Выйти замуж не напасть, или Оно нам надо? - Славачевская Юлия. Страница 12

– Не положено! – непреклонно отрезал мерзкий надсмотрщик и проявил горячее желание меня схватить.

Хм… в моем случае подобная чрезмерная активность должна быть наказуема. Оппонент получил котурном по копыту и запрыгал на одной ножке под мой отчаянный вопль:

– Да что вы за люди! Там мой сын пропал!

Естественно, вырваться мне никто не позволил: слишком много фанатично преданного этикету народу окружало одну, пусть и о-очень боеспособную единицу. В общем, под возмущенные вскрики и болезненные вопли пострадавших меня скрутили и запулили в тронный зал, захлопнув двери.

– Выпусти меня, козел! – больше по инерции выкрикнула я.

– Если у меня есть рога, – обиженно донеслось из-за двери, – то это совсем не значит, что я имею отношение к козлам. – Помолчал немного и добавил абсолютно не интересующий меня в тот момент факт собственной биографии: – И я не женат!

– Поздравляю! – буркнула, внимательно разглядывая намертво запертую дверь.

– Спасибо! – радостно отозвался собеседник. – И наверно, уже не женюсь, впечатленный вашим примером.

– Точно! Не женишься! – заверила его, гневно проверяя на прочность дверь (с шипением тряся за дверную ручку). Створки не поддавались – крепко, зар-разы, дворец строили!

– Почему? – искренне удивился наивный и непоследовательный страж.

Тут уж смолчал бы только ленивый.

– Потому что утром я выйду!!! И обломаю тебе рога!

– А мы не рогами размножаемся! – Несчастный имел нахальство хмыкнуть?

– …И вдогонку оторву кое-кому одну выступающую часть тела! – Проявив ясновидческие способности, я точно предсказала козлоногому ближайшее будущее.

За дверью замолчали, видимо переваривая услышанное. Потом раздался громкий стук и отвратительный скрежет, как будто там спешно строили дополнительные баррикады из хлипкой мебели.

– Эй, болезный, – пропыхтела я, ковыряясь в дверном замке шпилькой, – не сильно усердствуй… я все равно отсюда выйду, найду тебя и…

– Не надо «и»! – попросил оппонент. – Я все понял, раскаялся и осознал. Но этикет, знаете ли… В своде законов четко описано…

– Ми-илый… – в процессе дискуссии рассматривая погнутую шпильку и немного покореженный замок, сказала я. – Уж поверь, утром тебя это все равно не спасет! Но если ты сейчас откроешь дверь, то… Честное слово, эти сто сорок восемь талмудов Свода придворных правил не окажутся у тебя под хвостом.

– Уй! – в лицах представил себе этот процесс мужчина и заметно впечатлился. – Не надо, пожалуйста! Я все равно открыть замок до утра не имею права, да и ключа у меня нет…

Я низко зарычала от бессилия:

– Нет так нет. На «нет» и суда нет… но есть я!

– …Но могу сбегать в покои принца и разведать последние сплетни, – быстро отреагировал демон. Умненький! Хоть с задержкой, а все же понял, с кем нельзя связываться по-плохому!

– Давай, мелкий, – поощрила полезное начинание. – Только чтоб все узнал, хорошо запомнил и внятно доложил! А то…

– Бегу, ваше величество! – робко вякнул демоненыш на ходу. – А вы, умоляю, не забудьте прочитать восхваления. Свиток там, около постамента…

Затих дробный топот копыт. После множества попыток я распрощалась с мыслью вскрыть замок самостоятельно. Но в зале оставались окна…

Здесь тоже оказалась засада! Они (любители этикета. Небось собираются по вечерам и обсуждают на сон грядущий какое-нибудь новое заковыристое правило, а то уснуть спокойно не смогут! Извращенцы!) закрыли снаружи оконные проемы ставнями! О-о-о!

Я заметалась по залу. Должен же быть хоть какой-то выход! Должен!

В сотый раз пробегая мимо тела Габриэля, обратила внимание на свиток. Невольно заинтересовалась цидулкой, развернула и присвистнула:

– Ни фига се! Ну ты и погулял!

Посмотрела на мертвого демона – екнуло сердце. Спящий вечным сном Габриэль лежал будто живой – по-прежнему гордый, сильный и красивый. В носу защипало и захотелось порыдать. Вспомнила о сыне. Рыдать расхотелось, но ушами и ноздрями пошел пар. Бросила свиток назад со словами:

– Габриэль! Ты же никогда не страдал недостатком величия. Зачем тебе это? Ты и сам о себе все знаешь! Боги тоже в курсе. А чего не знаешь… Погоди, разберусь с нашим ребенком, вернусь и всё-о-о, всё тебе расскажу, скотина! Сам не обрадуешься, что так не вовремя умер! Потерпи только немного, ладно?..

