Натуралист на Амазонке - Бейтс Генри Уолтер. Страница 6

Город Пара был основан в 1615 г. и во второй половине XVIII в., во время правления брата знаменитого португальского государственного деятеля Помбала, имел немаловажное значение. Провинция Пара последней в Бразилии провозгласила свою независимость от метрополии и признала власть первого императора дона Педру. Объяснялось это многочисленностью и влиятельностью португальцев; возмущение местной партии было до того сильным, что немедленно вслед за провозглашением независимости в 1823 г. вспыхнула контрреволюция, во время которой погибли сотни людей и которая породила немало ненависти. Антагонизм продолжался много лет, и когда народ считал, что присылаемые из столицы империи губернаторы благосклонно относятся к иммигрантам из Португалии, поднимались мятежи. Наконец, в 1835 г. вспыхнуло серьезное восстание, в короткий срок охватившее всю провинцию. Оно началось с убийства президента и видных членов правительства; борьба была жестокой, и местная партия призвала в недобрый час на помощь невежественную и фанатическую часть смешанного и индейского населения. Клич «Смерть португальцам!» вскоре сменился призывами к убийству франкмасонов, в то время объединенных в могущественную организацию, которая охватывала большую часть белого мужского населения. Победившая местная партия пыталась создать свое правительство. Такое положение дел тянулось полгода, после чего жители приняли вновь присланного из Рио-де-Жанейро президента, который, однако, снова возбудил недовольство, заключив в тюрьму любимого вождя повстанцев Винагре. Последовала ужасная месть. Орда полудиких цветных собралась в укромных протоках за Пара, и в условленный день, после того как брат Винагре трижды тщетно направлял президенту требования об освобождении вождя, повстанцы устремились в Пара по сумрачным тропам в лесу вокруг города. Жестокая битва, длившаяся девять дней, происходила на улицах; английские, французские и португальские военные корабли действовали со стороны реки, помогая законным властям. Однако последние вместе со всеми друзьями мира и порядка вынуждены были в конце концов отступить на остров в нескольких милях от города. В городе и провинции воцарилась анархия; цветное население, воодушевленное победой, объявило смерть всем белым, за исключением англичан, французов и американцев. Злополучные зачинщики, возбудившие всю эту расовую ненависть, вынуждены были бежать. Внутри страны сторонники законных властей, в том числе, нельзя не отметить, целые племена дружественных индейцев и многие негры и мулаты, сосредоточились в некоторых укрепленных местах и защищались вплоть до 1836 г., когда после десятимесячной анархии Пара и другие крупные города были заняты войсками, высланными из Рио-де-Жанейро.

Годы миролюбивого правления, урок, полученный туземной партией, и умеренность португальцев еще только начали оказывать свое благотворное действие к тому времени, о котором я рассказываю; умиротворению способствуют также праздность и пассивное добродушие всех жителей Пара, без различия сословий и цвета кожи. Впрочем, жизнь теперь больше не подвергается опасности, где бы то ни было в стране. Нескольких самых закоренелых из повстанцев вывезли или заключили в тюрьму, а остальные, получив прощение, снова превратились в мирных граждан.

