Саламандра - Никитина Елена Викторовна. Страница 55

Сама же моя зеленоглазая спутница легко запрыгнула на спину породистого огненно-рыжего жеребца велистанской породы. У меня тоже такой был, мне отец на совершеннолетие подарил. Потрясающие лошади, очень сильные и выносливые. Вот только характер у них вредный, упрямый. Наверняка ей тоже жених с барского плеча в качестве подарка преподнес.

Я снова с тоской взглянула на свое скелетообразное транспортное средство и попыталась взгромоздиться в седло. Именно попыталась, потому что подпруга упорно не хотела туго затягиваться на впалом брюхе животного и седло постоянно сползало набок при малейшей попытке поставить ногу в стремя.

— Ты вообще верхом-то ездить умеешь?

Если Эмма и хотела надо мной поиздеваться, то у нее это неплохо получилось. Но вот только она не учла моей безграничной упертости. Потерпев несколько раз поражение в схватке с болтающимся седлом, я ножом проделала в подпруге еще несколько дырочек и все-таки взгромоздилась на то, что лошадью назвать язык не поворачивался. Лошадь, крякнув под моим весом, широко расставила ноги, чтобы не упасть, и скосила на меня правый глаз, будто говоря: «У тебя совесть вообще есть?» Совесть у меня если и была, то в данный момент вышла по нужде. М-да, повезло, ничего не скажешь. Ладно, до ближайшей деревни доберемся, а там видно будет. И если бы не мое безумное желание как можно скорее умотать из этого города, я бы раскошелилась и купила себе вполне приличного коня. Не велистанца, конечно, но не такого задохлика точно.

— Готова? — нетерпеливо поджав губы, спросила зеленоглазая бестия.

— Вполне, — сквозь зубы ответила я, стараясь не сорвать на ней свое раздражение. Все-таки человек не поленился, лошадь для меня нашел. Какую — это уже не так важно. Другой бы ради постороннего и пальцем не шевельнул, а тут хоть какой-то да транспорт. К тому же денег за конягу Эмма с меня даже не спросила пока.

Мы тронулись в путь. День уже настойчиво клонился к вечеру, но это обстоятельство меня нисколько не пугало. Даже ночевка в лесу и встреча с мифическими эльфырями не внушали должного трепета по сравнению со встречей с моим благоверным.

Благополучно миновав городские ворота, мы направили копыта наших лошадей в сторону Пармены. Никто нам не препятствовал, никто не догонял, никто не проявил к нам ни малейшего интереса. Даже стражники проводили нас скучающими взглядами. Мало ли народу туда-сюда шастает? За въезд заплатили, и ладно, а выезд мало кого волнует, главное, что не ночью.

Дорога сначала петляла среди засеянных всякими полезными овощными культурами полей, на горизонте темнела узкая полоска леса, которая постепенно приближалась. Я несколько раз обернулась, не в силах совладать со страхом преследования, но дорога была пустынна. Чем дальше мы отъезжали от города, тем сильнее на меня накатывали слабость и чувство отрешенности. Это, наверное, от сильного переживания, шутка ли — мужа встретить!

Эмма была молчалива и постоянно искоса на меня поглядывала. Что это с ней? Обдумывает, не поступила ли опрометчиво, взяв меня в попутчицы? Зря, я не капризное домашнее существо, которое начинает ныть при малейших неудобствах. С одной стороны, я чуть не проявила глупое малодушие, поддавшись трудностям и решив вернуться домой, но теперь от этих помыслов не осталось и следа, благо стимул вовремя появился, и я готова была вытерпеть что угодно, только бы поскорее исчезнуть из Мальперны.

— Ночевать придется в лесу, — напряженно проинформировала меня Эмма, въезжая в тень первых редких еще деревьев. — До ближайшего селения доедем только завтра к обеду.

— В лесу так в лесу, — не стала спорить я, уже с трудом удерживаясь в седле. Мне даже говорить было трудно, во рту пересохло, жутко хотелось пить. Я вытащила флягу с водой и сделала несколько жадных глотков. Кому сейчас было хуже — мне или моей полудохлой кляче, еле переставлявшей ноги, — нужно было еще разобраться.