Мои объяснения с Повелителем прервал робкий стук. Я подбежала к двери и в целях конспирации спросила:

– Кто там?

– Это я! – шепотом отозвался засланный казачок.

– Пароль! – громко потребовала из соображений секретности.

– Какой? – удивился рогатый. – Мы же не договаривались!

– Молодец! – похвалила я. – Рассказывай, что узнал.

– Да узнал мало, – повинился двойной агент. – Принца не видели со вчерашнего утра. И никто не знает, где он и что с ним. Также пропало еще несколько особо приближенных к наследнику доверенных демонов: учитель по боевым искусствам, преподаватель магии и семерка телохранителей. А сейчас во дворце переполох – не могут отыскать жрицу Инари…

В процессе получения информации и осмысления фактов у меня снесло крышу от ярости и страха за ребенка. В руках сформировался и заискрился приличных размеров огнешар, которым я недолго думая засветила в дверь.

Створки содрогнулись, но выстояли.

Обозлилась еще больше и минут тридцать бомбардировала выход огненными шарами. Бум! Бам! Шандарах!

М-да-а… Результат впечатлил даже меня. Все металлические части оплавились и застыли причудливыми подтеками, а то, что не успело застыть, я украсила умной надписью «И так будет с каждым!», воспользовавшись императорским жезлом. Который и воткнула в конце изречения вместо восклицательного знака.

Агент признаков жизнедеятельности не подавал. Скорее всего, его снесло еще раньше звуковой волной, когда я перечисляла всех знакомых мне по урокам истории предков демона и ядовито фантазировала на тему их способности к размножению, щедро наделяя тех дополнительными нелицеприятными привычками.

Спустив пар и выдохшись, влезла на трон и попробовала хоть немного подумать. Думалось плохо…

Решила устроить себе забаву: занять руки и освободить мозги. Выбрала один из наиболее противных портретов (им оказался самый первый Повелитель) и немножко побросала в подходящую мишень оставшиеся тридцать две шпильки наподобие дартса. Если первому императору и не понравилось новое художественное оформление, то он поскромничал и смолчал…

Оглядев дело рук своих и одобрительно покивав, вернулась на трон. Горестно подперла голову рукой и попыталась сосредоточиться. Из умных мыслей придумалось только одно: если с сыном пропала такая куча демонского народу и при этом по всей стране тихо, не идет шум и грохот сражений, то на банальное похищение не тянет. А уж если Инари в придачу тихо испарилась, то тут явно прослеживается рыжая лисья морда. И если я права, то по этой морде кто-то огребет как «мама не горюй»…

Лицо обожгли слезы облегчения: значит, сын жив и ему ничто не угрожает. В отношении меня рыжая никогда не проявляла особенной симпатии, но что до Алиаля… его она любила преданно и самозабвенно. Если наследник в надежных лисьих руках… лапах, то моему сыну грозит только одно: ожирение. Ибо закармливала она его всякими вкусностями неимоверно.

Остаток ночи я развлекалась тем, что, смеясь и плача, играла в крестики-нолики… фаерболами. И, естественно, выиграла, потому что мои нолики в виде черных дымящихся пятен полностью стирали воображаемые крестики.

Свиток с перечислением заслуг я все же прочитала, чтобы хоть иметь представление о героическом прошлом Повелителя. Особо зачиталась частью, описывающей отношения с женским полом. Список побед впечатлял. Жалко, припомнить уже никак, но очень хотелось!

Правда, я так надышалась продуктами горения, что пару раз мне померещилось, будто у застывшего Габриэля скользнула по губам улыбка и дрогнули ресницы.

Проглючив первый раз, я, стуча зубами, не поленилась самолично подойти проверить. Внимательно рассмотрела Повелителя, коснулась холодного лица, пощупала руку, даже потрясла. Пришла к неутешительному выводу – показалось. Вернулась на место и в ту сторону больше не смотрела. На всякий случай. Я женщина сердцем слабая, еще раз расцветающую на губах покойника улыбку увижу – в тронном зале вместо одного трупа наутро будет два. Поэтому скрутилась бубликом в любимом кресле Габи и сомкнула глаза, больше ни на что не отвлекаясь и ничем не заморачиваясь. Утро вечера мудренее.