Я прожил в Пара в общей сложности около полутора лет, возвращаясь туда на несколько месяцев после непродолжительных экскурсий в глубь страны, до 6 ноября 1851 г., когда отправился в длительное путешествие по Тапажосу и Верхней Амазонке, которое заняло семь с половиной лет. За это время я неплохо познакомился с главным городом Амазонского края и его жителями. Я всегда утверждал, что Пара отличается в лучшую сторону от других приморских городов Бразилии. Он чище, пригороды его свежее, больше походят на сельскую местность и много приятнее своей зеленью, тенью и роскошной растительностью. Народ тут проще, миролюбивее и дружелюбнее по своему обращению и наклонностям; убийства, сообщающие столь дурную славу южным провинциям, здесь почти неизвестны. В то же время жители Пара стоят далеко позади южных бразильцев по предприимчивости и трудолюбию. Продовольствие и жилищная плата здесь дешевы, а потребности жителей невелики, ибо они довольствуются пищей и жилищем такого сорта, от какого в Англии отказались бы и нищие; большую часть времени они проводят в чувственных удовольствиях и в развлечениях, доставляемых им бесплатно правительством и богатыми гражданами. Оптовая и розничная торговля сосредоточены в руках португальцев, которых в городе живет около двух с половиной тысяч. Многими ремеслами занимаются цветные — мулаты, мамелуку, свободные негры и индейцы. Высшие классы бразильцев не любят мелочности розничной торговли и, если не могут быть оптовыми купцами, предпочитают сельскую жизнь плантаторов, пусть даже с самым маленьким хозяйством и ничтожными доходами. Негры работают в поле и в качестве носильщиков; индейцы почти все лодочники и составляют команду бесчисленных челнов всех форм и размеров, ведущих торговлю между Пара и внутренними районами. Образованные бразильцы, из коих не многие чисто кавказского [индоевропейского] происхождения, ибо в течение многих лет из Португалии иммигрировали почти. исключительно мужчины, — вежливые, живые и разумные люди. Они постепенно расстаются с теми невежественными, фанатическими представлениями, которые они унаследовали от своих португальских предков, особенно в том, что касается обращения с женщинами. Прежде португальцы не позволяли своим женам показываться в обществе, а дочерям — учиться читать и писать. В 1848 г. бразильские женщины только-только начали выходить из этого подчиненного положения, а бразильские отцы — открывать глаза на преимущества образования для их дочерей. Преобразования этого рода совершаются медленно. Этим-то униженным положением, в каком всегда находились женщины, и объясняется, должно быть, то обстоятельство, что отношения между мужчиной и женщиной в Бразилии стояли и стоят на низком моральном уровне. В Пара, по-моему, теперь происходит некоторое улучшение, но прежде беспорядочные связи были, по-видимому, в обычае у всех классов, а интриги и ухаживание составляли серьезное занятие для большей части населения. Я не верю, что такое положение вещей — необходимое следствие климата и общественного устройства, так как в тех маленьких городках внутри страны, где я жил, нравы и общий моральный уровень населения были столь же чисты, как в аналогичных селениях Англии.

Глава II

ПАРА

Болотистые леса Пара. — Португалец-земледелец. — Загородный дом в Назарете. — Жизнь натуралиста на экваторе. — Сухие девственные леса. — Магуари. -Уединенные протоки. — Коренные жители

Прожив около двух недель в росинье м-ра Миллера, мы услыхали о другом сдающемся внаем загородном доме, похожем на этот, но расположенном гораздо удобнее для нас — в деревне Назарет, за полторы мили от города и у самого, леса. Владельцем дачи был старый португалец по имени Данин, который жил на своем черепичном заводе в устье Уны, небольшой речки, протекающей в двух милях ниже города Пара. Мы решили пройтись туда по лесу, хотя нам говорили, что дорога длиной в 3 мили в эту пору года едва проходима и до Уны много легче добраться на лодке. Однако мы были рады возможности уже теперь пересечь этот богатый болотистый лес, которым так восхищались с палубы судна, и в одно прекрасное солнечное утро, около 11 часов, получив необходимые сведения о дороге, отправились в путь. Впоследствии эта часть леса стала одним из самых любимых моих мест. Я расскажу о том, как прошла прогулка, о первых моих впечатлениях и приведу некоторые замечания о растительности. Лес этот очень похож на большинство низменных лесов, и потому описание может быть отнесено ко всем подобным лесам.

Выйдя из города, мы пошли по прямой пригородной дороге, которая проложена по насыпи, возвышающейся над уровнем окружающей местности. Почва по обе стороны от дороги низменная, болотистая, однако на ней было построено несколько просторных росиний, утопавших в великолепной зелени. Миновав последние из них, мы добрались до места, где в 5-б ярдах от края дороги стеной поднимался высокий лес, футов, вероятно, на 100 в вышину. Лишь кое-где проглядывали стволы деревьев — стена леса от земли и до вершины была почти сплошь покрыта разнообразной драпировкой из лазящих растений самых ярких зеленых тонов; цветов почти не было видно, лишь кое-где алел, точно звезда, среди зелени одинокий страстоцвет. Низменная полоса между стеной леса и дорогой была одета густыми зарослями кустарников, среди (которых особенно многочисленны были колючие мимозы, покрывавшие прочие кусты на манер английской куманики.