Ловушка для личного секретаря - Чиркова Вера Андреевна. Страница 24

Клора, такая же сухощавая, как маркиз, сеньора, служила в доме кастеляншей и следила за приходящими из соседней деревни служанками и прачкой. Еще кроме нее был повар, исполнявший одновременно обязанности официанта, и управляющий, по совместительству муж Клоры и личный секретарь маркиза. Как поняла Илли почти сразу, они приходились маркизу дальними родственниками или очень хорошими друзьями детства и вели себя с ним, когда в доме не было чужих, очень свободно.

«Так вот почему племянница «предпочитает» обедать одна», – усмехнулась про себя девушка, едва отметив эту особенность, и твердо объявила, что она просто обожает обедать и ужинать в одиночку.

Это заявление кастелянша приняла к сведению и, направившись вместе с гостьей в ее покои, выдала девушке пятнистый балахон.

– Увы, – заявила она твердо, – ваши волосы придется красить и завивать. Как вы заметили на фамильных портретах, все Эндерстоны или рыжеволосы, или брюнеты и более или менее кудрявы. Поэтому еще придется немного постричь верхние локоны. Вот платок.

– Зачем платок? – осторожно осведомилась Иллира.

– Ну вы же сейчас будете плакать о своих волосах… – откровенно сообщила сеньора Клора, – а я пока смешаю краску.

– Не буду я плакать, – отмахнулась Илли, – вот еще!

Раз скоро придет мама, пусть хоть под мальчика стригут, как ее стригли в больнице, чтоб никто не завелся. Ее маме такая проблема – на полчаса. Да Илли и не знает, какие у нее были бы свои волосы, за четыре года она постепенно стала похожа на Лиру во всем, кроме цвета глаз. Никто даже не представляет, сколько усилий затратила Апраксия, чтоб сначала скрывать яркую зелень глаз Лиры, а потом оттенять глаза Илли, чтоб добиться полного сходства. И «болезнь», во время которой Илли якобы потеряла способности, очень хорошо помогла пояснить постепенную «смену» цвета глаз. Наставница постаралась всем коллегам растолковать, что магия делает глаза детей ярче. Сама Илли в это время упорно изучала и запоминала разные сведения, от описания характеров окружающих до правил приюта.

– Вы удивительная девушка, – угрожающе щелкая вокруг личика Илли огромными ножницами, сообщила кастелянша, но и на это заявление сеньорита ответила мимолетной улыбкой.

Ей как раз пришло в этот момент в голову очень интересное подозрение, и она пыталась продумать его во всех аспектах.

Поскольку Иллира не сомневалась, что королева в курсе и про волосы, и про все остальные перемены в ее облике, на которые намекнула сеньора Клора, следовало сделать вывод, что ее собирались спрятать. Именно так, как умные люди прячут ценные вещи, замаскировав подо что-то похожее и спрятав на виду. И это было правильно, папа тоже несколько раз так прятался.

Но кроме того, что ее собираются спрятать под чужим именем от врагов, в этой перемене облика явно проскальзывала еще одна выгода. Как Бенгальд обещал брату, им предстояла встреча на приеме, и вот этот ее новый облик вполне может напрочь отвратить от нее принца. Поэтому она не сомневалась, что ее сделают похожей на одну из двух последних фавориток Кандирда… или на обеих сразу, все зависит от мастерства этой самой кастелянши.

И хотя девушка отлично понимала, что для принца будет самым безболезненным вариантом просто разочароваться в ней – как она слышала, мужчины любят больше глазами и просто обожают собственные привычки и редко изменяют собственным вкусам, – ей почему-то вдруг стало очень грустно. Было неожиданно больно представить, что он больше никогда не будет смотреть на нее так восхищенно, никогда хрипловато не шепнет «Илли-и…» и не притиснет к надежной груди так, что нечем дышать. Ну, разумеется, она отчетливо понимает: это была бесплодная любовь, противозаконная и никому из них по-настоящему не нужная… даже вредная… и вообще она сама хотела, чтоб он забыл ее…

Но все равно какая-то часть души, где еще вчера цвело золотистое солнышко и летали серебряные бабочки, плачет сейчас таким же беспросветным дождем, какой хлещет по окнам.

