Гарри Поттер и Орден Феникса - Роулинг Джоан Кэтлин. Страница 51

— Какая разница-то? Поменяла поганка пятна… — глубокомысленно проговорил Рон. — Я всегда считал, что у Дамблдора не все дома, если он доверяет Снеггу. Где доказательства, что он и вправду перестал работать на Сами-Знаете-Кого?

— Я думаю, у Дамблдора хватает доказательств, пусть даже он не делится ими с тобой, Рон, — резко отозвалась Гермиона.

— Знаете что, заткнитесь вы оба, — устало сказал Гарри, когда Рон открыл рот, чтобы ответить. Гермиона и Рон так и застыли с обиженными лицами. — Надоело вас слушать. Вечно друг с другом цапаетесь, сил больше нет.

И, не доев запеканку, он рывком перекинул сумку через плечо и пошёл от них прочь.

Он двинулся вверх по мраморной лестнице, шагая через две ступеньки, навстречу потоку школьников, торопившихся на обед. Злость, которая так внезапно в нём вспыхнула, ещё не догорела, и ошеломлённый вид Рона и Гермионы, чьи лица всё ещё стояли у него перед глазами, доставлял ему немалое удовлетворение. «Поделом, — думал он, — самое время им заткнуться… только и делают, что лаются… кто угодно на стенку от этого полезет…»

На лестничной площадке он миновал большой портрет сэра Кадогана, рыцаря. Сэр Кадоган выхватил меч и яростно замахнулся на Гарри, но тот не удостоил его внимания.

— Назад, мерзкий пёс! Встань передо мной и сразись! — раздался приглушённый забралом вопль сэра Кадогана, но Гарри просто прошёл мимо, а когда рыцарь попытался последовать за ним и вбежал в соседнюю картину, его отогнал изображённый на ней большой и сердитый волкодав.

Оставшуюся часть большой перемены Гарри просидел один под люком, который вёл на вершину Северной башни. Неудивительно, что после звонка он первым поднялся по серебряной лесенке в класс Сивиллы Трелони.

Из школьных предметов, не считая зельеварения, прорицания нравились Гарри меньше всего — главным образом потому, что профессор Трелони имела обыкновение раз в несколько уроков предсказывать его, Гарри, безвременную смерть. Очень худая, в несколько слоёв закутанная в шали, поверх которых блестели бесчисленные бусы и цепочки, она благодаря очкам, многократно увеличивавшим глаза, всегда напоминала Гарри какое-то насекомое. Сейчас она раскладывала по круглым столикам на тонких ножках, которыми был заставлен класс, потёртые книги в кожаных переплётах. Лампы, обмотанные шарфами, и еле теплящийся камин, от которого шёл тяжёлый приторный аромат, давали такой тусклый свет, что она, судя по всему, не заметила, как он влез и уселся в тёмном углу. За последующие пять минут подтянулись остальные ученики. Рон, поднявшись через люк, внимательно огляделся, увидел Гарри и двинулся прямо к нему — вернее, настолько прямо, насколько можно было среди всех этих столиков, стульев и пухлых пуфов.

— Мы с Гермионой кончили ругаться, — сообщил Рон, садясь около Гарри.

— Поздравляю, — проворчал Гарри.

— Но Гермиона считает, что было бы очень мило, если бы ты перестал срывать на нас злость, — сказал Рон.

— Я не…

— Я просто передаю тебе её слова, — перебил его Рон. — Но я с ней согласен. Если Симус и Снегг тебя обижают, то при чём тут мы?

— Я и не говорю, что…

— Здравствуйте, — сказала профессор Трелони своим обычным голосом — глухим, потусторонним, и Гарри осёкся, снова чувствуя и раздражение, и лёгкий стыд. — Добро пожаловать в новом учебном году на урок прорицаний. Все каникулы я, конечно, внимательно следила за вашими судьбами, и мне приятно видеть, что вы благополучно вернулись в Хогвартс — о чём я, разумеется, знала заранее.

На столах перед вами лежат экземпляры «Оракула СНОВ» Иниго Имаго. Толкование сновидений — важнейший способ заглянуть в будущее, и вполне вероятно, что наше владение этим разделом ясновидения будет проверено на экзаменах по СОВ. Хотя, конечно же, я не считаю, что экзаменационные успехи или неудачи играют какую-либо роль, когда речь идёт о священном искусстве прорицания. Для тех, у кого есть Зрячее Око, оценки и аттестаты значат очень мало. Но, поскольку директор считает нужным подвергнуть вас экзаменационным испытаниям…

Она позволила голосу мягко сойти на нет, давая всем понять, что, по мнению профессора Трелони, её предмет выше таких пошлых материй, как экзамены.

