Охотники и жертвы - Мид Ричел (Райчел). Страница 32

— Мне очень жаль, — сказала она.

— Это не твоя вина. Обойдется.

Однако она явно сомневалась в этом. Как и я.

— И это моя вина, — сказала она. — Она сделала это, чтобы отомстить мне.

— Она?

— Мия. У Джесси и Ральфа ума не хватило бы такое придумать. Ты сама говорила: Джесси слишком боится Дмитрия, чтобы болтать о том, что произошло. И зачем было так долго ждать? Ведь прошло уже немало времени. Если бы он хотел распускать слухи, то начал бы тогда же. Мня устроила все в отместку тебе за то, что ты рассказала о ее родителях. Не знаю, как ей это удалось, но уверена — это она заставила их говорить всякие гадости.

В глубине души я чувствовала: Лисса права. Джесси и Ральф — всего лишь орудия Мия — вот кто тайный вдохновитель.

— Теперь уже ничего не поделаешь, — вздохнула я.

— Роза…

— Забудь, Лисса. Что сделано, то сделано.

Некоторое время она внимательно вглядывалась в мое лицо.

— Давно я не видела, как ты плачешь.

— Я не плакала.

Душевная боль и сострадание — вот чувства, которые хлынули в меня через нашу связь.

— Нельзя, чтобы она так поступала с тобой.

Я рассмеялась с оттенком горечи, отчасти удивленная чувством собственной беспомощности.

— Но ведь поступила же. Она говорила, что отомстит мне и я не смогу защитить тебя. Ну, так оно и есть. Стоит мне теперь войти в класс…

Внутри возникло отвратительное, тошнотворное ощущение. Я подумала о друзьях и том уважении, которое сумела заслужить, несмотря на нашу более чем скромную роль. Теперь от этого не останется и следа. Отмыться от такой грязи невозможно, по крайней мере в среде мороев. Если тебя заклеймили как «кровавую шлюху», ею ты и останешься. И хуже всего: какой-то темной тайной части меня нравилось быть побежденной.

— Ты не должна и дальше все время кидаться на мою защиту, — сказала Лисса.

Я засмеялась.

— Это моя работа. Я надеюсь стать твоим стражем.

— Понимаю, но я имею в виду — таким образом. Ты не должна страдать из-за меня. Не должна постоянно присматривать за мной. А ты всегда именно так и делаешь. Ты увезла меня отсюда. Ты заботилась обо всем, когда мы были предоставлены сами себе. И даже после возвращения сюда… ты всегда берешь всю работу на себя. Каждый раз, когда я теряю самообладание — как сегодня ночью, — ты тут как тут. Потому что я слабая. Не такая, как ты.

Я покачала головой.

— Это не важно. Такая у меня работа. Я ничего не имею против.

— Да, но смотри, что получается. Я — вот на кого Мия по-настоящему злится… хотя я и не понимаю почему. Ну, не важно. Это нужно прекратить. Теперь я буду защищать тебя.

В ней появились решимость и удивительная уверенность, напомнившая мне ту Лиссу, которую я знала до аварии. Одновременно я почувствовала в ней что-то еще — что-то более темное, ощущение затаенного гнева. Это я тоже видела в ней прежде — и мне оно не нравилось. Я не хотела, чтобы снова ожила эта сторона ее натуры, я хотела одного — чтобы она была в безопасности.

— Лисса, ты не можешь защищать меня.

— Могу! — страстно воскликнула она. — Существует кое-что, чего Мия хочет сильнее, чем навредить тебе и мне. Она хочет быть принятой в среду королевских семей и чувствовать себя так, будто она одна из них. Я могу лишить ее этого. — Она улыбнулась. — Я могу настроить их против нее.

— Как?

— Поговорив с ними.

Ее глаза вспыхнули.

Этим вечером я явно соображала медленно, и поэтому до меня не сразу дошло.

— Лисс… Нет. Нельзя использовать принуждение. Только не здесь.

— Могу я в конце концов иметь хоть какую-то пользу от этой своей дурацкой силы?

«Чем больше она использует свои способности, тем хуже. Останови ее, Роза. Останови ее до того, как они заметят и уничтожат ее тоже. Увези ее отсюда».

