Упасть в небо - Кузьмина Надежда М.. Страница 94

Сыновей у Булиня было трое, и он ими очень гордился.

Вообще, я так поняла, что команда на корабле — вроде семьи. Все моряки не первый год плавали вместе и работали дружно и слаженно, как пальцы одной руки. А ещё без конца подтрунивали друг над другом. Так, почти у каждого было прозвище. Кок звался Треской. А боцман — Морским Узлом. Сначала я решила, что это связано с нездоровой любовью последнего к приведению в порядок всех верёвок, снастей и канатов, попадавших в поле боцманского зрения. Узел и нас усадил учиться вязать полезные узлы, философски заметив, что «никогда не знаешь, что в жизни пригодится». Но потом выяснилось, что всё ещё хитрее. Оказывается, у боцмана была слабость — Узел обожал по три раза на дню мерить скорость корабля, которая тоже измерялась в узлах. [10'Делалось это так: с кормы кидалась длинная верёвка — линь — с завязанными на ней узелками. Подсчёт узлов, проходивших за определённый отрезок времени через руку того, кто мерил, давал скорость. Под руководством Узла мы все по очереди забрасывали линь. А попутно выяснили, что говорить «узлы в час» неправильно и что скорость «Камбалы» — восемь узлов. Я прикинула — как лошадиная рысь.

А ещё сейчас была пора белых ночей. И это было странно и прекрасно — серовато-лиловое бескрайнее небо с бледными звёздами и полоса негаснущего оранжевого то ли заката, то ли восхода… И море было удивительным — мы доплыли до полей слабо светящихся в темноте водорослей. Шон объяснил, что дело в том, что в них содержатся соединения фосфора, которые днём вбирают свет, а ночью отдают обратно. В водорослях и солёной воде вообще много чего есть — потом он устроит нам практикум по трансмутации с морским уклоном.

Утром третьего дня я заметила впереди по курсу тёмное облако у горизонта. Даже не облако, так, непонятное колеблющееся скопище чёрных точек там, где вода смыкалась с ясным голубым небом.

— Птицы, — сообщил капитан Тарин. — С островов Чёрной Крачки. Место интересное, хотя там никто не живёт — просто негде. Так, три абсолютно голых чёрных утёса, ближайший из которых похож на сидящую крачку с острым хвостом — откуда и название. Растёт только трава, — Булинь усмехнулся в бороду, — которую ещё не сдуло. Зато чайкам и тюленям там раздолье. Рядом рыбные отмели — лови и лови. Только сюда мало кто плавает.

— Почему? — заинтересовалась я.

— Далековато и беспокойно. Слишком близко викинги. Может, и ничего… у нас же мир уж сколько времени. Но кое-кто из ходивших сюда за уловом пропал…

— А мы зачем туда плывём?

— Из-за течения. Там оно делает петлю. А идти против течения себе дороже. Лучше сделать крюк, но чтоб оно помогало. Да, не хотите посмотреть, леди, как тюлень плавает?

Тюлень? Это он о чём? Мы уже видели несколько раз группки резво ныряющих из волны в волну тёмных ловких зверей. А один раз прошли мимо стада пасущихся горбатых китов. Киты меня поразили — огромные, больше дракона, шумно вздыхающие туши с впечатляющими хвостами. Капитан сказал, что иногда киты поют. Я промолчала, потому что не поняла, говорит он всерьёз или шутит, подкалывая «салагу».

Оказалось, что тюлень — это такая тёмная доска длиной в три локтя, очертаниями напоминающая тюленя — спереди овальная морда, посередине расширение, сзади — суженный хвост с плавником. Муляж полагалось пускать на длинной верёвке вслед за кораблём. Пустили. Столпившиеся на юте матросы тут же стали спорить, как быстро клюнет.

Мы тоже всей компанией вытаращились на подпрыгивающую на волнах доску. Было у меня смутное подозрение, кто может клюнуть на такую приманку, как трёхлоктёвый тюлень…

И всё равно увиденное стало неожиданностью. Громадная акула вылетела из воды внезапно, широченным столпом в сияющем облаке брызг. По бокам белого брюха под прямым углом торчали плавники. Раззявленная пасть казалась невероятно большой, шире самой акулы. Больше всего меня почему-то поразили не огромные зубы, а розовые обнажённые десны. Рыбина взлетела в воздух, перевернулась, заваливаясь на бок, и ухнула в море, подняв фонтан брызг.

