Любимая игрушка - Краснова Галина Владимировна. Страница 2

— И что же такого эта воровка взяла, что за ней гонятся гвардейцы?

В самом деле, что же я такого взяла? Да все, что посчитала необходимым. Деньги на дорогу, несколько небольших по размеру, но дорогостоящих фамильных драгоценностей. Зелья, еду, одежду, десяток книг и еще кое-что по мелочи. И амулет. Амулет, открывающий порталы в другие миры. В конце концов, я хочу домой. Как я поняла, именно по причине того, что сынок графа слишком неосторожно играл с этим амулетом, я и попала сюда из своего шикарного двадцать первого века, где нет этих аристократов-феодалов (но, впрочем, есть олигархи), зато есть сантехника, водопровод, телевизор, компьютер и Всеобщая декларация прав человека. Вот только амулетик необходимо подзарядить, а это очень сложная и дорогая операция, так как нужны усилия нескольких магов. И назад, к благам человечества, к почти родным Бушу и Медведеву, Биллу Гейтсу и многочисленным памятникам Пушкину.

— Помимо огромной суммы денег и драгоценностей, эта особа утащила два графских артефакта и скрылась, убив четверых гвардейцев, — надменно провозгласил капитан.

Ага, значит про то, что я взяла склянки с такими редкими ингредиентами, как кровь дракона и кровь единорога, а также радужное зелье (настоящая живая вода — любого тяжело раненного за минуту на ноги поднимет), они еще не знают. Может алхимик не заметил, а может решил меня прикрыть. А насчет второго артефакта, ну мне же нужен был какой-нибудь мешок, вот я и взяла из тамошнего музея потертую кожаную сумку, на табличке которой было написано, что в нее можно поместить что угодно. Причем, в ней ничего не портится. И вес ее всегда ровно 2 кг, сколько в нее ни положи. Самое то для меня. Целую неделю я тайком собирала себе припасы, брала все, что плохо лежит. Я не воровка — это плата за моральный и физический ущерб! И им повезло, что я хорошо воспитанная девочка. Не то бы вообще все унесла. А в музее в это время пылилась самая обычная дорожная сумка, положенная мною взамен волшебной. Но, видимо, подмену обнаружили.

— Я не ослышалась? Девчонка убила четверых гвардейцев и обокрала самого графа? — ехидно спросила девушка.

Люди герцога заржали. Именно заржали, потому что сначала я подумала, что это лошади взбесились. Капитан отчетливо скрипнул зубами — он не привык терпеть унижения. А это — явное унижение. Его единственное оправдание в том, что я — иномирянка, но это оправдание здесь использовать нельзя. Согласно королевскому указу, иномиряне находятся под защитой короны, если они не совершили деяний против королевской семьи. И герцог, двоюродный брат королевы, обязательно донесет на графа, своего заклятого врага. А за удерживание иномирянки против ее воли и склонение ее к непотребностям графа могут казнить. Про это я узнала, подслушав разговор слуг. Они были взволнованны: опасно, дескать, таких, как я, держать — король осерчает и казнит всех без разбору.

— Но мы уже убедились, что здесь ее нет, поэтому разрешите откланяться. — Капитан слегка склонил голову и дал знак своим людям. Их лошади развернулись и галопом ушли в лес. Вот так трус этот капитан: леди Анабэль испугался! Пусть она и магиня.

Отряд герцогской стражи остался.

— Что-то этот хмырь от нас скрыл. Не так проста девчонка, раз не побоялась убить гвардейцев и обокрасть графа. — Всадница говорила тихо, но она стояла так близко к моему укрытию, что я все услышала.

Ошибается она. Я абсолютно обычная. Просто, оказавшись в руках этих злодеев, я решила забыть на время о своих понятиях насчет гуманности и справедливости. Не попали они у меня ни под какие Женевские конвенции. Эти ребята хуже террористов и педофилов.

— Госпожа, что прикажете? Обыскать прилегающие земли в поисках этой воровки?

Только не это! Пожалуйста, молю вас, боги, только не это.

— Не надо. Зачем? Если пришлют ориентировки, мы их, конечно, развесим, но тратить силы на поимку напуганной девчонки просто глупо. Раз сумела удрать от них, то не факт, что мы ее поймаем. А вот людей лишиться можем. Как я понимаю, ей терять нечего. Так что лучше не будем вмешиваться. Волки, загнанные в угол, дерутся отчаянно, унося с собой жизни опрометчивых охотников.

Эх, как мне льстят беззастенчиво. Ну какой из меня волк? Напуганный, трясущийся щенок — не более. Это если оценивать себя объективно. Но терять мне действительно нечего. И пусть мне страшно убивать, но я буду это делать. Человеческая жизнь может быть и ценна (спорное утверждение в этом мире), но моя — ценней. Для меня, по крайней мере.

