провела. – Будем работать!

Я сразу поняла – ничем хорошим это не кончится, но убежать не успела. Просто стояла и во все глаза глядела на того, чье так называемое «новшество», виденное в последнем журнале мод, заставляло краснеть при каждом воспоминании. Это же надо придумать – крошечный кусочек ткани вместо приличных, удобных, целомудренных панталон! О Богиня! Если меня заставят носить такое, то я… я… я ему это на голову надену!