Охота на тритона - Васина Екатерина. Страница 41

— Мог бы помолчать, — негромко заметила Ксюша, пока врач осматривала щенят. Оставалось посадить их в вольер и прикрепить к нему расписание кормления.

— Ты о чем? — поинтересовался Грегори.

— О Лизке. У нее мать двинутая на идее выдать дочку удачно замуж.

— Типа за олигарха?

— Хотя бы за перспективного мальчика. Судя по-всему, ты в ее глазах не такой.

— Ну и что. Это же не ей, а Лизавете со мной общаться. Никогда не понимал предков, которые активно лезут в жизнь своих чад и сообщают, что типа их избранник им не нравится, так что пускай расстаются. Что за хрень вообще?!

Ксюша вздохнула: она такого тоже не понимала. Ее родители, по счастью, придерживались демократических взглядов. Мама, когда дочь начала встречаться с Радомиром, только попросила быть осторожней и хотя бы сначала доучиться, а потом дарить внуков. Ксюша ей пообещала, что так и будет.

— Посмотри на себя! — мать настойчиво толкала Лизу к овальному зеркалу в углу спальни. — И фигура, и лицо — все в порядке. А ты с кем решила шуры-муры закрутить? С неформалом? Будущим наркоманом и алкоголиком? Чтобы к тридцати годам развестись и остаться у разбитого корыта? А если он тебе детей заделает? А жить вы где собираетесь?

— Мама, я ни с кем не встречаюсь! — завопила Лизавета, перебивая раздраженный голос матери. Валентина Сергеевна замолчала на мгновение, потом спросила:

— Тогда почему он называет тебя куколкой?

— Да потому что дебил!

Женщина нервным жестом провела рукой по волосам. Таким же светлым, как у дочери.

— Я же тебя хочу оградить от ошибок, которые сама совершила. Знаешь, сколько я не спала, работала как проклятая, чтобы мы сейчас нормально жили?

Лизке стало тоскливо: подобные "песни" в их доме последнее время звучали все чаще и чаще. Сделав каменное лицо, девушка принялась разглядывать подоконник, на котором, в известном только матери порядке, стояли золотистого цвета жаба, "денежное" дерево, фотографии особняков и еще куча глупых мелочей.

— …Твой папочка не алименты, а крохи присылал, сама знаешь. Лиза, я тебя что, растила, чтобы отдать какому-то неудачнику? Ты сама знаешь, что нам нужно: тебе — хороший перспективный муж, мне — нормальный зять, который сможет поддерживать меня на пенсии.

— Мама, я все понимаю, правда. Успокойся. Но с Пашей мириться не буду.

— Теперь насчет Павла. Я понимаю, что ты обижена, но все же подумай, в чем-то мальчик прав. Хотя…Если найдешь более приемлемый вариант, то думаю Пашу можно будет отставить в сторону.

— Хорошо, я подумаю. Мам, но он же мне должен еще и нравиться.

— Так сделай так, чтобы понравился. Я вот вышла замуж по любви и сама знаешь чем это закончилось. Как зовут твоего…поклонника?

— Грегори. Он мне не поклонник!

Аккуратные брови Валентины Сергеевны чуть приподнялись к волосам:

— Что за имя?

— Это прозвище, — процедила сквозь зубы Лизка.

— А зовут как?

— Ээээ…Гриша, — ответ прозвучал с несколько вопросительным оттенком.

— Где работают его родители? Он сам-то учится?

— Где — то учится вроде. Про родителей ничего не знаю.

— Отлично, ничего не знаешь, но позволяешь ему называть себя куколкой и хватать за талию! Лиза, не разочаровывай меня.

После таких разговоров девушка всегда чувствовала себя выжатой, словно белье. пропущенное через центрифугу. И обязательно начинала болеть голова. Как и на этот раз. Морально опустошенная девушка, едва закончился разговор, ушла к себе в комнату. Там упала на кровать и закрыла глаза, стараясь успокоиться.

Да, мама права, она всегда права. И желает ей счастья.

Лизка вздохнула и перевернулась на бок, обняв попавшего под руку жирафа. Его ей подарили в пятилетнем возрасте. Игрушка выглядела сильно потрепанной жизнью, но рядом с ней Лизке становилось тепло, как в детстве, когда у них еще была нормальная семья.