– Сеньорита? – кастелянша взяла подсвечник и поднесла ближе к ее лицу. – Похоже, я вас перехвалила.

– Ничуть, – гордо отмахнулась Илли. – Я просто вспомнила, что не люблю омлет.

– Наш повар готовит его очень вкусно… – дипломатично сообщила сеньора, – с грибами и ветчиной, вы попробуйте разок и, если не понравится, отдавайте Терри, это собака его светлости. А что вы едите на завтрак?

– Обычно молоко и булочку.

– Придется отучиться, постоянные привычки – это вывеска с именем и фамилией. Но здесь эти продукты обычно входят в состав завтрака. Кроме того, в ваших комнатах будет всегда стоять ваза с различным печеньем, а чай вы можете попросить на второй завтрак, на полдник и перед сном, – твердо объявила кастелянша, щелкая ножницами.

– Хорошо, – кротко согласилась Илли, признавая справедливость сказанного сеньорой и гадая, кем служил в ведомстве Бенгальда маркиз, если у него были такие просвещенные слуги.

И больше не позволила себе ни одного вздоха или слова за все время, пока щелкали ножницы и текла по лбу и щекам краска.

– Все, – объявила наконец кастелянша, обмотав голову Илли сначала куском старой замши, потом цветастым стареньким платком. – У нас есть полчаса, чтобы отдохнуть и позавтракать. И вы, сеньорита Дарэя, за терпеливость заслужили ваше молоко.

– Я буду омлет, – ровным голосом произнесла Иллира. Родители часто говорили, что большинство людей прекрасно понимают пагубность некоторых своих привычек, но только у единиц хватает силы воли превозмочь собственные слабости. И если ради ее безопасности и для того, чтобы родители могли вернуться сюда и жить рядом с нею, нужно есть омлет, она готова есть его хоть пять раз в день. Да и, если разобраться, не ела его Илли просто оттого, что привыкла так питаться в доме тетушки.

– Какие глаза вам хотелось бы иметь, Дарэя? – посмотрев, как уверенно новая родственница расправилась с омлетом и выпила чай с молоком, тихо поинтересовалась кастелянша, отодвигая пустую тарелку.

– У меня есть выбор?

– Да. Серые глаза легко изменить, капнув особое зелье, в любой цвет, кроме небесно-голубого. Синий, зеленый, карий, темно-фиалковый… выбирайте.

– А разве… нет точных указаний? – осторожно поинтересовалась сеньорита и тут же спохватилась: – Мне все равно, но только не в зеленый.

– Тогда давайте сделаем фиалковый, – хищно прищурилась сеньора. – Одна из бабушек его светлости имела именно такие необыкновенные очи. Раскройте-ка глазки… форма у вас очень красивая, и зря вы их не подводите и не красите ресницы.

– Мне это было не нужно, – почти прошептала Илли, только теперь осознавая, насколько это правда.

И не важно, что тетушка выдавала ей для переделки и перелицовки собственные выцветшие и прохудившиеся платья и юбки, – она могла бы, перешивая, украсить их обрывками кружев или вышивкой. Но специально шила простые, чуть бесформенные и безликие наряды, похожие на платья, привезенные из приюта. Ей нельзя было нравиться молодым сеньорам, которые могли случайно забрести в их тихий городок.

– Зато теперь необходимо, – кастелянша очень ловко капнула что-то в глаз сеньориты и придержала ее крепкой рукой, не давая потереть пальчиком.

– Всего пара мгновений – зелье очень качественное, и к вечеру цвет проявится во всей красе. Подставьте второй глазик и не дергайтесь. Замечательно! С вами приятно работать. Теперь идем смывать волосы.

И снова она вертела послушную девушку как хотела, смывала с волос краску, вытирала, поливала их какой-то жидкостью и закручивала на резные костяные бигуди.

Затем снова смывала, вытирала, подсушивала, укладывала щипчиками. Наконец полюбовалась на результат и взялась за лицо, гадая про себя, насколько хватит терпения у этой удивительной сеньориты, чтоб не заглянуть в зеркало. Как выяснилось, раньше не хватило его у нее самой.

– Вы хотите посмотреть, что у нас получилось? – отобрав у девушки заляпанный краской балахон, кастелянша подала ей светло-синее полотняное платье с кружевным широким воротником.