Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна. Страница 24

Судя по ее хитрым глазам, слабому румянцу на щеках и не такому уж размеренному дыханию — Карина знала об этих мыслях. И сама испытывала нечто подобное. Но держалась отстраненно. Упорная в своих решениях женщина. Хоть Костя, в упор, не понимал причин ее отказа. Что ее в нем не устраивает? Интересно, даже.

Впрочем, он никогда не сдавался без боя, так что узнает рано или поздно.

Обхватив пальцами бокал с коньяком, он поднес тот к губам, наблюдая за Кариной. Впервые с того благотворительного вечера он видел, чтобы она пила, а не просто вертела вино в руках. Причем, официант наполнил ее бокал уже дважды. Косте было любопытно, что именно повлияло на это.

Хотя, куда любопытней ему было узнать, как именно выгнется ее тело, если он накроет ее грудь ладонями, сожмет те, щекоча соски. А потом наклонится и, дразня, пройдется языком по сжавшимся вершинам, которые приковывали к себе его взгляд на протяжении вечера.

Возбуждение терзало и закручивало тело все сильнее.

И, что тут скрывать, с каждой встречей, контролировать это желание становилось сложнее, да и охота к контролю угасала.

Но, возвращаясь к проблеме настырных взглядов окружающих, Костю, как-то, никогда не волновало ранее, хотел ли еще кто-то ту женщину, которую он желал, если она была с ним. Однако сейчас он с удовольствием заплатил бы администратору, чтобы из зала выставили и тех немногочисленных гостей, которые, вообще, находились в ресторане. Довольно странное стремление в отношении женщины, которая не скрывала и не стеснялась того, кем была. Более того, Костя подозревал, что позабавил бы Карину, упомянув об этом.

Вечер прошел довольно забавно, Карина не могла этого не признать. Лучше, чем она могла ожидать бы от завершения довольно неприятного дня. Хотя, если смотреть трезво — согласилась на ужин Карина все-таки зря. Напряжение между ними не просто нарастало, оно протягивалось в пространстве между их телами и глазами раскаленной добела дугой, заставляя волоски на коже подниматься дыбом, как от разряда молнии, ударившей рядом. Карина хотела его, хоть и понимала, насколько стратегически неправильным было бы поддаться этому желанию. А два бокала вина, которые она позволила себе, стараясь согреться и избавиться от накопившейся за день нервозности и усталости, не то, чтобы усложняли, но и не облегчали контроль над собой. Впрочем, Соболев не выпил ни грамма, а контролировал себя с таким же трудом, Карина весьма отчетливо видела, с каким напряжением он следит за каждым ее движением, и как раздуваются его ноздри в попытке ровно дышать.

Забавная, хоть и глупая игра. Опасная. Пришло время ее прекращать.

Закрыв глаза, она откинулась назад, уперев затылок в зеркальную стенку лифта.

Сидеть с ним за небольшим столом в ресторане, всей кожей ощущая ленивое и медленное, тягучее скольжение обжигающего желанием взгляда — было непросто. Казалось, имей Соболев немного меньше самоконтроля, и даже присутствие других посетителей не остановило бы его от того, чтобы заняться сексом прямо там, среди тарелок и блюд. И неизвестно, сыграло бы несогласие Карины какую-то роль. И ориентировался бы Константин на то, что говорили бы ее губы, или на то, о чем недвусмысленно сигнализировало тело.

Остаться же с ним наедине в крохотном пространстве лифта, ничуть не умерив своего возбуждения — оказалось и вовсе трудно. Тем более что Соболев не облегчал ей этого, стоя непозволительно близко. Карина всем телом ощущала жар его кожи, с каждым вдохом все глубже погружалась в терпкий аромат коньяка и сигарет, уже прочно ассоциирующийся у нее с этим мужчиной. Только самым большим его искушением и афродезиаком для нее — было отсутствие страха. Карина не боялась Соболева. И это возбуждало так, что она едва находила в себе силы помнить о здравом смысле.

Тихий звоночек, возвестивший о конце подъема лифта, потонул, угас в тягучей и густой атмосфере, окутывающей их, подобно патоке. Карине с трудом давались шаги. И лишь привычка, да бессчётное количество «тренировок» позволяли уверенно переставлять ноги и держать спину гордо выпрямленной, поддерживая неприступный и отстраненный вид.