— Лисс, если тебя поймают…

В дверь просунул голову Дмитрий.

— Роза, тебе нужно вернуться, пока никто не заметил.

Я бросила на Лиссу панический взгляд, но она уже уходила.

— На этот раз я позабочусь обо всем, Роза. Обо всем.

ТРИНАДЦАТЬ

Последствия распущенной Джесси и Ральфом лжи оказались примерно настолько неприятны, как я и ожидала. Единственным способом выжить было игнорировать всех и все. Это позволяло не сойти с ума — и то едва-едва, — но ужасно претило мне. Такое чувство, будто я все время сдерживаю слезы Аппетит пропал, спала я тоже скверно.

Тем не менее, как ни плохо мне приходилось, я гораздо больше тревожилась из-за Лиссы. Она выполняла свое обещание изменить положение вещей. Дело продвигалось медленно, но верно. То один, то другой член какой-нибудь королевской семьи, а иногда и по двое подходили к ней во время ланча или в классе и приветствовали ее. Она отвечала им ослепительной улыбкой, смеялась и разговаривала, как с лучшими друзьями.

Поначалу я не понимала как она добивается своего. Она сказала, что будет использовать принуждение, чтобы расположить к себе других членов королевских семей и настроить их против Мии. Но я не видела, чтобы она это делала. Возможно, конечно, что она добивалась расположения людей без всякого принуждения. В конце концов, она была умная, славная и где-то даже забавная. Любому могла понравиться. Однако что-то подсказывало мне, что она завоевывает дружбу не старомодным способом, и в итоге, поломав голову, я поняла, что к чему.

Она не использовала принуждение, если я находилась поблизости. Мы виделись с ней очень незначительную часть дня, она знала, что я не одобряю, когда она прибегает к своей силе, и потому делала это, лишь когда меня не было рядом.

Спустя несколько дней тайного принуждения я поняла, что мне нужно сделать: снова проникнуть в ее голову. По собственному желанию. Один раз получилось, значит, получится и еще. По крайней мере, так я внушала себе, сидя как-то днем на уроке Стэна. Но это оказалось совсем не так легко, как я думала, отчасти потому, что я была слишком взвинчена, чтобы расслабиться и открыть себя ее мыслям. Еще у меня вызывал беспокойство тот факт, что сейчас она чувствовала себя относительно спокойно, а проникнуть в ее голову легче удавалось тогда, когда в ней кипели эмоции.

Тем не менее я поступила в точности как в прошлый раз, когда подглядывала за ней и Кристианом. Медитация. Медленное дыхание. Глаза закрыты. Сосредоточиться по-прежнему трудно, но в конце концов я сумела переместиться, проскользнуть в ее голову и увидеть мир ее глазами. Шел урок американской литературы, время самостоятельной работы, но она, как и большинство учеников, не занималась делом. Они с Камиллой Контой прислонились к стене в дальнем конце класса и негромко разговаривали.

— Это неприлично, — решительно говорила Камилла, хмурое выражение портило ее хорошенькое лицо. На ней была голубая юбка из чего-то вроде бархата, достаточно короткая, чтобы демонстрировать длинные ноги и поставить под сомнение ее вкус. — Если вы делали это раньше, ничего удивительного, что у нее возникло привыкание и она позволила это Джесси.

— Она не позволяла этого Джесси, — убежденно ответила Лисса — И у нас не было ничего похожего на секс. Просто никаких других «кормильцев» мы не имели, вот и все. — Лисса полностью сосредоточилась на Камилле и улыбнулась ей. — Ничего страшного. Все слишком остро реагируют.

Камилла выглядела так, словно всерьез сомневается в этом, но чем дольше она смотрела на Лиссу, тем больше рассеянным делался ее взгляд. В конце он совсем ничего не выражал.

— Правильно? — нежным, как шелк, голосом спросила Лисса. — В этом нет ничего страшного.

Камилла снова нахмурилась, пытаясь стряхнуть с себя принуждение. Сам факт того, что дело зашло так далеко, был совершенно невероятен. Как заметил Кристиан, использовать принуждение по отношению к мороям — дело неслыханное. Камилла, несмотря на свой волевой характер, проиграла сражение.

— Да, — медленно сказала она. — На самом деле в этом нет ничего страшного. И Джесси лжет.