Всадники ускакали. Правильно: нечего стоять на одном месте. Служба-то идет. Выждав еще минут десять для порядка, я осторожно покинула свое убежище. Дождь уже давно закончился, хотя небо и хмурилось. Поднялся туман, что было мне на руку. Быстро уничтожив следы своего пребывания под камнем, я вышла на дорогу, бросая взгляд на лес графа Ангри, моего бывшего хозяина.

— Ну что, граф, сбежала любимая игрушка? А я ведь предупреждала, что я не рабыня и долго терпеть не буду. Ну, ничего, я еще обязательно вернусь, чтобы отомстить. — С этими словами, произнесенными вслух, я развернулась и устало поплелась подальше от столь негостеприимного места.

Путешествие по герцогству длилось уже два дня. Пройдя первые километры по дороге, я свернула на опушку, решив, что встречу с местным населением лучше отложить до более благоприятных времен. Мало ли что: вдруг ориентировки разосланы. А в лесу людей почти нет. Редко встречались крестьяне, но мы друг другу не были интересны.

Пожалуй, самое время рассказать о себе поподробнее. При рождении меня назвали Ангелиной. Типа, ангел. Ну, слегка промахнулись мои родители, что поделаешь. Хотя дома я и была ангелом, в принципе-то. Училась хорошо, занималась танцами, посещала музыкальную школу по классам вокала и фортепиано, сама научилась играть на гитаре, брала уроки рисования. А еще сама себе шила костюмы для ролевых игр, в которых всегда изображала только магичек и целителей, так что бегать приходилось много. А вот махать оружием я не приучена. В общем, развивалась как творческая личность. Обеспеченные родители дали все своей единственной дочке. В школе для богатеньких мне пришлось научиться терпеть боль, не жалуясь, и изощренно мстить обидчикам. В подобных школах всегда так: либо ты хищник, либо — жертва. Со второго и до одиннадцатого класса меня признавали авторитетом. Сколько драк в этом детстве было — не сосчитать. И постоянные травмы. И руки ломали, и сотрясения получали, да и многое другое. Сейчас мне уже семнадцать. Из особых примет — большие серые глаза с длинными ресницами, веснушки по всей физиономии, что придает ей невинный и наивный вид (как мне кажется). Ярко-рыжие, с золотым отливом, пышные волосы до лопаток стали предметом мучения в школе, так как кличка «ведьма» (только самые смелые и только с большого расстояния) осталась со мной даже в универе, в который я только-только поступила. Еще даже первый курс не закончила. А вот фигурка подкачала — маленькая грудь, невысокий рост. Всего 163 сантиметра. Можно сказать, что я субтильная. Но за хрупким телосложением скрывается, на самом деле, отличная физическая подготовка. Что-то, а сила должна быть у девчонок из моего танцевального коллектива. Нижний брейк-данс — основа наших показательных номеров. Вот и приходится тренироваться — подтягиваться по тридцать раз, отжиматься и прочее.

В общем, по внешности я на принцессу не тяну, хотя манерам и светскому поведению меня обучили. Впрочем, пользоваться этими знаниями я себя утруждаю очень редко. По особым случаям.

Так и жила себе помаленьку. А в том, что из своего привычного неволшебного мира я вдруг перенеслась каким-то образом в непонятный волшебный, — я не виновата. Тихо-мирно принимала дома душ, когда неожиданно стены ванной странно покачнулись, в результате чего я потеряла сознание, ударившись лбом о кафель. Очнулась я уже в комнате наследника графа, десятилетнего пацана, баловавшегося с амулетом. Граф, прибежавший на крик своего отпрыска, разглядывал меня долгим сальным взглядом (захотелось пойти еще раз помыться), после чего позвал капитана, объявил меня своей новой рабыней и любимой игрушкой, приказал беречь и глаз не спускать. Это я позже узнала. Сначала думала, что меня похитили, чтобы стрясти с родителей выкуп, и вообще не догоняла ситуацию. Денька через два я, наконец, поняла, что сошла с ума. А раз так, то нужно приспосабливаться. Первый месяц я учила язык и приобретала сноровку одеваться быстро и без посторонней помощи в эти пыточные тряпки, которые они называют платьями. Весь следующий месяц я осознавала, что попала далеко не в сказку. А после первой попытки затащить меня в постель (отработанный в родном мире удар в пах слегка ослабил пыл любвеобильного графа) и уже многочисленных побоев я начала планировать побег. Узнав от слуг про королевский указ и допросив их на предмет ближайших иномирян, я осознала всю необходимость этого шага. В общей сложности, я уже провела в незнакомом мире два месяца и тринадцать дней. И за все это время я видела лишь крепость графа да лес, по которому бежала от гвардейцев. Правда, мне было не до разглядываний. От постоянного бега болели легкие и кололо в боку. Редкие передышки на перекус и дерганый сон, форсирование двух рек и конечное отлеживание под камнем дали плачевный результат: отощавшее тело, обтянутое тонкой кожей зеленоватого оттенка, живописно украшенной синяками и ссадинами (а также шрамами от плети, которые должны были сойти только через два месяца по обещанию старика-алхимика), вызывало лишь жалость и брезгливость.