Впрочем, сомнительно, чтобы это обмануло Соболева. Слишком часто он сегодня смотрел ей в глаза, чтобы обмануться.

— Зайди.

Горячая ладонь, то и дело по-хозяйски распоряжающаяся этим вечером ее рукой, обхватила талию Карины, заставляя остановиться у двери. Это был не ее номер.

Хрипловатый и низкий голос Константина шершавым касанием прошелся по нервам, казалось, обнажившимся этим вечером. Но Карина не могла и не собиралась сдаваться.

— Не стоит. — Она медленно покачала головой, не переводя глаза на него.

— Ты так не считаешь. — Соболев усмехнулся и наклонился ниже, так, что его дыхание защекотало кожу ее шеи, заставляя вздрагивать. Но не от боязни, а от желания большего.

Ей захотелось ощутить его прикосновение. По-настоящему, сильно и полно. Позволить Константину показать ей, что именно он хочет и любит получать от женщин.

Секунда, всего секунда промедления перед тем, как полное осознание этой мысли отрезвило ее, дало ему фору. Карина не совсем понимала как, но он умудрился не только открыть двери, но и подтолкнуть ее внутрь своего номера.

— Нет, Костя. — Она не позволила увести себя вглубь, застыв у входа. — Я устала, да и ноги у меня замерзли. — Попробовала откупиться Карина шуткой. — Мне хочется вернуться к себе и залезть в ванну.

— В моем номере ванна ничем не хуже. — И не думал отпускать ее Соболев. — С удовольствием покажу ее тебе.

Он мягко подтолкнул ее к стене и сам оперся ладонями по бокам от лица Карины. Опустив лицо, Константин почти прикоснулся губами к ее ключице, дразня и щекоча кожу резким, отрывистым дыханием. Поражая и оглушая пониманием того, возбуждение какой силы он сейчас сдерживает, все еще стараясь убедить ее. Карина видела его скачущий пульс, читала вожделение и жажду, мерцающую в глубине глаз Константина, ощущала через ткань твердость напряженного члена, вжатого в ее бедро. Он хотел ее. Но не применил ни капли принуждения. Не заставлял, а убеждал и уговаривал, искушая ее же собственным желанием. Хотя, без сомнения, привык, имел силу и власть мгновенно получить то, что хотел, не заботясь о мнении подминаемой под себя женщины. Однако, именно этого Костя и не делал.

Только с ней? Или со всеми? Она же шлюха, он сам так ее называл. Кто уговаривает шлюху, пусть и дорогую, если сумел зажать ее в угол? Что же Соболева сдерживало? Карина его не понимала. И это — рассеивало, отрезвляло, забивало дурман и возбуждение.

Нет, она не перестала его хотеть. Карина с трудом заставляла свое тело подчиняться себе, но сейчас, больше чем когда-либо, она понимала, что нельзя поддаваться этому искушению. Карина не знала, что делать с тем, чего она не понимает. И меньше всего желала бы выйти за границы личной зоны комфорта, даже для того, чтобы поддаться искушению, околдовывающему и опутывающему ее чувства голосом Соболева.

В разуме забилась тревожная мысль, разгоняя туман и истому, уже успевшую растечься по мышцам. Эта игра зашла слишком далеко. Ей, вообще, не следовало привлекать внимание Соболева. Но раз уж так вышло, надо было немедленно оттолкнуть его. Не физически, это не поможет.

Мужчин не возбуждает ущемленная гордость, так что… Константин хотел ее? Карина удовлетворит его желание. Только вот саму Карину он не получит.

Очевидно, восприняв те секунды, что Карина молча размышляла, изыскивая выход из ситуации, Соболев воспринял согласием с ее стороны. Его губы с жадностью накрыли рот самой Карины, уже не позволяя сорваться вероятным возражениям, а руки, оставив стену, казалось, в одночасье оказались везде. Его пальцы прошлись по ее скулам, сжали плечи, накрыли грудь. Касания, жесткие и требующие, совсем не трепетные, но, в то же время, аккуратные, страстные и мягкие. Он не терзал, не ломал и не поглощал ее. Константин наслаждался тем, что ласкает ее тело, и предлагал разделить это удовольствие с ним.