— Откройте, пожалуйста, предисловие и прочтите, что Имаго пишет об искусстве толкования сновидений. Затем разбейтесь на пары и, пользуясь «Оракулом снов», попробуйте истолковать самые последние сновидения друг друга. Приступайте.

Хорошего в этом уроке было только то, что он был одинарный, а не сдвоенный. К тому времени, как они кончили читать предисловие, на толкование сновидений осталось от силы минут десять. За столиком по соседству с Гарри и Роном пару составили Дин и Невилл, и Невилл немедленно пустился в пространное описание кошмара, где фигурировала выходная шляпа его бабушки, нахлобученная на гигантские ножницы. А Гарри с Роном сидели и мрачно смотрели друг на друга.

— Я снов никогда не запоминаю, — сказал Рон, — так что давай ты.

— Хоть один-то ты должен помнить, — раздражённо отозвался Гарри.

Он никому не собирался пересказывать свои сновидения. Что означает его обычный кошмар с кладбищем, он и так прекрасно знал, ему не нужны были для истолкования ни Рон, ни профессор Трелони, ни дурацкий «Оракул снов».

— Кажется, прошлой ночью мне приснилось, что я играю в квиддич, — сказал Рон, наморщив лицо в попытке вспомнить получше. — Ну, и что, по-твоему, это значит?

— Может быть, то, что тебя сожрёт какая-нибудь гигантская зефирина, — предположил Гарри, листая «Оракул» без всякого интереса. Выискивать в «Оракуле» фрагменты сновидений было очень скучно, и домашнее задание, состоявшее в том, чтобы месяц вести дневник сновидений, радости не добавило. Когда прозвенел звонок, Гарри и Рон первыми полезли вниз. Рон при этом громко ворчал:

— Это же надо — сколько всего назадавали! Бинс — письменную работу в полтора фута длиной о войнах с великанами, Снегг — фут об использовании лунного камня, а теперь ещё Трелони — месячный дневник сновидений! Значит, правду сказали Фред и Джордж про год перед СОВ. Если ещё теперь эта Амбридж что-нибудь задаст…

Когда они вошли в класс защиты от Тёмных искусств, профессор Амбридж уже сидела за учительским столом.

На ней была та же, что и вчера вечером, пушистая розовая кофточка, макушку увенчивал чёрный бархатный бант. Невольно Гарри опять пришла на ум большая муха, по глупости усевшаяся на голову крупной жабе.

В классе все старались вести себя тихо: профессор Амбридж была пока что величиной неизвестной, и никто не знал, насколько строгим ревнителем дисциплины она окажется.

— Здравствуйте! — сказала она, когда ученики расселись по местам.

Несколько человек пробормотали в ответ:

— Здравствуйте.

— Стоп-стоп-стоп, — сказала профессор Амбридж. — Ну нет, друзья мои, это никуда не годится. Я бы просила вас отвечать так: «Здравствуйте, профессор Амбридж». Ещё раз, пожалуйста. Здравствуйте, учащиеся!

— Здравствуйте, профессор Амбридж! — проскандировал класс.

— Вот и хорошо, — сладким голосом пропела профессор Амбридж. — Ведь совсем нетрудно, правда? Волшебные палочки уберём, перья вынем.

Услышав это, многие обменялись угрюмыми взглядами. Ни разу ещё интересный урок не начинался с приказа убрать волшебные палочки. Гарри засунул свою в сумку и вынул перо, чернила и пергамент. Профессор Амбридж, наоборот, достала из сумки волшебную палочку, которая была необычно короткой, и резко постучала ею по классной доске, где тут же возникли слова:

— Отмечу для начала, что до сих пор ваше обучение этому предмету было довольно-таки отрывочным и фрагментарным. Не правда ли? — сказала профессор Амбридж, повернувшись к классу лицом и аккуратно сложив руки на животе. — Постоянно менялись учителя, и не все они считали нужным следовать какой-либо одобренной Министерством программе. Результатом, к сожалению, явилось то, что вы находитесь гораздо ниже уровня, которого мы вправе ожидать от вас в год, предшествующий сдаче СОВ.