Забрасывавший доску боцман потянул линь на себя. И ругнулся — от толстенной доски остался жалкий огрызок в пару ладоней с неровным следом зубов на нём.

— Вот стерва! Не успел дёрнуть…

Я поёжилась. И раньше в море лезть боялась, а теперь вообще… Пусть Сианург сам плавает, если такой храбрый!

Пока смотрели на акулу, судно шло вперёд, и чёрные точки на грани видимости превратились в хорошо различимую птичью стаю, а из воды поднялись сами острова Чёрной Крачки. К плеску волн добавился птичий гвалт…

Сначала я таращилась на скалы, пытаясь понять, с какой радости эта груда камней напомнила кому-то птицу, но потом отвлеклась, разглядывая лежбище котиков на галечном пляже. Кстати, это котики или тюлени? Или это одно и то же? Я не была уверена…

«Котики — это тюлени», — сообщил обнимающий меня за плечи Аскани.

«Щиты зонтиками поставьте… юные натуралисты, — посоветовал со смешком Шон. — Или ладно, не морочьтесь, я сам прикрою весь корабль».

Я фыркнула. М-да, близость птичьего базара чревата последствиями, в самом прямом смысле. И тут же забыла обо всём, увидев показавшуюся из-за скалы лёжку моржей. Зверей было не так много, но зато каких! Два огромных самца со здоровенными белыми бивнями, подняв морщинистые массивные передние части тела, толкали друг друга, сшибались, как два вала… Ух ты! Интересно, а мамонты бьются?

Я чуть не пропустила это, таращась на моржей.

Аскани заметил раньше. Сжал мои плечи — и одновременно пришёл оклик Шона: «Внимание! Смотрите на потоки!»

Ой!

Только что смотреть-то, если браслет на левой руке задрожал? И так ясно, что дело кислое! Сейчас важнее понять, почему это случилось.

«Прыгающая камбала», следуя течению, огибала мыс, стараясь держаться подальше от рифов и не вставать бортом к волне. Вахтенные матросы были заняты парусами. Булинь выкрикивал приказы резко и зычно, слова команд звучали непонятно, словно он говорил не на имперском, а совсем на незнакомом языке…

Я вертела головой: где же, где?

И тут в проливе за мысом я увидела их — в паре сотен локтей от нас на волнах покачивались два драккара с серыми парусами и рядами вёсел по бокам. А потоков человеческой магии — их действительно не было. Значит, рядом только что активизировался чёрный алтарь!

Я стиснула кулаки на поручне. Что делать? Даже отсюда было видно, что людей — вооружённых топорами, мечами и круглыми щитами мужчин — на драккарах вшестеро больше, чем матросов на нашей «Камбале». Как мы справимся?

«Гм, засада. — В ментальном голосе Шона удивления не звучало. — Не беспокойся, кузнечик. Я надеялся, что этого не будет… но и такую возможность тоже предусмотрел. И у нас есть для них сюрприз — тебе понравится».

Лихо синеглазое, сидевшее с книгой на нижней рее фока, легко спорхнуло вниз. Подошло танцующей походкой к нам. Кивнуло Шону, словно у них была какая-то договорённость. И, встав рядом, тоже уставилось на драккары. Ветер играл светлыми локонами лорда Танши.

Викинги не торопились. Понятно, чего дёргаться — течение добычу само навстречу тащит, деваться нам сейчас некуда — слева остров, справа мель, ветер в спину, волны гонят вперёд. А магия, как они думают, не работает…

Капитан за нашими спинами витиевато выругался. Половину слов я поняла, половину — нет. Но сказано было с душой. Шон перевёл взгляд на Булиня — наверняка передал что-то мысленно — тот замолчал. Точнее, кивнул и вернулся к командованию судном.

Интересно, что придумал Шон?

«Богов викингов помнишь?»

Это он к чему?

«Так помнишь?»

Ну да, Шон же сам рассказывал нам о пантеоне. Главные там два брата: бог битвы кровавобородый Фрагр и бог океана — седой и суровый, как морская пучина, Аргхивв.

«И как у Дианура имеется ворон, так и у этих есть по зверушке. У Фрагра — гигантский пятихвостый белый волк, а у Аргхивва — морское чудище кракен».