Мы проехали еще немного, в лесу заметно потемнело, а дорога стала уже и извилистей, под копытами лошадей захлюпала грязь. Противный сырой туман начал подниматься от земли и клубиться между деревьями. Если мне не изменяет память, то такое бывает чаще всего вблизи болот или других не менее влажных мест. Мое состояние быстро ухудшалось. Теперь к слабости и сильной жажде прибавились головокружение и тошнота. Я с трудом видела перед собой дорогу и деревья — все сливалось в единую серую массу. А вот это уже вряд ли последствия стресса.

Эмма усиленно делала вид, что не замечает моего жалкого и нуждающегося в срочном вмешательстве состояния, хотя я прекрасно видела, как она искоса продолжает следить за мной. Это насторожило.

— Эмма, — с трудом шевеля языком, окликнула я маячившее впереди пятно, потому что сфокусировать взгляд на моей спутнице никак не удавалось. — Что происходит? Это твоя работа?

— Ага, значит, ты уже дошла до нужной кондиции, — с удовлетворенным злорадством сообщила она, спрыгивая с коня и хватая под уздцы мою клячу. — Отлично! Просто отлично!

Мой полудохлый транспорт резко остановился, пошатываясь для сохранения равновесия, и я мешком свалилась с седла. Если бы Эмма не схватила меня за шкирку, то я просто распласталась бы в грязи. Что было отличного в том, что мне плохо, я не понимала. Если, конечно, ее не наняли в целях поимки сбежавшей жены.

— Сатия, деточка, — Эмма приблизила ко мне лицо почти вплотную и пристально уставилась в глаза жестоким равнодушным взглядом убийцы, тем самым, который мне так не понравился еще в трактире. — Ты виновата лишь в том, что родилась саламандрой, и мне нужно твое кольцо, причем ценой твоей жизни. Вот и все.

— Откуда ты меня знаешь? — осевшим голосом прошептала я. — Кто ты?

— Допустим, узнать тебя было не так уж и трудно, мне дали твое точное описание, а убедиться окончательно было еще проще. Я нагнала караван в двух днях пути до Мальперны и прекрасно видела твое удивительное превращение, когда ты ушла подальше в лес, якобы по нужде, и думала, что тебя никто не видит. А кто я такая, тебе знать вовсе не обязательно. Я ответила на твой вопрос?

Я кивнула, пытаясь уговорить сознание немного повременить с уходом из моего бренного тела хотя бы до момента выяснения кое-каких личных обстоятельств. В том, что меня самым подлым образом отравили, воспользовавшись моим доверием, уже не осталось ни малейшего сомнения, недаром сок показался мне несколько… неправильным.

— Хотя это уже неважно. — Эмма попыталась скорбно вздохнуть, но получилось у нее из ряда вон плохо. — Тебе осталось жить всего несколько минут, а потом твое тело погрузится в пучину болот, и ни одна живая душа не узнает, где могилка твоя.

— Почему же ты просто не убила меня, не зарезала, не выстрелила в спину?

— Знаешь, не люблю крови. — Негодяйка брезгливо поморщилась. — Поэтому всегда пользуюсь сильнодействующими ядами, изготавливая их самолично и для каждого клиента индивидуально. К тому же это более эстетичная и красивая смерть. А кровавыми методами я пользуюсь только в непредвиденных случаях, с тобой же все прошло легко и просто. Ты сделала слишком большую глупость, сбежав от своего мужа, но исправлять эту ошибку уже поздно.

Да уж, знать бы, где упасть, соломки б подстелил.

— Зачем тебе нужно мое кольцо? Оно же просто обручальное, разве что красивое, какой от него прок? — Я ослабевшей рукой сжала ворот, как бы защищая свое единственное сокровище, но Эмма без видимых усилий разжала мои пальцы и сорвала его вместе с цепочкой.

— А ты гораздо глупее, чем я думала, — нагло усмехнулась она, отшвыривая меня, словно пустой мешок из-под картошки, к корням ближайшего дерева. Боли от падения я не почувствовала. То ли моя чувствительность окончательно притупилась, то ли корни были покрыты толстым слоем мха. Верить в то, что я так глупо погибну в болоте от руки наемной убийцы, еще не покинувшее меня сознание категорически отказывалось. — Неужели твой отец не удосужился объяснить тебе ничего про Кольцо Саламандры? — продолжила между тем зеленоглазая дрянь, с нескрываемым восхищением разглядывая кольцо и уже не обращая на меня внимания. — Кстати, очень оригинальное, живое даже, вон как светится, словно зажженная свеча.