С Пашей она мириться не будет. Несмотря ни на что, Лизавета чувство гордости имела, и прощать такое не собиралась. Будь он хоть трижды олигархом. Хотя нет, простила бы, если б Паша приложил к этому какие-то усилия. Но парень не звонил и не писал больше. То ли ждал хода девушки, то ли погрузился с горя в работу.

И еще оставался Грегори. Лизавета мысленно костерила себя на чем свет стоит: нет, надо же было связаться с человеком, ни имени, ни фамилии которого не знает! И вообще не в курсе того, кто он такой.

Глава шестнадцатая.

Варе было хорошо, но жарко. Она уже во сне и одеяло в сторону откинула, а слева все равно оставалось ощущение, что она прижалась к батарее. Мягкой, немного колючей и очень теплой. А где-то, совсем близко, кто-то бормотал смешным тонким голоском.

Потом сонное недоумение рассеялось, а Варя вспомнила все события накануне. Итак, она заснула рядом с Егором, во сне прижалась к нему. У него все еще температура, поэтому парень такой излишне горячий.

А еще Егор включил телевизор, вот откуда голоса.

Варвара открыла глаза. Точно, во сне она перекатилась на сторону парня и теперь лежала вплотную к нему. А рука находилась на широкой груди. Темные волоски едва заметно пружинили под пальцами.

Егор с видом утомленного путешественника лежал и смотрел телевизор. А там…

— Ты смотришь мультики?! — Варя аж села от удивления.

— О, проснулась, — проворчал парень. Он отвел взгляд от экрана, на котором разворачивались приключения Аладдина и его друзей в интерпретации Уолта Диснея. — Да, я смотрю мультики, потому что ты забыла выключить телек, а пульт лежит далеко.

Варя пошарила вокруг взглядом. Пульт нашелся на другом конце кровати.

— Ты вообще-то мог до него доползти!

— Мне лень, — Егор зевнул. — Сил нет. Принеси мне чаю.

— Ты с утра больно наглый, — заметила Варя. Она разглядывала безнадежно измятые футболку и юбку. Так, сейчас погладить и удирать отсюда домой.

— Я не наглый, я больной. И мне не хочется двигаться, — парень чихнул. — Я уже два часа в туалет хочу, но мне опять же лень вставать.

Прямо таким тоном сказал, словно посвятил подругу в страшную тайну.

— Тебе подгузники что ли предложить?

— Нет, отнеси мою пиписку в туалет, плиз.

Варя сначала вытаращила глаза, потом извернулась и пнула Егора в лодыжку. Несильно, но так, чтобы тот ощутил всю прелесть пинка.

— Офигела?!

— Это ты офигел! Ты что говоришь вообще?

— А что я сказал? — Егор выглядел удивленным. — Попросил оказать дружескую помощь и все!

— Как у тебя вообще язык повернулся?!

— Я еще мягко выразился.

— Я пошла домой, — девушка соскочила с кровати. — А ты…лежи тут!

Егор немедленно упал на подушку и состроил такое несчастное лицо, что все возмущение Варвары кануло в неизвестность. А наружу снова высунуло голову нежное робкое чувство, еще вчера запрятанное как можно глубже. Нет, ни милым, ни трогательным Егор не выглядел. Варя бы язык откусила тому, кто посмел бы его так назвать. Но что-то было в нем такое, отчего девушка мигом перестала злиться.

И вот еще что. Она чувствовала себя выспавшейся. Абсолютно. Словно ночь провела в родной кровати, под любимым одеялом и с кошкой в обнимку.

"Ну почему? Почему болеет не Стас!" — взвыли внутри остатки чувств к парню. Варя на миг, всего лишь на один крошечный миг представила на месте Егора своего бывшего парня. Как бы он вел себя? Так же капризничал? Или спокойно лежал? Она вдруг поняла, что на самом деле так и не смогла как следует узнать Стаса. Все эти мелочи, крохотные зацепки в характерах, привычки, которые влюбленные так любят узнавать друг в друге — ничего такого Варя так и не выяснила. Она знала где Стас учится, кем подрабатывает, что любит в общем и целом. Но и все.

А вот с Егором дела обстояли совсем по-другому. За два года общения девушка узнала о парне все и даже немного больше. Но при этом он периодически показывал новую сторону характера.