Дикий вьюнок (СИ) - Шолох Юлия. Страница 50

Я быстро поблагодарила звезды за свою бесполезность. И, мать всех звезд! — слова о всесилии первых круоргов не вызвали ни малейшего сомнения. Глубинный слой темной силы, куда князь только что ткнул меня носом, доказывал правоту услышанного лучше любой, даже самой крепкой клятвы.

— Господин маг, снимите с меня амулет. Вы же знаете, я не настолько глупа, чтобы в пику вашему запрету использовать магию. Мою силу не нужно ограждать. Я посреди замка, полного всесильными темными магами… Я ничего не сделаю.

— Нет, — ответил князь, так же равнодушно, как только что отвечал Фионе. — Ты будешь носить его и дальше.

— Что со мной случится?

Он пожал плечами сдержанным, безучастным жестом.

— Однажды ты перестанешь сопротивляться поставленной мною заслонке и смиришься. Или… однажды попытка сопротивления будет настолько сильной, что вытянет всю твою жизненную основу, так что тело не выдержит и погибнет. Но этот вариант маловероятен.

Я усмехнулась. Пожалуй, если бы сейчас князь обошелся без гадостей и покладисто согласился снять амулет, я бы под землю провалилась от удивления.

— Он может меня убить? — уточнила я.

Князь азартно улыбнулся. Так, наверное, улыбаются карточные шулеры, призывая клиентов попробовать сыграть последний, один-единственный разок и будьте уверены — звезды повернутся к вам своими сверкающими ликами и обязательно подарят удачу. Разве может быть иначе, ведь вам так давно не везет? Вы явно заслужили пылкий поцелуй фортуны!

— Может. Ну и что? Зачем тебе жить, Мариза?

Несмотря на блистающую задором улыбку тон был таким многослойным, что я невольно замерла. И вопрос казался совсем не праздным, а скорее ритуальным, как в молитвах, творимых людьми в природных святилищах. Лица меняются, голоса, позы… но слова остаются постоянными, обращенными к существам другого уровня, к высшему сознанию. Потому я ответила.

— Существуют вещи, которые я хотела бы узнать до того, как умру.

— Какие? — без особого интереса поинтересовался князь.

Сказать, какие? На секунду я действительно представила, что говорю… Но это так глупо. Рассказать про дом подальше от столицы? Про детей и мужа, чьи глаза чисты, как весеннее небо и чье сердце принадлежит только своей семье? Про долгие годы, лишенные потрясений и стойкую уверенность, что все и всегда будет одинаково спокойно, пусть и скучно?

Про… ласки любимого мужчины, которых я никогда не знала?

Смешно.

— Такие вещи есть, князь. И думаю, вы мне всего этого дать не сможете.

— Ты уверена? — он поднял брови, хотя мои слова его не задели и не удивили, он воспринял их так же отрешено, как и весь разговор в целом. — Я многое могу. Могу осуществить практически любое желание женщин принадлежащих даже королевской крови. Любые прихоти, чего бы они ни касались — богатства, власти, страсти. Могу задержать приход старости. Могу привлечь поэту вдохновение, которое позволит создать лучшие в его жизни стихи. И многое другое, никому более не доступное. Чего уж там упоминать о придуманной замковой служанкой ерунде?

Теперь его, пожалуй, охватило небольшое любопытство. Но недолго, всего на пару минут, в течении которых он просто перебрал список всего, чего, по его мнению, способен желать человек и решил, что все это в его власти. И почти сразу забыл.

Он же как неживой… как войлочная кукла, в которую вложили часть души, настолько малую толику, что хватает всего лишь на достижение какой-то одной четко поставленной цели. Остальное его не затрагивает и не колышет. Не согревает.

Я с какой-то болезненной настойчивостью в очередной раз упрямо пыталась найти в стоящем напротив мужчине остатки того человека, который нежным весенним вечером сделал мне в беседке пансиона предложение руки и сердца. Мне хотелось вытащить его из темных подвалов выстроенной князем крепости и показать, что солнце все еще светит. Все еще тянутся к небу зеленые перья травы и звезды как раньше отплясывают на шелке ночного неба свои невидимые глазу бешеные танцы.

