Назад уже не вернешься - Глайнс Эбби. Страница 31

– Черт, как хорошо звучит, – сказал Раш и поцеловал меня в лоб. – Иди поговори с ним. Но если ты не против… не танцуй. Не хочу, чтобы он к тебе прикасался.

– И обняться при встрече тоже нельзя? – поинтересовалась я, прежде чем подойти к Кейну.

Раш нахмурился и тряхнул головой:

– Если хочешь, чтобы я оторвал ему руки, то можно, – ответил он, и я рассмеялась.

Мой мужчина – собственник.

Я подошла к Кейну, который стоял, засунув руки в карманы, и ждал меня с болезненным выражением на лице. Ему было нелегко, ведь он всегда думал, что я буду с ним. Кейн не верил, что в итоге я выйду за Раша. И ошибся. Чтобы Раш не нервничал, я остановилась в нескольких футах.

– Я рада, что ты приехал.

– Не стану врать – я не хотел. Это Бабуля Кью настояла. А ты потрясающе выглядишь. Так, что даже глазам больно.

– Спасибо. Я не знала, что Раш послал вам приглашения и билеты. Узнала, только когда Бабуля вошла в мою комнату.

– Да, я так и думал, – кивнул Кейн. – Приглашения ведь прислал Раш, а не ты. Бабуля Кью обрадовалась и сразу засобиралась.

– Я счастлива, Кейн.

Он грустно улыбнулся и кивнул:

– Вижу. Это трудно не заметить. Да и он сам, кажется, сейчас лопнет от счастья.

Я не знала, что еще ему сказать. Наше время осталось в прошлом. Когда-то Кейн был моим лучшим другом, а теперь Раш стал для меня всем.

– Береги себя, – сказала я.

Надо было возвращаться, пока Раш не подумал, что мы разговариваем слишком долго.

– И ты, Блэр. Пришли фотографии ребенка. Бабуля Кью будет рада на них посмотреть, – отозвался Кейн.

Я развернулась и пошла к Рашу, который стоял на краю танцпола и, не отрывая глаз, смотрел на меня.

Обычно Рождество я проводил на каком-нибудь горнолыжном курорте. Веселился и пьянствовал в компании приятелей с девчонкой, с которой на тот момент встречался. Так я и представлял для себя праздники. Пока я рос, мама никогда не наряжала на Рождество елку и не пекла печенья. Такое я только по телевизору видел.

Запах хвои, корицы и печенья заполнил наш дом. В гостиной стояла самая большая рождественская елка, какую я только смог найти в Розмари-Бич. Она была убрана яркими цветными игрушками и мерцающими огоньками. Каминную полку украшали живые гирлянды и ягоды, а рядом висели три чулка с вышитой монограммой «Ф». На парадных дверях нашего дома красовались два больших венка из еловых веток с красными бархатными лентами. А еще из динамиков доносились рождественские гимны. Блэр нашла на спутниковом радио рождественскую волну и строго-настрого запретила мне ее выключать.

Под елкой была свалена целая гора подарков в разноцветных упаковках с яркими бантами, и я не мог отделаться от визитов друзей. Поток просто не иссякал. Они поедали сладости, которые пекла Блэр, и пили яблочный сидр, которым, как мне казалось, она запаслась до конца времен. У меня было такое чувство, будто на наш дом высадился десант Санта-Клауса. Случись такое год назад, я бы подумал, что оказался в аду, но теперь и представить себе не мог, что Рождество встречают как-то иначе. Нынешний праздник был таким, как его задумала Блэр, и мне он нравился. Нет, черт меня подери, я полюбил все это: и как Блэр достает из духовки противень с печеньем, и как подпевает, признаюсь, фальшивя, рождественским гимнам из динамиков, и как катает шарики из арахисового масла и обваливает их в сахаре, и как я стою рядом и с нетерпением жду, когда один такой шарик она положит мне в рот.

Именно такое Рождество я бы хотел для своих детей. Так хорошо было вместе с Блэр смотреть рождественские фильмы по телевизору. Вот так просто сидеть вместе на диване, пить горячее какао, держать ладони на ее животе и чувствовать, как толкается наш ребенок. Такое за деньги никогда не купить. Только не такое счастье.

Я стоял в гостиной, любовался рождественской елкой и слушал, как Блэр подпевает «We Wish You a Merry Christmas».

– Как ты думаешь, мы повидаемся с твоим отцом до Рождества? – спросила она, входя в комнату.