Я открыла рот и сказала.

— Тот… прежний Янош мог. Только он и мог! Он один.

Князь ненадолго замер, но не позволил себе гневаться.

— Тот… прежний Янош мертв. И заслужил свою участь. Он был глуп и слеп. Его глаза застилала любовь.

— А теперь его глаза застилает ненависть? — устало спросила я. Глупо рассчитывать, что одна слабая невооруженная даже палкой девчонка способна прийти в подготовленную к нападению огромного вражеского войска крепость и вот так запросто вывести из подвала нужного ей заключенного. Этому не бывать.

Хотелось сесть, ноги устали, хотя день в разгаре и уставать было не от чего. Не думаю, что князь тянул мою энергию, почти наверняка нет, но отчего-то его соседство неожиданно стало тяжелым и неприятным.

На секунду на моем плече сжались пальцы, так крепко, будто сцепились железные зубья, но хватка тут же ослабла.

— Иди за мной, — бросил князь, отворачиваясь.

Естественно, ослушаться не было ни возможности, ни смысла. Я и так слишком много себе позволила. И все зря.

Шли мы быстро и казалось, долго. Я упрямо перебирала ногами, периодически спотыкаясь на ровном месте, но, вне всякого сомнения, даже если сейчас я растянусь на полу и сломаю шею, князь и тогда не изволит притормозить.

К покоям князя мы к счастью не приближались. Спустились этажом ниже, минули предназначенные для совещаний и работы помещения, а после перешли в крыло, где проживали круорги.

Вопрос куда же он меня ведет, не переставая, бился в голове, стучал в виски, а я судорожно смотрела по сторонам, пытаясь найти ответ, но никаких подсказок не видела.

Впрочем, вскоре мы остановились, князь застопорился практически в самом начале коридора и постучал в большую темную дверь, совершено простую и скромную — чистая деревянная поверхность без единой завитушки или позолоченного узора.

Через несколько секунд постучал еще раз и уже не дожидаясь приглашения, положил ладонь на каштановое дерево и толкнул дверь вперед. Вошел, оставив проход открытым и хотя меня не приглашали, я вошла следом.

Довольно большая, светлая комната совмещала в себе гостиную и рабочий кабинет. Напротив двери гостей встречал кокетливый низкий столик, окруженный мягкой мебель с серовато-синей обивкой. Угол комнаты огорожен длинными простыми ширмами, невысокими и стоявшими с промежутком, что позволяло рассмотреть высокие шкафы и простую, функциональную мебель. Стулья без мягких сидений, на стенах ни одной картины. Единственное, что оживляло обстановку — стоявшая на столе корзина фруктов, пузатый графин воды и несколько невзрачных стаканов голубого стекла.

Из соседней комнаты, наверняка спальни тотчас вышел пан Гектор, одетый по-домашнему — на простую светлую рубашку и такие же простые брюки накинут халат из тяжелой плотной ткани. Он вытирал руки небольшим малиновым полотенцем. А увидев нас, замер и принялся ожесточенно комкать ни в чем не виновное полотенце, вонзая в махровую ткань ровные крепкие ногти.

— Гектор. Ты говорил, тебе нужен помощник. Я привел. Эта девушка в полном твоем распоряжении и отныне подчиняется в замке только двум людям — тебе, ну и, конечно же, самому князю, — вкрадчиво, торжествующе заговорил князь, произнося свой титул как нечто вкусное, до краев полное изысканной приторной сладости.

На меня никто не смотрел, даже мимолетом. Князь и пан Гектор молча обменивались взглядами, князь — каменно-невозмутимым, Гектор — задумчивым, судя по всему, пытаясь что-то наскоро просчитать.

— Хорошо, пусть будет по-вашему, — наконец, ответил пан Гектор. Казалось, он сдался, хотя спора как такового и не произошло. Разве что малопонятный обмен взглядами. — Но мне нужен был помощник, который займется всеми делами, включая переписку с союзниками и противниками. Ты уверен, что этой девушке стоит доверять подобную информацию?

— Разрешаю. Посвящай, насколько сочтешь нужным. Так даже занятнее, — то ли улыбнулся, то ли поморщился Князь. Слишком быстро, чтобы толком разобрать.