– Сомневаюсь. Он ведь только неделю назад уехал, – напомнил я.

Блэр нахмурилась и кивнула:

– Ладно. Тогда мы ему подарок пошлем. Все равно я и для Харлоу буду отправлять. Надеюсь, ты поможешь мне придумать, что подарить твоей сестре и маме. Не представляю, что им купить. Я ведь не знаю их толком.

Моей маме и Нэн? Она купила подарок отцу? И Харлоу? Вот черт! А я купил подарки только для нее и нашего малыша. Даже не подумал ни про кого больше.

– А, да, конечно… Наверное… Но они ничего такого не ждут. Вообще-то, у нас не принято обмениваться подарками. Этот день никогда не был для нас семейным праздником.

Блэр сразу сникла и грустно посмотрела на меня. Я не хотел, чтобы она грустила. Мне так нравилось слушать, как она еще минуту назад, слегка фальшивя, пела рождественские гимны.

– Но это же Рождество! В Рождество принято покупать близким разные вещи, которые они любят. Необязательно что-то дорогое и важное. Просто приятный сюрприз. Это так весело – дарить подарки.

Я решил, что если Блэр хочет сделать подарок моей злобной матери и не менее злобной сестре, то будь я проклят, если не куплю им все, что она пожелает, и лично не отправлю с радостной улыбкой на губах.

– Хорошо, детка. Я им что-нибудь подыщу, и мы отошлем всё вместе с другими подарками.

Блэр вроде бы успокоилась и кивнула:

– Вот и хорошо. – Она повернулась, чтобы уйти, но в последнюю секунду остановилась. – Я еще для Киро кое-что купила. Надо не забыть, когда будем отсылать подарки в Эл-Эй.

Я не смог удержаться от смеха. Она купила что-то для Киро. Да они все, когда получат от меня посылки, подумают, что я умом тронулся.

– И для Киро. Хорошо, запомнил.

Единственный плюс в постоянных походах Блэр по магазинам состоял в том, что у меня появилось время приготовить для нее сюрприз. Она все время говорила, что после Рождества нам надо будет подумать о детской. Я ей поддакивал, а сам держал последнюю комнату слева по коридору на замке.

В прошлом году на Рождество я не стала будить маму утром, потому что ночью ей было плохо. Просто встала и приготовила на завтрак ее любимые вафли со взбитыми сливками и зажгла огни на елке. Это было мое последнее Рождество с мамой, и я об этом знала. Я хотела, чтобы все было идеально.

Когда мама вошла в гостиную, ее встретил огонь в камине, чулок с подарками, рождественские гимны и я. Мама рассмеялась, потом заплакала и обняла меня. Сначала мы позавтракали, а затем стали открывать подарки. Я столько всего хотела ей купить, но с деньгами было совсем туго. Я напрягла свое скудное воображение и сделала альбом с нашими с Валери рисунками и фотографиями. Маму похоронили с этим альбомом в руках.

В этом году я решила сделать все так, чтобы мама могла мной гордиться. В те моменты, когда начинал играть какой-нибудь ее любимый рождественский гимн, мне хотелось забиться куда-нибудь в уголок и поплакать. Но я себя пересиливала. Она тоже знала, что прошлое Рождество – наше последнее, и попросила меня пообещать, что следующее я отпраздную за нас обеих. Я очень старалась, чтобы это был настоящий праздник.

Я проснулась еще до рассвета и тихо, чтобы не разбудить Раша, выбралась из постели. Мне надо было немного побыть одной. Подумать обо всем. Повспоминать. Я знала, что если бы мама видела меня в эту минуту, то была бы счастлива за меня. Я вышла замуж за мужчину, которого любила. Я собиралась стать матерью. И я простила своего папу. Я сидела с чашкой кофе на диване, поджав под себя ноги, и смотрела на украшенную к Рождеству елку. Да, такая картинка порадовала бы маму.

Я не вытирала слезы с лица, потому что это не были слезы грусти. Это были счастливые слезы. А еще слезы благодарности. И слезы, вызванные воспоминаниями.

Наслаждаясь тишиной, я любовалась, как за окном встает солнце. Я знала, что Раш, когда проснется, захочет, чтобы я была рядом, поэтому собиралась после кофе почистить зубы и вернуться в постель. Мне очень хотелось, чтобы и для него это было идеальное Рождество. Это наш первый семейный праздник, и он должен стать образцом для всех, что будут за ним.